Наин - Чхон Соллан

почвой и пересадила в него растение. Чжимо однажды сказала, что для того, чтобы растение снова укоренилось в мертвой земле, потребуется время, как это когда-то было с землей, где теперь располагалась «Бромелия». Наин предполагала, что из-за газов, выделяемых разлагающимся телом Пак Вону, растения не могли расти на этом участке. Но потом она нашла этот росток. Его не было тут раньше, но перед встречей с Квон Тохёном Наин заметила стебель, пробившийся через землю. Может быть, дух Пак Вону и не вселился в это растение, но Наин все равно решила подарить его господину Паку.

Хорошенько утрамбовав почву в горшке, Наин накрыла росток рукой. Чувствуя, как энергия собирается в ладони, она повторяла про себя: «Не умирай, не увядай, будь здоровым и живи дольше, чем отец Пак Вону». Хёнчжэ, наблюдая за ее действиями, сложил ладони вместе. Оба на какое-то время погрузились в искренние молитвы.

Отец Пак Вону предложил им по бутылочке энергетика. Он сказал, что у него их полно благодаря журналистам – те приносят ему целые ящики, когда приходят за интервью. Господин Пак казался таким же, как и раньше. Перед приходом Наин и Хёнчжэ он наводил порядок после обеда и готовился открыть магазин. Опасения Наин о том, что он мог измениться в худшую или лучшую сторону, оказались напрасными. За время, что прошло с десятого июля, когда Пак Вону не вернулся домой, до этого дня его отец научился жить без оглядки на утрату. В отличие от Квон Тохёна, он стойко преодолел все трудности, и теперь, когда земля под ногами стала тверже, его жизнь медленно возвращалась в нормальное русло.

– Это вам. – Наин протянула гостеприимному хозяину небольшой горшок, который держала в руках.

Господин Пак, казалось, принял растение с недоверием и спросил с беспокойством:

– Эм-м-м, я никогда не ухаживал за растениями, вдруг оно у меня погибнет?..

– Не беспокойтесь, все будет хорошо. Если оно начнет расти, просто пересадите его в горшок побольше. Со всем остальным оно само справится, – ответила Наин.

– Правда? Но почему вдруг растение? – удивился он.

– Просто так. Оно вырастет большим и красивым, так что не волнуйтесь. Растения, как и животные, привязываются к людям. Оно услышит все, что вы ему скажете.

Мужчина, улыбаясь, посмотрел на горшок в своих руках. И только спустя какое-то время тихо ответил:

– Ладно, ладно. Спасибо. Мне было одиноко, но теперь буду растить его, как родного ребенка.

Он поставил горшок на подоконник. Наин хотела предложить, чтобы господин Пак дал растению имя, но поняла, что не стоит: скорее всего, имя у него и так скоро появится. Пак Вонсын вышел с ними на улицу.

– Берегите себя. И еще…

Он, вероятно, хотел сказать, чтобы они приходили почаще, но побоялся стать для молодых людей обузой. Он был благодарен, что они навестили его и были так к нему добры. Раньше он думал, что от одного вида школьников в форме ему будет больно вспоминать сына и он будет опускать голову, но теперь ему стало легче. Эти дети были похожи на его сына, они были такими же добрыми и заботливыми, он был очень счастлив и хотел как-то их отблагодарить. Он долго думал, что бы предложить, а потом вспомнил, как сын всегда просил купить ему жареной курицы на праздники.

– Если захотите курицы, приходите. Я вам закажу.

Наин и Хёнчжэ не раздумывая кивнули и сказали, что обязательно придут. Правда, вскоре оказалось, что Хёнчжэ в ближайшее время прийти не сможет.

Хотя светофор у пешеходного перехода горел зеленым, Наин не двигалась с места, а лишь смотрела на Хёнчжэ, не отрывая взгляда. Зеленый свет помигал и сменился красным, и только тогда Наин спросила:

– Почему ты не сказал мне раньше?

– У тебя же была куча других дел.

С его лба катились ручейки пота. Руки у Наин были грязные после пересаживания цветка, и она никак не могла стряхнуть с них землю. Бутылочка энергетика, вытащенная Пак Вонсыном из холодильника, нагрелась от температуры воздуха и ее тела. Надо бы поскорее прийти домой и помыться, только и думала Наин еще пару минут назад, но теперь слова Хёнчжэ, сказанные как бы между делом, словно опустошили ее сознание. На место мыслей о душе пришло осознание того, что Хёнчжэ уезжает учиться за границу. Его старшая сестра, изучающая в университете искусство, этим летом отправится в Америку по программе обмена студентами. Мать Хёнчжэ собиралась поехать следом и решила взять с собой и Хёнчжэ. Они уже нашли и дом, где они будут жить вместе, и школу. Хёнчжэ сказал, что билеты уже куплены и через месяц он улетает.

Наин понимала решение Хёнчжэ не говорить ей раньше из-за действительно безумных хлопот и проблем, но все же ей было обидно, что она узнала о его отъезде только сейчас, хотя все было решено еще в начале года. Разве месяц, тридцать дней – это много времени? Нет. Если учесть, как быстро пролетают каникулы, то момент расставания с Хёнчжэ наступит незаметно и скоро. Поэтому Наин подумала, что тратить драгоценное время, которое они могли бы провести вместе, на обиды и жалобы, почему Хёнчжэ не рассказал ей все заранее, было бы бессмысленно.

Хотя она знала, что это не навсегда, что Хёнчжэ уезжает всего на два с половиной года и приедет на зимние каникулы, легче не становилось. Наин печалила не невозможность снова увидеть Хёнчжэ, а факт того, что их компания больше не сможет делить все моменты своей жизни на троих. Они не смогут вместе справляться с горестями, тайком от взрослых пить алкоголь, заказывать ночью еду, вздыхать, проверяя тесты друг друга, и мечтать о жизни без университета. Всего этого Наин будет сильно недоставать.

Ее нос защипало от слез.

– Мирэ знает?

Хёнчжэ кивнул. Это снова задело Наин: Хёнчжэ сказал Мирэ, но не сказал ей.

– Я сказал Мирэ гораздо раньше. Она просто пожелала мне удачи в учебе и попросила привозить подарки каждый раз, когда я буду возвращаться в Корею.

Очень в духе Мирэ. Наин поняла, что, если сейчас заплачет, это будет очень неловко в сравнении с хладнокровной реакцией подруги, поэтому сдержала свои слезы. Хёнчжэ сказал, что будет часто писать, но Наин все равно боялась. Она боялась, что за время разлуки между ними вырастет непреодолимая стена из разных воспоминаний и пережитых событий, в которых другой не смог принять участие, и что они примут эту стену как должное при взрослении и изменятся настолько, что больше не смогут понять друг друга. Но Наин еще