Формула успеха - Фредерик Филипс

Работоспособность Оттена была поразительной. Он все делал с исключительной точностью, вникая в мельчайшие детали, касавшиеся цифр и фактов. Поэтому во время его президентства правлению не было нужды в человеке, особо занятом статистикой. На рабочих совещаниях Оттен сам мог извлекать из памяти почти все необходимые цифры. К таким совещаниям он всегда тщательнейшим образом готовился, порой за счет сна. Это было не по мне. Позже, став президентом, я сразу сказал, что в этом отношении заменить Оттена не смогу. Запоминание и детальный анализ цифр не давались мне от рождения, поэтому потребовалась помощь кого-нибудь, кто бы взял это на себя, и тогда к работе правления привлекли Петера Брека.

Я уделял большое внимание кадровым назначениям или планированию перспективных проектно-конструкторских разработок. Оттен к таким вещам относился тоже серьезно, но подходил к ним несколько по-иному. Решение сложной проблемы я предпочитал искать коллегиально. Мне это и удавалось, и доставляло удовольствие — направлять мозговой штурм. Когда дела ладились, работа была мне в радость; стоило же возникнуть проблеме, как интерес убывал. Оттен же, напротив, предпочитал трудности, а когда они иссякали, ему делалось скучновато. Когда на «Филипсе» начинался новый проект, когда внедрялись новые товары, я стремился присутствовать на всех обсуждениях: так хотелось попробовать заглянуть в будущее. О моем отце говорили, что он был создан для эпохи процветания, и, возможно, я унаследовал это его качество. Ничто не нравилось мне больше, чем основывать новые компании и заводы, будь то по соседству с Эйндховеном или на другом конце света. Также я расцветал, когда мы пускали в производство новый товар. Так что в целом мы с Оттеном отлично дополняли друг друга.

Оба мы понимали, что после войны нас ждет тяжелая работа. Разумеется, внутри правления не могло обойтись и без разногласий, и порой на заседаниях разгорались настоящие битвы, но к внешнему миру мы всегда поворачивались единым фронтом. Это было нетрудно, поскольку, придя к решению, все безоговорочно его выполняли. Порой случается, что сильная личность, возглавив команду руководителей, автоматически подавляет всех. В нашем случае ничего подобного не происходило.

Оттен страстно любил спорт и считал, что занятия различными его видами — необходимый элемент подготовки и образования молодежи. Особенно его привлекал альпинизм. Мы играли с ним в теннис, катались на лыжах, лазили по горам. Вклад его в развитие спорта огромен, в особенности же — в филипсовский футбольный клуб.

Бывали времена, когда неполадки со здоровьем вынуждали его лечиться в Швейцарии. В такие периоды на заседаниях правления я занимал председательское место. Взгляды Оттена на встававшие перед нами проблемы мне были известны в подробностях, а если возникал непредвиденный вопрос, я решал его, посоветовавшись с коллегами. Если мне не изменяет память, лишь однажды случилось так, что, вернувшись из Швейцарии, он не одобрил принятого нами решения. Это была практическая подготовка, которая сослужила мне хорошую службу, когда пришлось сменить Оттена на посту президента.

Годы послевоенной консолидации оставили после себя немало памятных дат, в том числе 14 декабря 1949 года. В этот день пятнадцать профессиональных союзов и ламповый завод «Филипса» подписали коллективный трудовой договор, открывший на «Филипсе» новую эру.

Предыстория этого события уходит в прошлое, когда я не принимал еще никакого участия в управлении компанией. Профсоюзы, довольно рано осознавшие, что «Филипсу» предстоит стать предприятием очень крупным, прикладывали много усилий, чтобы увеличить свое влияние на положение дел в компании. Лучшим способом сделать это было подписать коллективный трудовой договор. Контактами с профсоюзами в те времена занимался Эвелейн, руководитель социально-экономического отдела, подчинявшийся непосредственно заместителю управляющего директора П. Н. Л. Сталу.

Пит Стал был одним из старейших сотрудников моего отца. Отставным сержантом он пришел в компанию еще в 1898 году. Университетского образования у него не было, но зато с избытком хватало огромного трудолюбия, редкостной практической сметки и острого ума. Отец любил поручать Сталу самые сложные дела. Непреодолимых препятствий для него не существовало. Венцом его службы стал пост заместителя управляющего директора, высочайший в иерархии «Филипса», воистину поразительная карьера. Помимо всего прочего, Стал отвечал за кадры, и в период его работы руководство категорически возражало против заключения коллективного трудового договора. Что бы ни предлагалось профсоюзами, «Филипс» год за годом твердо стоял на своем. Мы утверждали, что и без профсоюзов у нас прекрасные контакты с трудящимися, которые и без профсоюзов отлично работают, и что мы уверены в том, что наш персонал не нуждается ни в каких таких соглашениях. На деле же руководство опасалось, что заключать эти договоры придется наново каждый год, что это создаст почву для множества придирок и дрязг и в итоге плохо отразится на моральном климате компании. Принимался во внимание и тот факт, что лишь очень небольшой процент наших работников состоял в профсоюзах.

Время не сгладило ситуации. Профсоюзы все более настойчиво требовали заключения коллективного соглашения, «Филипс» не поддавался. Когда в 1938 году Стал ушел в отставку, вопросы кадровой политики перешли ко мне. Всесторонне обсудив ситуацию с Эвелейном, я пришел к выводу, что к коллективному договору, проблеме которого профсоюзы придавали столь большое значение, необходимо отнестись более объективно. Значительную роль в формировании такого отношения сыграло мое участие в движении «Моральное перевооружение». Поразмыслив, я счел, что проблема эта не должна быть вопросом престижа. Решить ее надо исключительно на основе честности и справедливости по отношению ко всем.

В этом духе в 1939–1940 годах я провел серию переговоров с лидерами профсоюзов. Вопрос был запутанный; дело продвигалось медленно. Эвелейн взял на себя труд детально разработать положение, в котором формулировалась оптимальная, с точки зрения «Филипса», кадровая политика, и документ этот был принят за исходный для дальнейших переговоров.

Эти переговоры продолжались и во время германской оккупации — до тех пор пока события не приняли более драматический оборот. Перед профсоюзами встал выбор: либо участие в квислинговском «трудовом фронте», либо самороспуск. Ни мы, ни профсоюзные деятели не хотели формировать наши долгосрочные отношения под давлением оккупантов. Таким образом, в обстановке большой секретности, посредством телефонных переговоров, мы пришли к соглашению. Это был документ, озаглавленный «Принципиальное обязательство заключить коллективное соглашение», который, по моему мнению, является важной вехой в социальной истории нашей страны. Датированный 22 марта 1941 года, он смог быть подписан лишь несколькими представителями договаривающихся сторон и рассматривался как «джентльменское соглашение».