Трудно быть солнцем - Антон Леонтьев

– А ты убирайся прочь, – это он обратился ко мне. – Музейная крыса, все вынюхиваешь и шныряешь! Это наши семейные дела!

– Эти дела перестали быть вашими семейными с того момента, как вы совершили первое убийство, Феликс Александрович, – сказала я. – Вы больны, вам нужна помощь…

Старик поднялся из кресла. Надо же, он мог ходить! В его глазах горел адский огонь. Он схватил меня за локоть.

– Дождешься у меня, я и тебя убью, – прошептал он еле слышно. – Так же, как я убил твоего хахаля. Это же я сбросил его вниз со звонницы, я пригласил его на разговор – и убил! Он слишком много знал!

Аделаида бросилась ко мне, и мы вышли прочь, оставив отца и сына наедине. Бедная девочка проводила меня по темному коридору к выходу.

– Елена Карловна, – произнесла она. – Я прошу вас, повремените. Я обещаю вам, мы с Феликсом сделаем все, чтобы он больше не убивал. Но не губите моего сына и его будущее! Если старика арестуют, это станет для нас катастрофой… Мы уедем, уедем как можно скорее.

– Но могу ли я быть уверенной, что подобные убийства не повторятся где-нибудь в Париже или Нью-Йорке? – спросила я.

Аделаида кивнула:

– Старику осталось немного, он скоро умрет… Ради меня и моего сына, Елена Карловна…

– Ну хорошо, – медленно произнесла я. – Только ради вас и вашего сыночка. Я же мать и понимаю, что это значит. Я никому ничего не скажу, но обещайте мне, что вы немедленно уедете. Но я оставляю за собой право изложить всю эту историю на бумаге для потомства. Правда – дочь времени…

Я рассталась с Аделаидой Святогорской. Княжеский дворец был пуст, как древнеегипетская гробница-пирамида. В нем обитали не люди, а тени, воспоминания и смерть.

Я сдержала свое слово – я никому ничего не сказала. Святогорские уедут, убийца не понесет наказания. Возможно, я не права…

У меня жутко болит рука, я написала всю историю в течение двух ночей. Сегодня девятое октября… Я заканчиваю – в надежде, что будущее окажется милосердным к Святогорским, к моему сыночку Карлуше и ко мне самой.

Грядет буря…»

– Грядет буря, – прошептала Юля, прочитав последнюю страницу дневника Елены Карловны. Она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Боже, вот все и закончилось. Тогда убийцей был старый князь, сейчас – отец Василий. Оба они мертвы…

Дверь распахнулась, в комнатке появилась Виктория Карловна, держа в руках поднос с большой красной чашкой.

– Ну что, деточка, потрясены? Я вижу это по вашему лицу… Еще бы, такой неожиданный финал. Вот вам мой кофе со сливками, вы же так его любите. Подкрепитесь, деточка!

– Но что было дальше? – спросила Юлия.

Виктория Карловна помрачнела:

– Мы можем только догадываться. Елена Карловна завершила записи в тот день, девятого октября, когда умерла. Ее тело с проломленным черепом нашли следующим утром, после жуткой бури, которая накрыла Староникольск. Тем же утром нашли и тело Феликса с пистолетом в руке и пулей в черепе. Я думаю, моя бабка была излишне милосердной. Она недооценила изворотливость старого князя. Он убил ее, инсценировав несчастный случай, якобы ее повозка в бурю наехала на упавшее дерево, что и привело к гибели Елены Карловны. Он же, я так думаю, застрелил сына, заставив всех поверить, что именно молодой Феликс – Садовник.

Юля поежилась.

– Как страшно, какой же он безжалостный, – сказала она. – Виктория Карловна, мне жаль его!

– Мне тоже, – ответила директриса. – Он бежал вместе с Аделаидой, внуком и верным псом Никифором. Не знаю, каким образом, но старик обрел власть над невесткой, заставив ее молчать и верно служить себе. Аделаида хранила молчание до самой смерти. Она знала, что старик убил ее мужа, собственного сына, но оставалась рядом с ним. Какой ужас!

Директриса подошла к стрельчатому окну, открыла его, в комнату ворвался холодный ветер, перемешанный с каплями дождя.

– Ожидается ураган, деточка. Думаю, мы переждем его здесь, нет смысла возвращаться домой. Я приготовлю нам что-нибудь покушать…

– Виктория Карловна, но почему отец Василий решился повторять эти убийства? – спросила Юлия.

– Это вопрос к вам, деточка, как к дипломированному психологу и кандидату наук. Он и так был личностью с расстроенной психикой, самозабвенно увлеченной сатанинскими идеями, а когда обнаружил случайно заключительную часть дневника моей бабки… Это и возымело решающее воздействие. Он вообразил себя всемогущим и стал убивать женщин, чьих бабок и прабабок лишил жизни князь Святогорский. Извращенная логика… Страшно, страшно…

– Да, так могло быть, – произнесла Юля. – Виктория Карловна, правда должна стать известна. Вы должны опубликовать этот дневник… В течение девяноста лет все подозревали в убийствах Феликса, а на самом деле виновником был его отец.

