Башня континуума - Александра Седых

Пораженный этими страшными мыслями, Кит перевел взгляд на лорда Торнтона, но их милость только что умял почти четыре фунта жареной колбасы, и судьбы людей, умирающих с голоду где-то за миллионы миллионов миль, весьма мало занимали его.

— Предположим, — сказал он, — мы с лордом Ланкастером только что подумали, еще подумали и передумали. Мы закроем завод. Но что мы получим взамен?

— Господь с вами, лорд Торнтон, — проронил государь, едва размыкая губы, — разве вы, будучи дворянами, не должны служить мне, вашему Императору, чистосердечно и бескорыстно?

Черта с два! Будь они настоящими дворянами, они бы встали и покинули эту юдоль скорби, хлопнув дверью и не обращая внимания на возможные трагические последствия своего демарша. Которые могли оказаться и впрямь плачевными, не исключая ареста. Ричард тоже это понимал и слегка побледнел под своим здоровым загаром. Определенное смятение чувств не помешало ему торговаться, будто на восточном базаре. Надо заметить, руководило им не столько желание нажиться на человеческом горе, сколько желание хоть малость подсластить другу горькую пилюлю, которую Киту пришлось проглотить. Со своей задачей Ричард управился блистательно, взяв с государственных чиновников обязательства посодействовать Корпорации с контрактами на строительство Би-портов. Особенно учитывая их потрясающий успех в данной области на Салеме.

Разошлись все довольные друг другом. Только Кит был недоволен. На обратном пути он замкнулся в гробовом молчании и, вцепившись в руль механо, сосредоточенно смотрел на дорогу.

— Что? Ты так и будешь молчать? — не выдержал Ричард.

— А о чем говорить. О том, что по моей вине тысячи людей умрут с голоду или пополнят повстанческую армию? Именно этого я и пытался избежать все это время!

— Полегче. Следи за дорогой.

Надо отдать ему должное, Кит следил, и очень внимательно. И вел очень аккуратно и очень медленно, из-за чего кортеж тащился по весенним столичным улицам подобно колченогой многоножке.

— Кристофер… милый ты мальчик. Обычный здравый смысл подсказывает мне, что мы поступим мудро, благородно и патриотично, поддержав нашего Императора в борьбе с мятежниками. А в благодарность за необременительную услугу нам посодействуют в заключении контрактов с местными администрациями на строительство Би-портов. Это далеко с лихвой перекроет убытки, которые мы понесем, закрыв заводской комплекс на Дезерет. Хватит дуться. Поедем куда-нибудь, перекусим.

— Ты только что сожрал две тарелки с верхом жареной колбасы! При… дурок!

Торнтон оскалил белые зубы и лениво рыкнул.

— Это уж слишком.

Кит опомнился и набрал скорости, обнаружив, что кортеж обгоняют даже пешеходы, а некоторые и снимают шляпы, принимая за траурную процессию.

— Извини, Ричард, но потом мой брат говорит, мол, мы наживаемся на человеческих несчастьях, и оказывается прав, и мне нечего возразить ему.

Ричард слишком объелся колбасой, чтобы затевать глупую ссору. Развалясь на заднем сиденье в полурасстегнутом пальто, он потягивал сельтерскую с мятным сиропом и жмурился от лучей апрельского солнца, щекочущих лицо через стекла механо.

— Мало ли что несет этот сопляк. Еще твой братец мечтает свергнуть диктатуру, но мы-то уже выросли из коротких штанишек и понимаем, что диктатура вечна и незыблема, и свергнуть диктатуру невозможно. Так что — смирись. Поедем в ресторанчик и выпьем по рюмочке. А потом ты, наконец, познакомишь меня с ней.

— С кем.

— С той очаровательной бабенкой. Своей любовницей.

Кит и впрямь собирался поехать к Шарлотте и провести с ней остаток дня, но мысль являться к возлюбленной с Торнтоном под ручку вовсе не показалась ему такой уж замечательной. Учитывая свой печальный жизненный опыт, миссис Лэнгдон могла их неправильно понять.

— Что ты вдруг решил с ней знакомиться.

— Ты встречаешься с этой девушкой уже три месяца, значит, это что-то довольно серьезное, — проговорил Ричард вопросительным тоном.

Кит не знал, что ответить. Впервые в жизни он вел себя возмутительно безответственно и не хотел задумываться о последствиях своих поступков. В глубине души он надеялся, что скоро поостынет и сможет вернуться к своей обычной жизни и своей обычной, ничем не примечательной, но любящей жене. Что до Шарлотты, то она, конечно, тоже заслуживала большего, чем бессмысленный роман с женатым мужчиной. Ей нужен был хороший парень, кто-то, за кого она сможет выйти замуж, произвести на свет и воспитать выводок детишек.

— Да, она славная, прелестная, необыкновенная девушка, но у нас нет будущего.

