Япония в III-VII вв. Этнос, общество, культура и окружающий мир - Михаил Воробьёв

Настоящее шелкоткацкое ремесло в то время имело ограниченное распространение. Лучшие сорта шелка: тафта, парча, узорйые шелка — привозились из Китая. Они высоко ценились и шли на парадную одежду. Но и в самой Японии ткали ценную парчу нескольких сортов (например, в 650, 662 гг.), и в храмах священники носили ткань кэса (например, в 645, 671, 687 гг.). Ткались парча с узором из цветных нитей, узорчатый шелк с тканым одноцветным рисунком, тонкий, прозрачный шелк.

В монастыре Тюгудзи ансамбля Хорюдзи имеется ручная вышивка с изображением буддийского рая — единственная сохранившаяся от этого периода. Она была выткана в 622 г. в связи со смертью Сётоку-тайси, по преданию, женщинами-придворными. Первоначально это были две отдельные части, каждая длиной около 5 м. Основа шпалеры из двухцветной пурпурной и желтой парчи. На ней белыми, красными, синими, желтыми, зелеными, оранжевыми, пурпурными нитями вытканы фигуры божеств, людей, злых духов, дворца, феникса, цветы и иероглифические надписи. Художественные вышивки вообще были весьма популярны в Японии в VII в. Так, в 605 г. вышито изображение Будды; в 650 г. вышита сцена: Будда с двумя бодисатвами [Ито и др., 1965, с. 46].

Традиционно-бытовая культура

Если в предыдущих разделах главы рассказывалось о наименее этничных аспектах культуры Ямато (за исключением синтоизма), то теперь настала пора обратиться к наиболее этничному аспекту культуры. Этот аспект представлен традиционно-бытовой культурой, отличающейся как коллективностью, массовостью, так и традиционностью, повторяемостью, и в силу этих свойств создателем и носителем такой культуры является этнос в целом. Именно в ней сосредоточены самые сущностные достижения этноса и заключена характеристика, присущая конкретному этносу, выделяющая его из массы других этносов. В архаичном, первобытном обществе традиционно-бытовая культура охватывает многие стороны жизни: производство, язык, сознание. Соответственно расширяется и этнодифференцирующий слой культуры. По мере развития этноса последний слой сужается и, наконец, замыкается в пределах собственно традиционно-бытовой культуры [Бромлей, 1973, с. 70–75].

Поскольку наша работа разбирает период разрушения первобытнообщинного строя и становления классового, принцип выделения этнодифференцирующего слоя во всей культуре Ямато не остается совершенно неизменным, а сама характеристика этого слоя в разделе может быть лишь обобщенной.

Японские острова на сравнительно небольшом пространстве сосредоточивают значительное разнообразие ландшафтных и климатических зон. Для жизненного уклада населения Ямато это разнообразие обернулось сосуществованием разных форм и видов хозяйства (земледелия, рыболовства и морского промысла, охоты, птицеводства, огородничества и садоводства) как в стране в целом, так и в отдельных общинах. Разумеется, общины не всегда разрабатывали одновременно все перечисленные формы хозяйства, но и редко довольствовались какой-то одной. Весьма важно, что отсутствовала твердо укоренившаяся региональная специализация, исключавшая представление жителей одного региона о занятиях обитателей другого региона. Земледелие и промысел на море, очевидно, оказывались наиболее распространенными занятиями среди прочих, а земледелие к тому же и самым важным. Косвенно это подтверждается многочисленными мифами и преданиями, а также фразой из указа Судзина, изданного якобы на 62-м году его правления (36 г. до н. э.?; по некоторым расчетам, в III в.): «Земледелие — основа Поднебесной. От него зависит существование народа» [Nihongi, V, 19] — и частыми упоминаниями в этом источнике урожайных и неурожайных лет. Легендарная дата, к которой отнесена составителями «Нихонги» эта фраза (китайская по стилю), как нельзя лучше свидетельствует о понимании уже в VIII в. древности и важности земледелия для Ямато.

Однако земледелие для Ямато оказалось непростым делом. Суходольные посевы риса и проса могли производиться во многих мелких долинах, тем более в низинах и устьях рек, конечно, при использовании железных земледельческих орудий. Но такие посевы были все же ограничены по площади и слишком зависели от погоды. Для разведения заливного риса — культуры значительно более урожайной и подходящей для островов по климатическим условиям— требовалась довольно сложная система орошения. Ее сложность заключалась не столько в протяженности в целом или какого-то одного ее звена, сколько в обязательном сочетании нескольких звеньев на сравнительно небольшой территории: каналов с искусственной подачей воды, плотин со створками для спуска воды, водохранилищ, водоподъемных приспособлений и пр. Земледельческая община могла наладить функционирование оросительной системы лишь совместными усилиями всех семей, а обеспечить себя необходимым для жизни продуктом — только сочетанием поливного рисосеяния с суходольным и с другими формами хозяйства. Важность поливного рисосеяния понималась уже в то время совершенно отчетливо. Моления (норито) относят к «небесным грехам» действия, вредящие орошению или саМим полям. В основу надельной системы после реформ Тайка легли именно заливнще поля [Воробьев, 1958, с. 85]. Хлебопашество в Ямато часто сочеталось с разведением тутовых деревьев и шелководством.

