Меченый - Питер Бретт

– И все же он слишком короток для тех, кого я встречаю на своем пути, – вздохнул Рожер.

– Я видела безвременную смерть многих, кто и не слышал о Рожере Восьмипалом. Это тоже твоя вина?

Она сунула ему в рот ломтик мяса, и Рожер взглянул на нее.

– Мертвым не полегчает, если ты разрушишь свою жизнь чувством вины, – добавила Лиша.

Когда прибыл вестник, у Лиши в руках была охапка белья. Она сунула письмо Вайки в фартук и занялась другими делами. Когда она убрала выстиранное белье, прибежала девчушка и доложила, что пациент кашляет кровью. Затем пришлось вправлять сломанную руку и заодно дать урок ученицам.

Не успела она оглянуться, как солнце уже село и девушки легли спать. Лиша прикрутила фитили, чтобы лампы светили тусклым оранжевым светом, и в последний раз прошла между кроватями, чтобы проверить, все ли пациенты хорошо себя чувствуют, прежде чем подняться наверх. По пути она поймала взгляд Рожера. Юноша поманил ее, но она улыбнулась и покачала головой. Она наставила на него палец, затем сложила руки словно в молитве, прижалась к ним щекой и закрыла глаза.

Рожер нахмурился, но она подмигнула ему и пошла дальше, зная, что он не отправится следом. Гипс сняли, но юноша жаловался на боль и слабость, хотя перелом зажил хорошо.

В конце комнаты Лиша остановилась налить себе воды. Стояла теплая летняя ночь, и кувшин запотел. Лиша рассеянно вытерла руку о фартук и почувствовала хруст бумаги. Она вспомнила о письме Вайки, вытащила его, сломала печать большим пальцем и наклонила лист к лампе, не отрываясь от чашки.

Через мгновение глиняная чашка упала на пол и раскололась, но Лиша этого не заметила. Она сжала в кулаке листок и выбежала из комнаты.

Когда Рожер нашел Лишу, она тихо плакала в темной кухне.

– Что случилось? – спросил он, тяжело опираясь на трость.

– Рожер? – Лиша шмыгнула носом. – Почему ты не в постели?

Рожер не ответил. Он подошел и сел рядом:

– Плохие новости из дома?

Лиша посмотрела на него и кивнула.

– Помнишь, мой отец простудился? – Она подождала, пока Рожер кивнет. – Он шел на поправку, но болезнь вернулась. Это оказалась горячка. Прокатилась по всей Лощине. Большинство должно выздороветь, но самые слабые…

Она снова заплакала.

– Кто-то знакомый? – спросил Рожер и немедленно себя выругал. Ну конечно же, кто-то знакомый. В деревушках все друг друга знают.

Лиша не заметила оговорки.

– Моя наставница, Бруна. – На фартук падали крупные слезы. – Еще несколько человек и пара детишек, которых я даже ни разу не видела. Всего дюжина, и половина города до сих пор не поправилась. Мой отец совсем плох.

– Соболезную, – произнес Рожер.

– Не жалей меня, это моя вина.

– Что?

– Я должна была быть там. Я не всегда была ученицей Джизелл. Я обещала вернуться в Лесорубову Лощину, когда закончу учиться. Если бы я сдержала обещание, я была бы сейчас там, и тогда…

– Я видел в Опушке, как люди умирали от горячки. Их смерть тоже на твоей совести? А тех, кто умирает в этом самом городе, потому что ты не можешь помочь всем?

– Это не то же самое, и ты это знаешь.

– Неужели? Ты сама сказала, что мертвым не полегчает, если ты разрушишь свою жизнь чувством вины.

Лиша взглянула на него круглыми мокрыми глазами.

– И что ты намерена делать? – спросил Рожер. – Плакать ночь напролет или собираться?

– Собираться?

– У меня есть переносной круг вестников. Утром отправимся в Лесорубову Лощину.

– Рожер, ты еле ходишь! – запротестовала Лиша.

Рожер поднял трость, положил на кухонную стойку и встал. Он двигался немного скованно, но без посторонней помощи.

– Притворялся ради теплой постели и любящих женщин?

– Ничего подобного! – покраснел Рожер. – Просто я… еще не готов выступать.

– Но ты сможешь дойти до Лесорубовой Лощины? Это неделя без лошади.

– Вряд ли мне придется делать по пути сальто. Смогу.

Лиша скрестила руки на груди и покачала головой:

– Нет. Я запрещаю.

– Ученицам своим запрещай.

– Ты мой пациент, – парировала Лиша, – и я запрещаю тебе подвергать свое здоровье опасности. Я найму вестника.

– Удачи. Следующий вестник на юг отправится только через неделю, а свободных в это время года нет. Придется выложить целое состояние, чтобы кто-нибудь бросил все дела и отвез тебя в Лесорубову Лощину. К тому же я могу отогнать подземников игрой на скрипке. Вестники такого не умеют.

