Ночные грехи - Тэми Хоуг

— Он точно не носил никакого знака, Джой. У него не было большой буквы П, как клейма для педофила на лбу. Откуда мне было знать?

— Ну, Элис Марштон говорит, что у полиции есть сеть агентов, которые следят за такого рода людьми. Элис читает огромное количество детективов, и она говорит…

— Это реальная жизнь, Джой, а не роман Агаты Кристи.

— А чего это тебя так заносит? Я просто говорю, что Элис сказала.

Она просто говорила, что говорили люди в городе — не один, не два, а большинство, — и они обвиняли его в исчезновении Джоша Кирквуда. Он понимал, что им было просто необходимо обвинить кого-то. Указать пальцем на реального живого человека — это менее страшно, чем полагать, что у них не было никакой защиты от случившегося. Но это нисколько не облегчало принятой на себя вины. Натали выслушивала сердитые телефонные звонки весь день; лента на его домашнем автоответчике была полна сообщений от возмущенных граждан.

Митч по-прежнему позволял автоответчику принимать на себя основную долю их ярости. Сегодня вечером у него не было желания играть роль мальчика для битья. Он хотел немного тишины с Джесси, даже если ему придется разделить свое внимание между дочерью и кучей документов, которые он принес с собой домой. Джой кудахтала, что это безумие — забирать Джесси сегодня домой, что слишком холодный вечер, что так легко подхватить вирус. Но Митч напомнил ей, что им надо только перейти улицу, а микробы и вирусы не выживут в такой холод. Он предусмотрительно воздержался от еще одной бесполезной попытки объяснить, как вирусы распространяются на самом деле. Поскольку зять никогда не работал на больничной кухне, как «один ее друг», у Джой не было веры в его медицинские познания.

Закончив завязывать бант, Джесси взяла щетку и принялась расчесывать спину Скотчу. Лабрадор засопел от удовольствия, а затем перевернулся на бок, предлагая свой живот для такой же экзекуции.

— Бабушка сказала, этот человек сделал такие плохие вещи маленьким детям, что только один Бог знает что, — не отступала Джесси. — Но если Бог единственный, кто знает, тогда откуда бабушка знает?

— Она не знает. Она только думает, что знает. Никто не доказал, что этот человек сделал что-то. — Митч почувствовал поражение, и ему стало стыдно, что он защищает Оли Свэйна, только чтобы не оказаться на одной стороне со своей тещей.

Он задержался на другой странице. На этот раз она была заполнена мыслями Джоша о своем назначении co-капитаном его хоккейной команды. «Это очень круто… Я действительно горжусь… мама говорит, чтобы я не хвастался… Просто хорошо делал работу. Никому не нравятся хвастуны…» На следующей странице он выразил неудовольствие необходимостью ходить в класс религии, нарисовав безумные лица, кулак с большим пальцем, направленным вниз, Бога с длинной бородой и нимбом и хмурое лицо дьявола.

— Тогда как тот человек попал в тюрьму?

— Джесси… — сказал он, стараясь не скрежетать зубами. Он наклонялся вперед, чтобы погладить голову дочери. — Милая, папа действительно очень устал от этого дела. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Чувство вины немедленно накрыло его с головой. Он всегда считал обязательным для себя быть с Джесси настолько честным и искренним, насколько мог. Ему казалось, что отказ отвечать на вопросы ребенка вызывает больше проблем, чем удовлетворение его любопытства. Но сегодня вечером у него просто не было сил для ответов. Теперь, когда Оли был за решеткой, результаты стресса и долгих часов адского напряжения сказывались с удвоенной силой. И беспокойство за Джоша усилилось, когда в фургоне обнаружили пятна крови. Они не могли ничего сделать, только ждать результатов лабораторного исследования. К сожалению, его предложение Джесси сменить тему было воспринято ею по-своему.

Ей на глаза попалась страница с рисунками Джоша, и она, бросив Скотча, поспешила на четвереньках к журнальному столику.

— Кто это тебе нарисовал?

— Это рисунки Джоша. — Митч провел кончиком пальца вдоль линий забытой игры в крестики-нолики.

— Можно я раскрашу их для тебя?

— Нет, солнышко, это — доказательства. Почему бы тебе не раскрасить для меня картинку в одной из твоих книжек-раскрасок?

Джесси проигнорировала его предложение. Она вытащила одну из тех страниц, которые Митч уже изучил и отложил в сторону.

— Ты нашел Джоша?

Митч вздохнул и запустил пальцы в свою шевелюру, разделив ее на толстые пряди.

— Еще нет, любимая.

— Ему, наверное, грустно, — тихо сказала она, осторожно возвращая на столик рисунок. На нем веснушчатый мальчик стоял рядом с большой лохматой собакой. Я и Гизмо.

— Иди сюда, милая, — прошептал Митч, призывно открывая объятия. Джесси протиснулась за столом и взобралась к нему на колени. Он обнял девочку и крепко прижал ее к себе. — Тебя все еще беспокоит, что кто-то украдет тебя?

— Чуть-чуть, — шепнула она, прижимаясь к его груди.

Митч хотел сказать ей, чтобы она не волновалась, он не позволит, чтобы с ней что-нибудь случилось, что с ней не произойдет ничего плохого, если она будет следовать его советам. Но он не смог бы выполнить ни одного из тех обещаний, и он ненавидел чувство бессилия и собственной несостоятельности, которое реальность преподносила ему. Холт хотел, чтобы мир был местом, где маленьких девочек не беспокоило бы ничего, кроме игры с куклами и собаками, которым можно завязывать красные атласные банты, но это было не то место. Даже в Оленьем Озере.

Он медленно качал на коленях дочь.

— Ты знаешь, это не твоя работа беспокоиться, Джесс. Беспокоиться — это моя работа.

Она откинула назад голову и посмотрела на него.

— А как же бабушка? Она волнуется из-за всего.

— Ну да. Наша бабушка ни на кого не похожа. Но когда дело касается тебя и меня, я сам обо всем побеспокоюсь, хорошо?

— Хорошо, — ответила девочка, пытаясь улыбнуться.

Митч вытянул перед нею руку ладонью вверх.

— Вот. Давай пережуй все свое беспокойство, как лист бумаги, и сплюнь сюда.

Джесси хихикнула и принялась демонстративно жевать воображаемый комок беспокойств. Потом она притворно выплюнула невидимое бремя в руку Митча. Он сжал кулак и засунул его в нагрудный карман джинсовой рубашки. Скотч наблюдал за их действиями, склонив набок голову и навострив уши.

В дверь позвонили, и собака вскочила на лапы, виляя хвостом и громко лая.

— Это, должно быть, Меган, — сказал Митч, поднимаясь с Джесси на руках.

Джесси надула нижнюю губку.

— Как же она снова придет? Ты сказал, что я могу сегодня лечь позже, потому что завтра не надо никуда идти, и мы повеселимся.

— А разве нам не было весело, а, малыш? — спросил Митч. — Но ты можешь не ложиться, пока я не пойду спать, а то кто будет составлять мне компанию, когда ты заснешь?

— Скотч.

Митч зарычал и принялся щекотать ее, доведя до визга, а затем, закинув ее ноги себе на плечи, усадил ее там, чем вызвал приступ неудержимого смеха. Он с улыбкой открыл дверь и отступил в гостиную со словами: «Добро пожаловать в дом обезьяны!».

Меган задержалась в дверях в нерешительности, но все ее колебания не смогли противостоять минус шестидесяти с чем-то, если учесть ветер. Она вошла в холл дома Митча, закрыв за собой дверь, и мгновенно почувствовала себя незваным гостем. Митч дико скакал по гостиной с Джесси на плечах, в то время как большая рыжая собака преследовала их с куклой Барби в пасти. Никто, казалось, не заметил, что она уже стоит там, закутанная в шерсть и пух, с литровым ведерком мороженого с шоколадной стружкой, которое она зажала в руках. Интересно, заметят ли они, если она сейчас просто развернется и уйдет домой?

Однако, прежде чем она успела сделать шаг, Митч остановился перед ней, пригвоздив к месту понимающим взглядом. Одним пальцем он потянул шарф с ее лица.

— Снимай пальто и оставайся, О’Мэлли, — попросил он мягко.

Меган криво улыбнулась, размотала шарф и забросила его на вешалку. Она посмотрела на маленькую девочку, сидящую на его плечах.

— Привет, Джесси, как дела?

— Я завтра в детский сад не иду, потому что мой дедушка говорит, что слишком холодно для рыжих обезьян.

— Да, довольно холодно, — согласилась Меган, с трудом скрывая улыбку.

— Поэтому я собираюсь лечь сегодня позже, чем обычно, и весело провести время, — сказала Джесси предостерегающим тоном, как если бы у Меган могла возникнуть идея обсуждать это.

Митч закатил глаза.

— Ну да, ты собираешься лечь попозже, чтобы поесть мороженого, которое Меган принесла нам. Разве это не любезно с ее стороны?

— Я больше люблю печенье.

— Джесси… — Митч опустил девочку на пол и укоризненно посмотрел на нее.

На журнальном столике в другом конце комнаты зазвонил телефон, и через мгновение включился автоответчик.