Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Владимир Солоухин

Но теперь уже поздно. Я не вижу на земном шаре силы, личности, которая могла бы спасти положение. Евреи это знают и ничего уже не боятся. Они делают что хотят. Они немного побаиваются китайцев. Но самую малость. Уж если удалось сломить Гитлера… К тому же продолжает существовать Советский Союз. Я думаю, следующий ход в шахматной партии будет такой: нас, то есть Советский Союз, стравят с Китаем. Они это делают. Недаром Киссинджер уже ездит и лично тайно шушукается с Мао Цзедуном. Если они видят в Китае силу, они попытаются ее уничтожить. А чем? А как? Столкнуть два огромных государства. Тогда они долго будут глядеть со стороны, как мы истребляем друг друга, и в конце концов помогут, возможно, нам. Но помогут, когда мы потеряем миллионов шестьдесят, да и китайцы миллионов сто двадцать. Помогут они нам не потому, что любят нас больше, а потому, что с нами все же, как с людьми белыми, легче потом иметь дело. Тогда их торжество будет окончательным и полным.

— Но ты говорил об истреблении человечества: сто пятьдесят миллионов тонн… Зачем же им это, если они и без того хозяева положения?

Во-первых, каков бы ты ни был хозяин над сотней человек, всегда будешь думать, как бы эта сотня не взбунтовалась и тебя одного, одумавшись, не свергла и не убила. Ведь сотня против одного. А к концу века и подавно будет две сотни. Численность человечества удвоится, но отнюдь не за счет евреев.

Во-вторых, уже сейчас ясно, что на земном шаре возникла тяжелая проблема, связанная с перенаселенностью, с теснотой и с загрязнением среды. Добьешься победы, а жить к этому времени на земном шаре будет уже неудобно, а то и невозможно. У них есть планы. Добившись полного господства над человечеством, уничтожить большую его часть, оставив лишь столько, сколько нужно будет для обслуживания их и для поддержания земного шара в чистоте и порядке.

— Но ведь и эту оставленную часть придется как-нибудь держать в подчинении?

— Да, они сейчас усиленно ищут радикальные средства подавления и даже изменения но произволу человеческой психики, человеческой личности. Изыскания идут по двум путям. Первый путь — механического воздействия на мозг, второй путь — воздействия на гены. Да вот, посмотри статью о первом пути и убедись, что они об этом серьезно думают.

Кирилл тотчас дал мне в руки номер «Литературной газеты», который я, наверное, же читал или по крайней мере просматривал, но читал и просматривал другими еще глазами, не посвященный еще в тайну времени.

— Вот, что ты скажешь об этой картинке? Я точно вспомнил, что картинку эту я видел в «Литературной газете». Но как я мог не увидеть ее в настоящем, подлинном свете?

Два ученых или врача в белых халатах, в хирургических масках и перчатках манипулируют над третьим, сидящим неподвижно. На голове у бедолаги установлен некий измерительный прибор с вмонтированным в него шприцем, для того, значит, чтобы уколоть в нужную точку мозга. Один врач (палач?) крутит винтик на приборе, другой нажимает на шприц. Подпись… Ну как я мог раньше не обратить внимание на подпись? Подпись была: «Инъекция покорности». Рисунок из брошюры, изданной в штате Нью-Мексико «Союзом гражданских свобод».

— Вот, читай, читай, — тыкал Кирилл пальцем в подчеркнутые уже абзацы.

Но я сначала окинул взглядом заголовки этой страницы. Общий заголовок гласил: «Не станет ли скальпель орудием подавления?» Сперва статья профессора К. Майера, американского еврея, а слева статья профессора Басина, еврея советского.

— Читай, читай, — тормошил меня мой учитель и просветитель.

«Существует три основных способа подавления агрессивности.

Можно обратиться к хирургам. Легко превратить дикую кошку в послушное и дружелюбное животное, удалив очень маленький участок миндалевидного ядра. Х. Бургер показал, что нанесение небольшого повреждения в соответствующем участке головного мозга уменьшает агрессивность на восемьдесят процентов у патологически агрессивно настроенных пациентов.

Мы также можем контролировать агрессию воздействием на некоторые эндокринные механизмы.

Наконец, можно контролировать агрессию посредством электрического возбуждения нейросистемы, которая гасит агрессивность и гнев. Вживление электродов в мозг пациента и подсоединение этих электродов к радиоприемнику не является больше научной фантазией. У нас есть миниатюрные приемники, которые могут вживляться под кожу головы. Пациент не замечает признаков внешнего воздействия, но он получает по радио электрический импульс, снижающий враждебность… Серьезные этические проблемы должны быть разрешены до того, как мы перейдем от стадии экспериментов к практической работе».

