Придорожная трава - Ольга Денисова

Я стою на краешке пространства,

Где земля берет свое начало,

Где сплелось живое с неживущим,

Неживущее проникло в неживое.

Здесь, в едином выдохе Вселенной,

Смотрят камни, чувствуют деревья,

Слышат травы, и воды дыханье

Согревает мыслящие звезды.

Здесь, в неверном и манящем свете,

За чертою видимого мира,

Обнажились мертвенные тени

И в молчанье тянут руки к небу.

Осторожно! Разве ты не видишь?

Чуть качни - и все сорвется в пропасть,

Чуть толкни - рассыплется со звоном,

Погребая жизнь в своих обломках.

Илья оторвал глаза от синей тетради и осмотрелся. На столе, на расстоянии вытянутой руки от него, сидел маленький сморщенный человечек с взъерошенными черными волосами. Человечек был одет в подпоясанный бечевкой полотняный мешок с прорезями для головы и рук. Его босые скрещенные ноги свешивались со столешницы и слегка покачивались, как будто он веселился. Милая мордашка улыбалась озорной улыбкой. Размером он едва ли мог сравняться с годовалым ребенком, только худоба и темная морщинистая кожа говорили о том, что перед Ильей старичок.

- Ты Печник? - улыбнулся Илья.

Человечек кивнул:

- Здорово, хозяин.

Голос у него был тихий и воркующий.

- Привет, - снова улыбнулся Илья, - наконец-то и я тебя увидел.

- Да, для того, чтобы встретиться со мной, необязательно напиваться до белой горячки, - усмехнулся Печник. - Я прошу прощения, но я подглядывал тебе через плечо.

- Через левое? - хмыкнул Илья.

- Нет. Впрочем, все равно. Мне нравится то, что ты там пишешь.

- Спасибо, - смутился Илья.

- Я подумал, сегодня как раз самое подходящее настроение, чтобы поговорить с тобой. Хочешь, я расскажу тебе о том, как появилась избушка?

- Хочу, - не задумываясь ответил Илья.

- Ты помнишь легенду, которую леший рассказывал на поляне у Каменного лика?

- Конечно помню.

- Я расскажу ее продолжение. О плотнике по имени Людота. Это был красивый и сильный человек, он пришел из Новгорода, в котором в те далекие времена уже установилась власть греческих жрецов, поклонявшихся темному богу из далекой пустыни. Он был слишком горд для того, чтобы славить богов украдкой, по ночам, поэтому отправился искать лучшей доли на север. Он и несколько его товарищей поселились недалеко от Долины, там, где река изгибается к западу. Рыба в реке водилась в изобилии, зверя в лесах хватало на всех, а «чудной народ», живший на реке, с радостью признал новгородцев добрыми соседями. Новгородцы передали им умение добывать железо, а в ответ местные жители показали пристальцам Долину и Каменный лик. Только в сердцах новгородцев не было той спокойной уверенности, с какой «чудной народ» поклонялся Каменному лику. Может быть, Людота дул на воду, обжегшись на молоке. Но, увидев очаг, который топили под открытым небом, он поклялся, что до конца жизни останется стражем этого места и укроет очаг от чужих недобрых глаз. Он срубил избушку один и сложил над очагом печь. С тех пор у избушки сменилось много хозяев, и все они, как и ты, как и Людота, однажды увидев это место, не могли его покинуть.

Печник замолчал и пошамкал губами.

- Ты хочешь сказать, что избушке так много лет? - спросил Илья. - Если речь идет о греческих жрецах, так это не меньше восьмисот!

- Больше восьмисот, - улыбнулся Печник, - но я не считал. Не обольщайся, в ней не осталось ни единого бревна, положенного Людотой. Избушку перестраивали, несколько раз перекладывали печь. В последний раз - около сотни лет назад, а может и раньше. Не менялась только ее сущность - она закрывает очаг, служащий воротами между мирами. И стоит этот очаг разрушить, ворота захлопнутся. Сила, таящаяся в этом месте, уйдет отсюда. Не пройдет и нескольких лет, как рухнут высокие берега реки. Болото поползет от Долины в разные стороны на десятки верст. Поселок вымрет, дома уйдут в землю, лес упадет, утонет в болотной жиже. Здесь не останется ничего.

Илью передернуло - мрачная картина сама собой встала перед глазами. Нет, не слова Печника были тому причиной. Он и сам знал, оказывается, зачем он здесь. И мертвый холод болота виделся ему не раз и не два.

Печник между тем продолжал:

- Таких мест, как Долина, много. И мир не рухнет, если одно из них потеряет силу. Но мы, неживущие, как ты нас называешь, не сможем выйти на землю. Мы снова окажемся запертыми внизу, словно в могиле. И кто знает, кем мы выйдем оттуда, когда попробуем вырваться наверх. Болото не ледник, рано или поздно мы пробьемся сквозь него, только, думаю я, это будем не совсем мы. Или совсем не мы.

Илья не слушал его. Долина может исчезнуть… Что нового он услышал от Печника? Ничего. Он всегда об этом догадывался. Но никогда об этом не задумывался, не хотел. И все же… молочная река, качавшая его на руках, перестанет быть рекой. Лес, исцеляющий раны и уносящий тоску, перестанет быть лесом. Что с того? Илья прожил сорок лет и никогда бы не узнал о Долине, если бы судьба случайно не занесла его сюда. Почему ее гибель колет сердце? Почему для него это кажется похожим на собственную смерть?

- Потому что это место завладело тобой, как владело всеми своими стражами, - ответил Печник на его немой вопрос, - потому что ты его часть. Часть не сможет жить без целого. Твоя жизнь связана с нашей в единый узелок. Мы окажемся внизу, ты останешься здесь, но я не знаю, кому из нас будет хуже. У нас останется надежда вырваться оттуда, а что останется у тебя?

- Может быть, я?

- Нет, - Печник помотал головой, - ты собой уже не будешь. Это не под силу человеку, если он остается один. Можешь на это не рассчитывать. У тебя есть только одно преимущество перед нами: ты смертен. Может быть, за порогом могилы тебя ожидает освобождение.

Илья пожал плечами - сомнительное утешение.

- Не больно ли мрачный разговор у нас получается? - улыбнулся Печник. - Мы нисколько не сомневаемся в тебе и в силе Долины.

- Наверное, не стоит переоценивать мои силы?

- Ты сделаешь все, что сможешь, а этого будет достаточно. - Печник снова улыбнулся. - Теперь ты понимаешь, страж Долины, что ты для нас? Эти люди, которые пришли сюда, конечно, способны на все, но у них осталось не так много времени. Купалу им не пережить.

Илья опустил голову:

- Вы хотите убить их?

- Мы слишком хорошо знаем, какой ценой заплатим за убийство. Мы, неживущие, редко убиваем, мы обычно забираем к себе, а это не совсем то. Только этих людей мы к себе забирать не станем. Похоже, и водяной отказался от этой мысли.

- Чем же Вероника вам так не угодила? - усмехнулся Илья.

- Она не понимает, что такое Гармония и Справедливость. А без этого приходить в нижний мир нельзя.

Илья недоверчиво глянул на сморщенное личико Печника: