Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд

— Я не желаю никакой выгоды в этом мире, — ответил аббат, уходя. — Мне хорошо там, где я могу позаботиться о своем спасении и молиться о благе вашего высочества.

«Это означает, — подумал принц, оставшись один, — что сундуки Буа-Доре еще полны; иначе этот честолюбец прежде всего потребовал бы у меня свое вознаграждение. Он знает, что я останусь доволен и попросит большего, чем то, что я предложил ему. Увидим».

И принц отдал распоряжения.

Вечером того же дня, когда обитатели Брианта, пожелав друг другу доброй ночи, собирались расстаться, Аристандр, охранявший ворота, прислал сказать, что некий дворянин и его свита просят приюта на несколько часов, чтобы отдохнуть. Шел дождь, ночь была темной.

Маркиз велел освещать дорогу и, завернувшись в плащ, сам отправился поднять решетку.

— Мы… — произнес незнакомый голос.

— Входите, входите, господа, — ответил маркиз, верный законам рыцарского гостеприимства. — Укройтесь от дождя. Вы назовете свои имена, если вам будет угодно, когда отдохнете.

Всадники проехали; впереди было двое или трое, один из которых, казалось, командовавший остальными, сделал вид, что хочет спешиться. Буа-Доре не дал ему этого сделать, поскольку камни были мокрыми.

Он пошел впереди с Адамасом, который нес фонарь, и вернулся во внутренний двор с ехавшим за ним гостем, не заметив свиты в двадцать вооруженных человек: один за другим пройдя по мосту, они вслед за господином вошли во внутренний двор, пока тот поднимался по ступеням вместе с владельцем замка.

Этот значительный эскорт удивил Аристандра, который, поскольку в его обязанности входил прием слуг и отпирание конюшен, предложил свите свои услуги. Но они отказались разнуздать лошадей и остались вместе с ними частью вокруг костра, зажженного для них во внутреннем дворе, частью прямо у порога дома.

Когда маркиз вместе с незнакомцем вошел в гостиную, он увидел человека лет тридцати, довольно плохо одетого и невысокого роста. Лицо было сильно затенено шляпой с опущенными полями и мокрыми перьями. Понемногу он смутно разглядел это лицо, не узнавая его или, по меньшей мере, не в силах вспомнить, где он его встречал.

— Кажется, вы совершенно не помните меня? — сказал ему незнакомец. — Правда, что мы виделись очень давно и оба с тех пор сильно изменились.

Маркиз простодушно ударил себя по лбу, прося прощения за отсутствие памяти.

— Не стану терять время, заставляя вас угадывать, — продолжал путник. — Мое имя Лене. Я был почти подростком, когда увидел вас в Париже, у маркизы де Рамбуйе, и возможно даже, что вы совсем не обратили внимания на ту незначительную особу, какой я был тогда. Я и сейчас только советник, в ожидании лучшего.

— Вы заслуживаете сделаться всем, кем только можете пожелать, — любезно ответил Буа-Доре. «Но черт меня побери, — говорил он про себя, — если я помню имя Лене и если я знаю, с кем говорю, хотя его вид смутно напоминает мне кого-то».

— Не старайтесь для меня, — продолжал господин Лене, увидев, что маркиз отдает распоряжения к ужину. — Я должен отправиться в замок, где меня ждут. Меня задержали дурные дороги, и я прошу вас извинить меня за то, в какой час я явился к вам. Но у меня было к вам довольно деликатное поручение, и я должен исполнить его.

Лориана и Марио, сидевшие в будуаре, услышали, что речь идет о делах, и поднялись, чтобы пересечь гостиную и уйти.

— Это ваши дети, господин де Буа-Доре? — сказал путешественник, ответов на поклон, которым они приветствовали его, проходя мимо. — Я всегда считал вас холостяком. Вы женаты или вдовец?

— Ни то, ни другое, — ответил маркиз. — И все же я отец. Вот мой племянник, он — мой приемный сын.

— Вот в чем дело, — продолжал, когда дети вышли, советник с благодушным видом и ласковым тоном. — Его высочество, ваш сеньор и мой, служба у которого в нашей семье переходит от отца к сыну, поручил мне разобраться В достаточно неприятном деле, касающемся вас. Я перейду прямо к сути. Вы устранили некоего господина Скьярра д'Альвимар, который был, подобно мне, вашим гостем, с той разницей, что он был без свиты, какая есть у меня, для охраны меня лично и моих полномочий. Я должен вам сообщить, что под этим окном двадцать вооруженных человек, а в вашем городке — двадцать других, готовых прийти к ним на помощь, если вы примете меня не так, как подобает принимать посланника правителя и главного бальи провинции.

— Это Предупреждение излишне, господин Лене, — очень спокойно и учтиво возразил Буа-Доре. — Вы были бы в еще большей безопасности, если прибыли в мой дом один. Довольно того, что вы были бы моим гостем, а вы к тому же под охраной поручения его высочества, которому я ни в коей мере не собираюсь выказывать неповиновения. Должен ли я следовать за вами, чтобы дать ему отчет в своем поведении? Я готов и, как видите, не волнуюсь.

— В этом нет необходимости, господин де Буа-Доре. Я обладаю неограниченными полномочиями допросить вас и располагать вами в зависимости от того, сочту ли я вас невиновным или виновным… Соблаговолите сказать мне, что произошло с господином д'Альвимаром?

— Я убил его в честном поединке, — уверенно ответил маркиз.

— Но без свидетелей? — с насмешливой улыбкой продолжал советник.

— У него был один, сударь, и из самых уважаемых. Если вы хотите услышать рассказ…

— Это долго? — спросил советник, казавшийся озабоченным. — Нет, сударь, — ответил маркиз. — Несмотря на то, что я, как мне кажется, имею право объяснить дело, где речь для меня идет о чести и жизни, я постараюсь отнять у вас как можно меньше времени.

Глава сороковая

Буа-Доре вкратце рассказал всю историю и предъявил доказательства.

Советник по-прежнему казался нетерпеливым и рассеянным. И все же его внимание, казалось, сосредоточилось на одной подробности. Это было тогда, когда он слушал рассказ о предсказаниях Ла-Флеша в Мотт-Сейи.

Буа-Доре, считая, что печать его брата — последнее доказательство того, что он и жертва д'Альвимара — одно лицо, счел необходимым упомянуть об этом; но, прежде, чем он успел объяснить точно, в чем состояло незначительное чародейство метра Ла-Флеша, советник прервал его:

— Постойте, — сказал он. — Я вспомнил, что забыл рассказать вам об одном обвинении. Вас подозревают в пристрастии к магии, господин де Буа-Доре! И по этому пункту я заранее оправдываю вас, поскольку не верю в искусство гадателей и вижу в нем лишь забаву для ума. Хотите ли вы сказать мне, что случайно эти бродяги предрекли вам нечто истинное?

— Их предсказание полностью осуществилось, господин Лене! Они объявили мне, что прежде, чем пройдет три дня, я сделаюсь отцом и буду отомщен. Они объявили убийце моего брата, что прежде, чем пройдет три дня, он будет наказан, и все произошло так, как они сказали; но…