Виктория Карловна улыбнулась и гордо произнесла:

– Деточка, я уже говорила сегодня утром, пока вы еще спали, с Глебом Михайловичем Плотниковым, супругом бедной Алины. Он сказал, что выплатит мне обещанную награду в сто тысяч долларов. Для меня это нереальная сумма, я пущу ее на ремонт музея. Он очень благодарен мне за то, что я помогла найти убийцу его красавицы-жены. Он сказал, что поможет мне опубликовать книгу. Реальная история реальных преступлений. Я литературно обработаю записи бабушки, а также изложу историю, которую мы пережили вместе с вами за эти полтора месяца…

– Получится бестселлер, – сказала Юля. – Виктория Карловна, я не откажусь от вашего изумительного кофе со сливками! Спасибо, что позаботились обо мне.

– О да, деточка, подождите, – директриса заторопилась. – Я сейчас вернусь. Я захвачу бутылку шампанского, нам же надо отметить нашу победу!

Она скрипнула дверью. Юлия подошла к окну, раскрыла его. В лицо ей ударил резкий ветер и дождь. Небо стало черным, как душа князя Святогорского. Несколько раз сверкнула молния. Речка Тишанка вспенилась, деревья пригнулись к земле. Буря, буря, буря…

Отпивая маленькими глоточками вкусный кофе, Юлия наблюдала за буйством стихии. Как она устала за все это время!

Комната, в которой она находилась, представляла собой подлинный кабинет ученого. Юлия заметила в углу портрет Елены Карловны, копию того, что висел в музее. Надо же, как чтит память бабки Виктория Карловна. Но Елена Карловна в самом деле была большой умницей. Жаль, что ее постигла такая страшная участь.

Ведь сложись все иначе – и она могла бы быть счастлива в браке с Арсением Поликарповичем. А так – и он, и она стали жертвами хитроумного и не знающего пощады убийцы, старого князя Святогорского.

Юлия подошла к одному из шкафов. Книги, сплошные книги. Она открыла стеклянную дверцу, принялась рассматривать старинные издания. Труды по геометрии, философские трактаты, словари. Собрания сочинений Тацита, Светония и Плиния Старшего. Наверное, достались Виктории Карловне от ее ученой бабки – судя по тому, что все они были изданы в конце девятнадцатого – начале двадцатого века.

Ветер за окном выл, как взбесившаяся волчица. Юля поежилась, ей было холодно и хотелось спать. Виктория Карловна не будет возражать, если она вздремнет в кресле? Но нет, нельзя быть такой соней!

В руках у Крестининой оказался небольшой сборник – темно-синий сафьяновый переплет, пергаментные страницы. Надо же, стихи! Все шкафы были заполнены научной литературой по точным и естественнонаучным дисциплинам, но нигде не было видно художественной литературы, тем более стихов.

Юлия раскрыла сборничек. «В саду Эдема…» Какое затейливое название! Судя по оформлению в стиле модерн, это последние десятилетия девятнадцатого века.

«Ты эдельвейс, символ невинный…», «Ты орхидея, дикая, жестокая, красивая…», «Ты роза, королева сада…»

Что это? Юлию как током пронзило. Стихотворения, набранные старинным, псевдоготическим шрифтом, слово в слово повторяли послания Садовника.

«В саду Эдема…»! Юлия лихорадочно стала пролистывать страницы. Названия стихотворных циклов: «Лилия», «Эдельвейс», «Орхидея», «Гиацинт», «Роза»! Книжечка жгла Юлии руки. Она открыла титульный лист. Получается, что Садовник писал стихи? Кто же автор?

Она знала ответ еще до того, как разобрала витиеватые буквы. Елена Карловна Олянич! Год издания – 1889. Девичьи творения Елены Карловны… Но что же получается…

Плети дождя захлестали по витражному стеклу, затем послышался мерный грохот – белоснежные жемчужины града обрушились на монастырь. Юлия, чувствуя, что слабость разлилась по ее телу, опустилась в кресло. Она вслушивалась в утробно-низкое гудение ветра. За окном царила непроглядная тьма. Вот он, ураган…

Юлия знала теперь, кто является безжалостным Садовником, который душил женщин тогда, в 1916 году. Она знала, кто копировал его преступления сейчас. Но это знание пугало ее.

Она захотела подняться с кресла, но не смогла. За дверью раздались тихие шаги. Юлия поняла – это шаги смерти. Ее смерти. Садовник здесь. Он пришел за розой. За последним цветком.