Всходы Власти - Гэвин Магнус

Вот только я никогда не был программистом…

Поразмыслив, я пошёл другим путём. Сначала создавал более-менее разумную нежить с помощью жертвоприношений, а затем пытался повторить её, но уже лишь с помощью собственных сил. Сперва получалось скверно, но когда я набил руку, результат улучшился…

Как говорится, нет такой проблемы в искусстве смерти, которую нельзя решить с помощью парочки старых добрых жертвоприношений!

Большая часть экспериментов, правда, сразу шла в утиль. Практического применения для какой-нибудь умного некроволка я пока не видел.

Слишком много вопросов вызовет открытое применение подобной твари. Разве что лабораторию поставить охранять…

Самым важным, наверное, было то, что я наловчился создавать умных крыс в полевых условиях. Теперь можно было обеспечить Люсьена промышленным уровнем маленьких шпионов без жертвоприношений.

Я даже послал целую клетку с ними Улосу в Палеотру. Пригодиться для культа.

Ради интереса я подсчитал количество людей, что пошло под нож в замке. Выходило не так уж и много: всего сотни четыре.

Десятая часть тех, кто работал на рудниках в северо-западной части страны за год. Если так подумать, четыре тысячи человек — наверно, даже слишком много для работы на шахтах. Но учитывая, что находились там они в основном за мелкие провинности и работали вахтовым методом… было в самый раз.

Пусть под нож больше было бы неосмотрительно. Всему своё время. Привлекать к пропажам людей лишнее внимание, даже будучи королём с хорошей репутацией, было бы просто преступно глупо.

Когда пленники кончались, я переходил на животных. Создать полезную нежить из мясного скота, конечно, сложно, но это мне и не требовалось. Куда важнее были проведённые исследования.

Демон неоднократно говорил мне о том, что искусство смерти способно при должном приложении искажать законы мироздания.

Мне было неизвестно, понимало ли что-то могущественное энергетическое существо в биологической природе живых существ, но сам я кое-что помнил из школьного курса биологии о мутациях. И именно это пытался реализовать в своих немертвых созданиях.

Обычное поднятие мёртвого тела в любом виде, разумеется, придавало ему сил за счёт питающего его существования проклятья и энергетики смерти.

Но очень многое зависело от исходного материала, и потому я ставил опыты на живых существах, внимательно изучая как тщательно сформированное и продуманное проклятье может влиять на живое существо, изменяя его природу.

Смерть стремится к тому, чтобы уничтожить жизнь. Но мастера смерти научились извращать это стремление, делая из неё своеобразный консервант, застывший на границе между жизнью и смертью, своеобразную не-жизнь, что поддаётся изменению в нужную сторону.

Наверное, первый мастер смерти, что придумал, как обратить всеразрушающую энергию в инструмент, способный заставить застыть для псевдоживого существа само время, да и ещё дать возможность ему восстанавливать свою структуру, в буквальном смысле извращая саму смерть, был настоящим гением. Все прочие, включая меня, лишь пользовались его трудами.

Теория, которой учил меня демон, гласила о том, что смерть есть своего рода извращённая энергия жизни. Извращённая настолько, что становится чем-то иным. Он облекал это в более красочные слова и термины, но суть я уловил именно так. А нежизнь, в свою очередь, уже есть извращённая смерть, эдакая попытка вывернуть обратно то, что уже вывернуто наизнанку.

Так почему бы не пойти дальше? Создать проклятье, что будет заходить дальше?

По идее, если вывернуть нежизнь обратно наизнанку ещё раз, должно получатся что-то вроде более смертельной смерти. Именно на этом, кстати, были основаны некоторые известные мне высокоуровневые приёмы искусства смерти. Получить более концентрированную энергию разрушения, создавая силу более высокого порядка…

Но чтобы создать что-то новое, мне нужна была именно нежизнь более высокого порядка. Своего рода более концентрированная смерть, но не та, что будет стремиться к разрушению, а та будет стремиться к изменению.

Даже к совершенствованию. Как настоящая жизнь.

Наверно, я мечтал слишком о многом. Конструкты проклятий и созданные немертвые быстро распадались под воздействием высокоуровневой деструктивной энергии. Но одна мысль, один догмат всё никак не шёл у меня из головы:

Смерть способна прожигать каверну в самом мироздании, на краткий миг меняя его законы.

Наверное, это можно назвать озарением. Я словно бился об стену вновь и вновь, разрисовывая сырой, заросший мхом подвал кровавыми символами вновь и вновь, пытаясь заставить мёртвые тела изменяться согласно моей воле.

А затем меня осенило.

Чтобы создать, что-то, равное жизни, или превосходящее её, мне нужна сама жизнь. И не просто жертва, не просто материал, по чьим венам ещё струится живая кровь, вовсе нет.

Я должен создать что-то, подобное мастеру смерти. Сплести ядовитую, разъедающую всё вокруг силу смерти с настоящей жизнью, что пытается закрыть рану воедино, сделать их одним целым. Мастера смерти были живыми существами, которые, используя небольшую часть собственной омертвевшей плоти, ограждали себя от деструктивного воздействия смерти, делая собственное тело своеобразной клеткой фарадея для разрушительной энергии. Можно было превратить себя в сверхпроводник, став немертвым, но что если пойти дальше? Слить настоящую жизнь и смерть, образуя высшую нежизнь?

Это невозможно. Должно быть невозможно, ведь подобное просто противоречило всем законам искусства смерти, которые я знал. Здесь не было полутонов: при столкновении волны смерти и живого организма либо волна рассеивается, повреждая организм, либо убивает его, преобразуя его энергетику в чистую силу смерти. Это была своего рода аксиома, знакомая любому мастеру смерти. Но на мысль заняться подобным экспериментами меня натолкнуло знакомство с верховным иерархом и изучение литературы по искусству нейтраля.

Пусть я не мог сам стать магом, вероятно, в силу своего происхождения, это не значило, что я не мог ничего оттуда подчерпнуть.

Иерарх утверждал, что жизнь сама по себе — не что иное, как одна из форм изначального нейтраля. Книги по искусству нейтраля утверждали, что изначальная энергия в теории способна принимать любые формы.

Совершенно любые. Базовая теория выделяла семь основных типов, но, памятуя ледяных духов Исгерда... Возможно всё.

Помимо всего прочего это всерьёз заставило меня задуматься о том, почему я неспособен к классическому искусству нейтраля. Технически принципиального