Обет молчания - Виктория Холт

Миссис Черри передала общее желание слуг выйти на улицу и присоединиться к толпе, и я ответила, что они просто должны это сделать.

Пришел веселый Маркус.

— Что за великий день! — воскликнул он. — Вы должны присоединиться к общему ликованию.

Отец сказал, что Маркус прав. И предложил отправиться куда-нибудь отпраздновать победу.

Но сначала мы немного посидели в гостиной, обсуждая прекращение военных действий и пытаясь предугадать, как скоро солдаты вернутся домой.

— Как хорошо сознавать, что огонь в самом деле прекращен сегодня утром в одиннадцать часов, — промолвил отец. — Это положило конец бессмысленной бойне.

Он прибавил, что мы должны выпить за победу.

Когда мы подняли бокалы вина, появился посыльный. Отца вызывали по неотложному делу.

— Я приложу максимум усилий, чтобы развлечь Люсинду, — сказал Маркус. — И, возможно, вы сможете присоединиться к нам позднее.

Отец полагал, что его могут задержать, и поэтому не стал договариваться с нами о встрече.

— Бесполезно назначать свидание, — сказал он. — Думаю, что сегодня вечером рестораны будут переполнены.

— Значит, вы оставляете свою дочь на мое попечение?

— И делаю это с удовольствием, — ответил отец.

И таким образом я очутилась напротив Маркуса в элегантном ресторане, выходящем окнами на реку.

Все заполнявшие его люди пришли сюда праздновать. Слышались смех и веселая болтовня, сидевшие за разными столиками окликали друг друга. Оркестр играл патриотические мелодии.

Когда мы появились, официант бросился к нам и пожал Маркусу руку. Несколько человек зааплодировали. Восторженный прием ожидал всех военных, а Маркус, имеющий высокий чин и необычайно красивый в форме, выделялся среди них.

Я ловила на себе завистливые взгляды. Маркус рассмеялся и поднял руку в знак приветствия и благодарности за оказанный ему прием с присущим ему беззаботным видом.

Заказав обед, Маркус улыбнулся мне и сказал:

— Слава Богу, война кончилась. Мой приезд в «Сосновый Бор» и наша первая встреча кажутся такими далекими. А ведь тогда, увидев вас школьницу, такую чистую и невинную, — я сразу влюбился.

— Прошло всего четыре года. А кажется, что намного больше.

— Столько всего случилось. Я уже некоторое время хочу поговорить с вами и все не мог решить, имею ли я право… не слишком ли мало времени прошло после этого ужасного события. Бедная Аннабелинда! Так попасться, как она.

— Вы знаете? Они вам рассказали? — Я в замешательстве замолчала. Я опасалась, что сказала слишком много. Я знала, что причина убийства Аннабелинды должна оставаться секретом. Включался ли ее муж в число посвященных в тайну?

— Мне все рассказали по двум причинам, — объяснил Маркус. — Во-первых, вместе с вашим отцом я охотился за этими диверсантами. Второй причиной являлось то, что я был ее мужем.

— Значит, вы должны знать… все?

Маркус очень серьезно посмотрел на меня и сказал:

— Вспомните, что полиция подозревала меня, пока я не смог неопровержимо доказать, что не был нигде поблизости от этого дома. А потом — одно потрясение за другим. Сначала ее смерть и павшее на меня подозрение… а затем я узнал правду. Я был идиотом, Люсинда. Я мог бы понять, я мог бы догадаться. Но все казалось настолько логично. В конце концов, именно вы не оставили ребенка.

Именно вы больше всех были озабочены его благополучием.

Я никогда еще не видела на его лице такого выражения. Это были и искреннее раскаяние, и совершенно не свойственная ему растерянность, словно он не знал, как облечь в слова свои мысли.

— Я был совершенно потрясен, — продолжал он. — Я не мог этому поверить. Но все выглядело так правдоподобно.

— Что вы имеете в виду, Маркус?

— Я говорю о ребенке. О том, что мне рассказала Аннабелинда.

Я была озадачена.

— Вы еще не поняли, Люсинда, что это вас я любил. А когда она рассказала мне, я не мог поверить… но ведь это казалось очевидным. Если бы дело было только во мне, я бы переступил через это. Я любил вас. Вы не такая, как все девушки, которых я встречал. Я знал, что нам было бы хорошо вместе. Но они могли узнать, я имею в виду своих родителей. Они могли лишить меня наследства. Я знаю их логику. Они сочли бы вас безнравственной женщиной. Вы не представляете себе, какие у них строгие понятия! Они уже долгое время давили на меня. Я должен был жениться.

Мой первостепенный долг пополнить нашу семью новыми Мерривэлами. Я знаю, вам трудно понять, но они совершеннейшие феодалы, со своими средневековыми представлениями. Нам с детства внушали, что на первом месте стоят интересы семьи.

— Маркус, почему вы все это мне сейчас говорите?

— Потому что я хочу забыть прошлое. Я хочу, чтобы мы все начали сначала прямо сейчас, в этот первый мирный вечер. Я хочу, чтобы мы начали строить наше будущее!

— О нет, Маркус.

— Выслушайте меня. Я повел себя глупо. Я должен был догадаться. Скандала, вот чего я боялся. Скандалы имеют обыкновение разражаться в самые неподходящие моменты. У меня просто не хватило мужества. Ведь подумать только, что это ее ребенок. Теперь она мертва. Бедная Аннабелинда! Она понимала, что я люблю вас, и настолько сама любила меня, что солгала, пошла на то, чтобы опорочить свою лучшую подругу. Но теперь все кончено. Мы должны забыть об этом. Мы должны сейчас начать все сначала.

— О чем вы говорите, Маркус?

— Аннабелинда знала, что я вот-вот попрошу вашей руки. Она рассказала мне, что, еще когда вы учились в школе, у вас было любовное приключение, в результате которого родился Эдвард. Она сказала, что вы были вынуждены отдать ребенка на попечение приемным матери и отцу, а когда они погибли, вас так замучили угрызения совести, что вы решили привезти ребенка домой, к своим родителям. Таким образом, вы могли оставить его при себе.

— Аннабелинда сказала вам это!

— Теперь я знаю, что это ее ребенок. Все это выплыло наружу, когда ее убили, когда немецкие шпионы попытались заставить ее работать на них.

Теперь я все ясно вижу, Люсинда. Но мы должны простить бедняжку Аннабелинду. Какой ужасной ценой она за все заплатила! Мы должны начать строить наше будущее. Пусть истечет положенное время, и тогда…

— Думаю, я должна сказать вам, Маркус. Я помолвлена с Робертом Дэнвером.

— О, но вы решили выйти за него замуж, потому что я женился на Аннабелинде. Он вас поймет.

— Это вы должны понять меня, Маркус…

— Я прекрасно понимаю ваши чувства. Мне не следовало так поступать ни при каких обстоятельствах. Я должен был понимать…

— Вы понимали, что вам не подходит женитьба на девушке, скомпрометировавшей себя в глазах общества, наверное, так выразились бы ваши родные. А усугубив свою вину еще больше, взяв к себе ребенка, она сделала брак с ней совершенно неприемлемым. Ваши действия определялись нормами общественной морали. Только так вы и могли поступить. К несчастью, пытаясь избежать затруднительных положений, вы попали в одно из них.