Рыболовство и морской промысел оставались важными занятиями берегового населения; свидетельство этому — раковинные кучи в приморских поселениях Ямато.

Судя по изображениям на зеркалах и по глиняным моделям (ханива), в Ямато существовало не менее четырех оригинальных типов построек: 1) землянка с покатой крышей, 2) деревянная постройка с остроконечной крышей, 3) такая же, но с покатой крышей, 4) постройка на столбах с высоко поднятым полом и с верандой под навесом. Постройки типа 3 и 4 имели характерные «козырьки», торчащие над короткими сторонами строения, декоративные украшения на концах стропил (тиги) и на коньке крыши (кацуоги). Их особое назначение несомненно. Строения возводились целиком из дерева без камня и тем более без кирпича, хотя и с применением земли (в типе 1). Замечательно, что культовые сооружения не отличались от жилищ знати ни по внешнему виду, ни по названию (мия). Такая архитектурная нерасчлененность отражала слитность организаторских и сакральных функций в обществе. Эта слитность продемонстрирована и уникальной статуэткой-ханива, изображающей правителя-жреца в полуцарской, полушаманской короне и с мечом [Иофан, 1974, рис. 17].

Обитатели таких жилищ пользовались разнообразными орудиями труда и оружием, сделанным из железа. Из орудий труда следует назвать лемехи, кирки, мотыги, жатвенные ножи, гарпуны, остроги, рыболовные крючки. Многие разновидности этих орудий — чисто японские. Оружие представлено мечами и наконечниками стрел и копий, вооружение — панцирями и шлемами. К этой же группе изделий примыкают железные и прочие металлические части конской упряжи. Среди них обращает на себя внимание разнообразие и местный стиль удил [Воробьев, Соколова, 1976, с. 11].

Одежда населения эпохи Ямато довольно своеобразна (см. [Цусзцу…, 1961, с. 135, 137–139, 145]). Насколько это видно на фигурках-ханива, она различалась на верхнюю и нижнюю. Верхняя одежда напоминает платье-костюм. Верхнюю половину туловища облегал род длинного кафтана с левым запахом, с рукавами и поясом — почти одинаковый у представителей как мужского, так и женского пола. Нижнюю часть туловища мужчин закрывали длинные и широкие шаровары; женщины носили юбки. Нижняя одежда у мужчин и у женщин почти не различалась. Те и другие носили рубашки и штаны. Мужчины перехватывали штаны шнуром ниже колен; женская юбка имела разрез сбоку. Голову покры-вали колпаком или платком. Такую одежду носили относительно зажиточные и знатные люди. На единичных фигурках-ханива, изображающих рядовых земледельцев, одежда почти неразличима. Похоже, они носили рубаху с длинными рукавами, подпоясанную веревкой, и штаны, а в конце VII — начале VIII в. унаследовали тип одежды состоятельного населения, которое в свой черед стало шить одежду, ориентируясь на иноземные образцы. Одежда простого люда шилась из тканей, вытканных из дикого растительного волокна (пуэрарии, бумажного дерева и др.) и иногда окрашенных простейшими растительными красками. Более добротные ткани ткались из конопли и покрывались цветными (красными, белыми и пр.) треугольниками, дугами, полосами.

По ханива можно восстановить боевой наряд воина: панцирь до колен с наручами, поножи, шлем с приставками, закрывающими шею и горло.

Простолюдин (канава из преф. Тотнгн)

Люди Ямато умели обжигать керамику двух типов: церемониальную, или погребальную (суэки), и повседневную (хадзи). Оба типа формировались на гончарном круге или по крайней мере на поворотной площадке. Они насчитывают довольно много форм, весьма устойчивых, как правило гладких, неорнаментированных. Однако сосуды суэки обжигались в особых гончарных печах при высокой температуре, поэтому обладали твердым черепком серого цвета без оттенков. Посуда хадзи допускала обжиг в более простых печах (сельских или даже домашних), поэтому оказывалась менее прочной, а по цвету была серо-бурой [Воробьев, Соколова, 1976, с. 11–12].