– Ну конечно можешь. – По тону Лиши было ясно, что она ему ничуть не поверила. – Но мне нужна быстрая лошадь, а не волшебная скрипка.

Не обращая внимания на протесты Рожера, она загнала его обратно в постель и поднялась наверх, чтобы собрать вещи.

– Ты уверена? – спросила Джизелл наутро.

– Надо ехать. Вдвоем Вайка и Дарси не справятся.

Джизелл кивнула:

– Рожер, похоже, думает, что проводит тебя.

– Ничего подобного, – отрезала Лиша. – Я найму вестника.

– Он все утро собирал свои вещи.

– Он едва встал с кровати.

– Пфф! Почти три месяца прошло. Он все утро ходит без палки. Похоже, просто хотел задержаться рядом с тобой.

Лиша выпучила глаза:

– По-твоему, Рожер…

– Не всякий мужчина вызовется защищать тебя от подземников, – пожала плечами Джизелл.

– Джизелл, я гожусь ему в матери!

– Пфф! Тебе всего двадцать семь, а Рожер говорит, что ему двадцать.

– Рожер много чего говорит.

Джизелл снова пожала плечами.

– Ты уверяешь, что у тебя нет ничего общего с моей матерью, но вы обе способны превратить любую трагедию в обсуждение моей личной жизни.

Джизелл открыла рот, чтобы ответить, но Лиша взмахнула рукой.

– Прошу прощения. Мне нужно нанять вестника.

Она в ярости выскочила из кухни, и Рожер, который подслушивал у двери, едва успел отскочить и спрятаться.

Благодаря отцовским договоренностям и заработку у Джизелл Лиша сумела получить в Герцогском банке вексель на сто пятьдесят милнских солнц. Энджирским крестьянам такие деньги и не снились, но вестники не рискуют своей шкурой за клаты. Лиша надеялась, что денег хватит, но слова Рожера оказались пророческими… а может, он накаркал.

Весенняя торговля была в самом разгаре, и разобрали даже худших вестников. Скот был в отъезде, а секретарь в гильдии вестников просто отказался помочь. Максимум, что он мог предложить, – подождать неделю до следующей поездки на юг.

– Да я пешком быстрее дойду! – воскликнула Лиша.

– Иди, – сухо ответил секретарь.

Лиша прикусила язык и вышла. Она сойдет с ума, если придется ждать целую неделю. Если ее отец за это время умрет…

– Лиша? – окликнул мужской голос.

Она остановилась как вкопанная и медленно обернулась.

– Это ты! – Марик бросился к ней, распахнув объятия. – Я и не знал, что ты до сих пор в городе!

Лиша от потрясения позволила себя обнять.

– Что ты делаешь в доме гильдии? – Марик отступил и окинул ее оценивающим взглядом.

Он был по-прежнему красив со своими волчьими глазами.

– Мне нужно в Лесорубову Лощину. В городе бушует горячка, людям нужна моя помощь.

– Пожалуй, я могу тебя отвезти. Отправлю кого-нибудь в Ривербридж вместо себя.

– У меня есть деньги, – заверила Лиша.

– Ты же знаешь, денег я не беру. – Марик придвинулся ближе, глядя на нее с вожделением. – Меня интересует только одно.

Он стиснул ее ягодицу, и Лиша подавила желание отстраниться. Она подумала о людях, которые в ней нуждаются, и вспомнила слова Джизелл о цветах, которых никто не видел. Возможно, встреча с Мариком – дар Создателя. Лиша с трудом сглотнула и кивнула.

Марик увлек ее в темную нишу за главным залом, прижал к стене за деревянной статуей и страстно поцеловал. Через мгновение Лиша ответила на поцелуй, обвила шею вестника руками, ощутила во рту его теплый язык.

– На этот раз я не подведу, – пообещал Марик, положив ее руку на свое твердое естество.

Лиша застенчиво улыбнулась.

– Я приду к тебе в гостиницу на закате, – сказала она. – Мы… проведем вместе ночь и отправимся в путь на рассвете.

Марик огляделся и покачал головой. Он снова прижал Лишу к стене и расстегнул одной рукой ремень.

– Я ждал слишком долго, – пропыхтел он. – Я готов и своего не упущу!

– Я не буду в коридоре! – Лиша оттолкнула его. – Кто-нибудь увидит!

– Никто не увидит. – Марик поцеловал ее еще раз. Он извлек свой напряженный член и принялся задирать ее юбки. – Ты здесь как по волшебству, и на этот раз я готов. Чего тебе еще надо?

– Уединение! Кровать! Пару свечей! Хоть что-нибудь!

– И поющего жонглера под окном? – передразнил Марик, щупая ее между ног. – Можно подумать, ты девственница.

– Я и есть девственница! – прошипела Лиша.

Марик отстранился, держа в руке член, и саркастически посмотрел на нее:

– В Лесорубовой Лощине все знают, что этот болван Гаред присунул тебе раз десять, не меньше. Столько лет прошло, хватит врать!