Мы из Кронштадта. Встреча - Николай Берг

Московскому шоссе. А там караван на Ржев подобрал. Напомню, если забыл — у тебя ж тогда роман был с этой, как ее... Верой, да? Она вроде своего прежнего мужа нашла в Газмясе?

— Тебе-то что за дело?

— Мне? Никакого. Просто не надо изображать всякую Санта-Барбару. Только время потеряешь. Говоря короче — вы тогда разошлись и на том дело закончилось, ты себе нашел новых баб. Продолжай в том же духе и не лезь к нам.

— А иначе что?

Мужичок усмехнулся, но только уголками губ, глаза остались серьезные.

— А не станет тебя. Ты пойми, это я не угрожаю. И всяких семейных скандалов не будет, соплей — воплей, я не буду за тобой гоняться со шваброй на потеху всему Крону. Это не угроза и не скрежет зубовный. Но тебя просто не станет. Вот и подумай, стоит ли оно того. Мы не подростки с гормонами в башке, бурные любви уже не про нас.

— Угрожаешь все же, значит. Хотя в твоей ксиве не МВД стоит, а Министерство юстиции, значит ты не вполне мент. А что, человеку при должности разве угрожать можно? Ты ж в погонах?

— Так я и не угрожаю. Я как тот инструктор по саперному делу, что нас инструктировал. Вот эта зеленая штуковина называется мина — наступите и тут же сдохнете. Потому наступать на нее не надо. Какая ж тут угроза? — искренне удивился собеседник.

Виктор между тем старательно прокачивал своего визави. Серенький такой, обычный, незаметный. Получалось не очень хорошо, понять, что за фрукт с ксивой — разве что взгляд у того был по мнению Виктора характерный — вроде как равнодушный, но при том, если повнимательнее быть — то цепкий и прицельный. И равнодушие — такое — охотничье, от терпеливого умения ожидать нужного момента. Двигался же мужичок очень экономно, точно и без суеты.

Пожалуй, что и впрямь на мину похож. И цеплять его не стоит. Тем более, что уж тут говорить — пропажа Ирки не шибко тогда расстроила, больно уж страшна она была. Когда поймала их с голой Веркой в постели. Вот тогда понял — что чудом жив остался — только потому, что Верка залепетала о своей беременности, а у Ирки оказалось ровно то же самое. Как они потом, заразы, снюхались!

— Ну, положим я отступлюсь и вам надоедать не буду. Что я за это получу? — нагловато спросил Витя.

— То, что сможешь тут жить. И быть живым. Не такой плохой расклад, а? И я бы тебе не очень советовал в эту сторону углубляться, потому как не ровен час с другой стороны пойдет вопрос о разделе имущества при разводе. Например, про четверть твоего золотишка — Ирина ведь помогала в его сборе. А тут с этим строго и имущественные вопросы решаются по всей справедливости, что командой добыто, то делят по совести. Не любят тут крыс.

— С чего это четверть? — только и выговорил огорошенный Витя.

— Соответственно вкладу в добытое. Ты с правилами местными ознакомься, пригодится.

— Тогда и родительские права можно будет оспорить, раз тут все у вас прямо по закону? — удивляясь сам себе, уточнил Виктор. Нет, ну а чего — раз они тут по правилам и законам живут — чего не спросить?

— Запросто. И потом платить алименты — парировал не моргнув мужичок. И без улыбки добавил, что лаборатория по определению отцовства последством проверки генетики сейчас временно не работает, так что признание отцовства будет не простым делом. Честно говоря Вите отцовские права были и даром не нужны, но поддеть этого типа, так внезапно оказавшегося на пути — хотелось. Он, правда с добрыми вестями вылез — вона и Ирина жива и не наплела чего не того, но сбежала, выходит, сучка пестрая. И это было обидно.

— Ты не зарывайся особенно —то — даже где то по-приятельски и добродушно молвил мужичок.

— А то что?

— Ты ж слыхал, что раньше дальнобойщики в дороге друг с другом по рациям обменивались? Доводилось?

— Ну да. И что?

— Так мало что изменилось, и сейчас караваны тоже и информацией обмениваются и связь держат. Не, упаси Боже, я не хочу тебе втирать, что все прекрасно и мирно, всякое бывает, конкуренция — она вещь жесткая, вплоть до засад и перестрелок, но вот по обстановке на дорогах картинку сообщают, тут как на море, в одиночку не выжить опять же. Потому и создается карта обстановки — вот к примеру в Помераньи десяток хитрых шустеров озоровал, стаей работали, а в Чудово одно время Цыганский барон шороху нагонял — у него остатки шевелюры как вороново крыло были. Странно знаешь — мутируют они так, что и мама родная потом не узнает — и это точно, пару таких случаев знаю, да. А волосья частью остаются и даже цвета не теряют, вот подишь ты...

Мужичок покачал недоуменно головой, потом таким же нейтральным тоном продолжил:

— Так вот помнится мне, что как раз там, где ты мастеров машинного доения как бы упокоил дооолго хазил морф в огрызках ментовской формы. Почему-то звали его Гаец те кто видел. У тверяков аж троих убрал, пока спохватились. Очень был ловкий, знаешь ли. Потом совместной облавой его таки тверские умяли. А чтобы мясо дохлое внимание других не притягивало — они всех упокоенных в фургон битый сгрузили — общая практика, знаешь ли на трассе. Вот я и думаю — что так много ментов в той деревне вряд ли было, а ежели ты говоришь, что с упокоенных оружие взял — с чего бы он потом бегал так шустро? Ну а здешним ментам только дай возможность показать себя — они землю и так роют, им поручено, чтобы тут была полная законность. Гаец-то в Новгородчине не совсем их человек, но чем черт не шутит...

Замолк, накоротке глянул Виктору в глаза.

Витя почуял, что по спине, словно куском льда провели. Может и врет гад, или по ходу разговора фантазии плетет, провоцирует. Возможно, мужичок слепил сейчас горбатого, поди проверь что там у тверских было, но за собой Витя косяк знал. Первому гаишнику он и впрямь в лоб саданул. Но так-то второму-то гайцу он пулю в грудашник влепил. И не дождался обращения — уехал. Когда встанет — не подумал, вот на напарнике тот и мог вполне отожраться. И трупец в фургоне