— Но, может быть, речь идет об отдельных больных, о буйнопомешанных, — поднял я глаза на Кирилла с надеждой, ибо мое сознание отказывалось верить прочитанному.

— А ты читай следующую фразу. Вот, смотри. «Если мы не найдем правильного решения проблемы, современная технология разрушения может решить наши проблемы за нас».

Значит, речь идет не об отдельных больных. Да вот тут так и написано: «Агрессивное поведение является основной проблемой человечества».

Глаза мои бегали по страницам, натыкаясь на поразительные сентенции.

«Профессор Х. Дельгадо сознает, что опасность уничтожения человеческой индивидуальности в результате медицинского вмешательства или, что еще хуже, возможность целенаправленного управления личностью многие считают более ужасной угрозой чем всемирная ядерная катастрофа».

«Идея жестокого диктатора, который стоит у центрального пульта и производит раздражение глубинных структур мозга целой массы безнадежно порабощенных людей…».[74]

— Так что, Владимир Алексеевич, все очень просто и очень реально. Не является больше областью фантазии. Но сейчас и этот путь кажется им не столь радикальным.

Они пробуют докопаться до хромосом, до генов. Когда найдутся пути влияния на гены, они превратят оставленную ими часть человечества в покорных животных вроде домашнего скота. Коровы не бунтуют же и не пытаются выйти из повиновения человека. Ты почитай, почитай современные статьи по генетике. Там такие перспективы…

— Но сами-то они чем и как объединены? Живут в разных странах, рассеяны, неужели такая организация?

— Есть организация и в прямом смысле этого слова — единый мозговой трест, единый пульт управления. Есть организации подсобные, вроде Лиги защиты евреев. Но самое главное — это их косвенная организованность. Каждый из них несет двойное подданство. По паспорту он бельгиец, француз, немец или гражданин Советского Союза, а на деле он, кроме того, считается подданным государства Израиль. Государством Израиль все евреи, где бы они ни жили, взяты на учет и считаются подданными Большого Израиля, а вернее, членами единой огромной семьи. По рекомендации из центра они ведут себя соответствующим образом, действуют так, а не иначе. По приказу из центра они все, как один, будут делать то, что им прикажут. Отсюда, например, могущество разведки Израиля. Разведчик может смело обращаться за помощью к любому еврею в любой стране и всегда эту помощь получит. А ведь евреи в самых разных странах занимают самые разные должности и выполняют разные функции, от государственного секретаря США Киссинджера до наших телевизионщиков, врачей, атомщиков, газетчиков, писателей… министра иностранных дел.

Израильскому разведчику не надо выяснять политическое лицо собеседника, его взгляды, идейность. Достаточно того, что он еврей. Можно смело все, что угодно, говорить от имени Израиля, обращаться с любой просьбой. Вероятность встретить отказ практически равна нулю. Иначе нечем было бы объяснить, что все они во всем мире по тому или иному поводу начинают вдруг дудеть в одну и ту же дуду. Каждый из них, вероятно, понимает, что в отдельности он — ничто, ноль, соринка на большой дороге. Но в составе, в системе, в семье Израиля он — все. Впрочем, это еще и Гитлер говорил своим немцам: «Один ты ничто, твой народ — все. Поскольку ты часть народа, то и ты — все». Это доктрина любого ультранационализма.

Разница же в том, что у других народов почему-то нет внутренних связующих сил, их нужно связывать и объединять дополнительно, идейными и государственными скрепами. Нужны Гитлеры, политические гении, вожди. Евреям и этого не нужно. Когда не было формального государства Израиль с его президентами, Израиль как таковой все равно существовал, и силы сцепления между евреями, где бы они ни жили, все равно действовали. Тут, видимо, и религия, и еще что-то. Какая-то пружина. Какой-то на многие века исторический пружинный завод, вроде как у часов. Есть часы, которые заводятся на сутки, а есть на несколько месяцев. Так вот евреи, видимо, заведены на века.

— Но ведь этому можно только позавидовать! Быть частицей силы — это и правда самому быть силой. Нет, я положительно завидую каждому еврею. Но, может быть, я больше жалею, что нет уже на свете силы, к которой можно было бы примкнуть в качестве верного и последовательного солдата… Так что же делать?