— То есть, черт возьми, дело зашло настолько далеко, что ты посвятил время обдумыванию вашего совместного будущего, — сказал Ричард, приподняв брови.

— Которого у нас нет! Не придирайся к моей терминологии!

— Я всего лишь хочу предостеречь тебя от большой ошибки. Ты и представить не можешь, насколько ушлыми, неразборчивыми и циничными бывают молодые девицы, особенно когда им выпадает счастливый шанс подцепить богатого ухажера. Старик Макиавелли — жалкий школяр по сравнению с ними.

— Ты, конечно, шутишь, — прохладно проговорил Кит.

— Конечно, шучу. Развлекайся, сколько тебе вздумается. Я всегда прикрою тебе спину.

Тем не менее, похоже, он и впрямь беспокоился, оттого пришлось уважить его чувства и взять с собой. Через полчаса они подъехали к цветочному магазину Либера. Кит выбрался из механо наружу, зажав в уголке рта дымящуюся сигарету. Ричард вышел следом. Казалось чуть-чуть странным, что одноэтажное здание цветочной лавки, изящное, со стенами светло-песочного цвета, ютится здесь, зажатое между угрюмыми офисами и складами. Должно быть, владелец приобрел помещение задолго до того, как в этом районе столицы разразился строительный бум.

— Твоя дама? — спросил Ричард, глядя через витрину на приятную молодую леди за прилавком.

— Да, она, — подтвердил Кит.

Ричард был вынужден отдать должное его отменному вкусу. Миссис Лэнгдон в своей розовой униформе и впрямь смотрелась очаровательно. Стройная фигурка, молочная кожа, роскошные каштановые волосы, длинные, блестящие, тяжелые, с красноватым отливом. Нежное, чистое лицо, безукоризненно красивое, но лишенное намека на инфантильную кукольную слащавость. Соблазнительный темно-красный рот. Только стоило ли ради этого слетать с катушек и терять голову.

Он украдкой покосился на дорогого друга. Тот при виде своей зазнобушки весь разомлел, будто кот на солнцепеке, и лицо у него было такое мечтательное, будто ему кое-что намазали медом, а сверху посыпали сахаром.

— И как она в постели? — спросил шепотом Ричард.

— Отвратительно, — прошептал Кит в ответ.

— Как так? — прошептал Ричард.

— А так. Лежит подо мной, будто бревно. Порой приходится подносить к ее лицу карманное зеркальце, чтобы убедиться, что она еще дышит. Уфф. Не представляешь, как это заводит.

— Ты шутишь? Надеюсь, ты шутишь. Черт! Да ты и впрямь завелся! Прекрати обнимать меня за плечи!

— А ты прекрати доводить меня дурацкими вопросами! — проорал Кит ему в самое ухо.

Невзирая на частичную потерю слуха, у Ричарда, кажется, имелись в запасе еще вопросы, но Шарлотта уже заметила их обоих и вышла на улицу.

— Здравствуйте. А почему вы стоите и не заходите? На улице все еще довольно прохладно.

— У вас были покупатели, мы не хотели мешать, Шарлотта, — сказал Кит, — вот, познакомьтесь. Многоуважаемый лорд Торнтон. Душенька Каролина, наверное, прожужжала о нем все уши.

Вопреки данному женой прозвищу, сладкий папулечка оказался не дряхлым старым козлом со слюнявым ртом и вставной челюстью, а крепким, высоким, осанистым мужиком чуть за тридцать, необычайно обаятельной наружности. Заставив Шарлотту смутиться, их милость галантно поцеловал ей руку. К сожалению, руки ее находились далеко не в лучшей форме для куртуазных ухаживаний — покрасневшие и огрубевшие после каждодневной возни с цветами, ногти коротко острижены, пара ногтей и вовсе сломана. Если лорд Торнтон что-то и заметил, то это никак не отразилось на его нордическом лице. На лице его не отражалось вообще ничего, кроме лучезарной, в тридцать два белоснежных зуба, широкой улыбки.

— Вы прелестны. Я сражен, ослеплен и покорен. О, да вы покраснели… как мило! Я думал, в наши вульгарные и меркантильные времена женщины уже разучились краснеть.

Кит заметил, что у Шарлотты и правда порозовели щеки, хотя, скорее, от холодного воздуха, чем от смущения. Он снял пальто и набросил ей на плечи. Хотелось крепко прижать ее к себе и зацеловать, но было неловко на публике, состоящей из сотни тяжело бронированных охранников. Да и Ричард не собирался убираться, пока не выяснит то, что должен выяснить. Чем бы оно ни было.

— Шарлотта, давайте сделаем так. Я сейчас поговорю с председателем Антимонопольного комитета, поскольку он целое утро допекает моего секретаря своими звонками, а вы угостите лорда Торнтона чашкой кофе. Для вас сущий пустяк, а ему будет так приятно.