Ночной путь - Джанет Дейли

– Очень жаль.

Сокол вставил в рот лошади удила. Послышался скрежет – лошадь принялась жевать мундштук.

– И это все, что ты можешь сказать? – на лице Ланны отразилось мучительное недоверие.

– У каждого из нас свои заботы. – Он застегнул узду на пряжку, а затем отвязал недоуздок. – Но я никогда не лезу в любовные дела других людей.

Ланна смотрела, как он взял поводья, чтобы увести оседланную лошадь.

– Куда ты собираешься?

– Надо проверить кое-какие загородки.

– Подожди, – Ланна положила руку ему на предплечье. – Я поеду с тобой. Дай мне какую-нибудь лошадь.

Сокол остановился и посмотрел на ее руку. Она казалась маленькой и белой на выцветшем желтом рукаве его рубахи. Когда он медленно перевел взгляд на лицо Ланны, его голубые глаза были непроницаемыми, лишенными всякого чувства.

– Я езжу верхом один, – заявил он.

Но Ланна отказывалась понимать намек.

– На этот раз тебе не придется ехать одному. Я поеду с тобой и составлю тебе компанию.

– Не слишком-то хорошая мысль – показаться в моем обществе.

– Мне это безразлично. Как ты не можешь понять, что для меня не имеет значения, кто ты и что ты? Я хочу ехать с тобой. – Она отбросила в сторону всю свою гордость и смотрела на него со спокойной решимостью.

– Я езжу один, потому что хочу этого.

Сокол двинул рукой, сбросив ее ладонь.

– Разве тебе никто не нужен, Сокол? – с болью в голосе спросила сбитая с толку Ланна.

– Зачем? – Сокол одарил ее еще одним пустым взглядом.

Это привело Ланну в бешенство.

– Ты прекратишь смотреть на меня, как какой-то проклятый… – она запнулась на полуслове, чтобы подыскать другое слово.

Но Сокол уже подхватил словечко, которое она собиралась, но не решилась произнести.

– Как какой-нибудь проклятый индеец! Это ты хотела сказать? Да, именно так. Одна половина у меня индейская! С какой из половин ты хочешь прокатиться – с навахо или с белым? – вызывающе крикнул он.

Ланну оскорбили его слова, и она, замахнувшись, бросилась вперед, чтобы ударить его по лицу. Но рука так и не достигла цели. Сокол перехватил ее запястье и грубо притянул девушку к себе. Обе руки Ланны оказались прижаты к телу стальной хваткой, а саму ее грубо притиснуло, как к стене, к его каменной груди. Сокол сгреб волосы Ланны в пригоршню, безо всякой жалости оттягивая голову девушки назад. Боль была такая, словно он сдирал с Ланны скальп.

Не обратив внимания на ее полузадушенный вскрик, он впился в ее губы, терзая и насилуя в безжалостном поцелуе. Губы Ланны оказались прижаты к его зубам, и нежная кожа лопалась, оставляя на языке девушки вкус ее собственной крови.

Поцелуй закончился так же неистово, как и начался. Сокол оттолкнул ее от себя, и она, отлетев назад, споткнулась, едва сохранив равновесие. Инстинктивно она подняла тыльную сторону ладони к кровоточащим губам.

– Уходи, – глаза Сокола сверкали едва удерживаемой яростью. – Если поторопишься, то успеешь еще увидеться с Чэдом до того, как он улетит, и поплакать у него на плече.

Ланна почувствовала, как слезы текут по ее щекам, и нетерпеливо смахнула их.

– Ты не свободен, Сокол. Ты сам приговорил себя к жизни в одиночной камере, – голос ее задрожал, но она с силой продолжала: – Ты никогда не будешь свободным до тех пор, пока не позволишь кому-нибудь любить себя и не научишься любить сам. Тебе нужно верить и нуждаться в других, чтобы жить настоящей жизнью.

Но этот призыв не произвел на него никакого впечатления. Сокол повернулся к Ланне спиной и взлетел в седло. Она смотрела, как он проезжает в открытые двери конюшни, пригнувшись под поперечной балкой. Выйдя на солнечный свет, лошадь под ним нетерпеливо затанцевала, но Сокол сдержал ее, и она пошла медленным шагом.

17

Целую неделю Ланна редко отваживалась выходить из дома. Она продолжала надеяться, что Сокол сам попытается встретиться с ней, но за все это время ей ни разу не удалось увидеть его, даже издали. Уныние, охватившее ее, росло с каждым днем.

Ланна продолжала пить на ночь сассафрасовый чай, просыпаясь утром с ощущением, что наконец-то она приходит в себя, но к середине дня живительная сила чая иссякала, и у девушки полностью пропадал интерес ко всему, что творится вокруг.

Она забрела в гостиную просто так, безо всякой цели, не зная, куда себя девать. Кэтрин составляла букет из белых и бронзовых хризантем, добавляя к ним побеги папоротника. Рядом стояла хрустальная ваза, предназначенная для будущего букета. Кэрол сидела на стуле возле камина и заканчивала очередное письмо сыну.

– Здравствуйте, Ланна. А мы удивляемся, куда это вы пропали, – Кэтрин на миг оторвалась от своего занятия, чтобы взглянуть на девушку. – Звонил Чэд и сказал, что он приедет в четверг.

– Очень приятно, – пробормотала Ланна.

– Он спрашивал, как вы. Я его заверила, что вы понемногу поправляетесь, – она отрезала конец длинного цветочного стебля. – Тут у нас мало чем можно заняться. Надеюсь, Ланна, вы еще не начали скучать.

– Нет, я не скучаю.

Скорее ей было все безразлично. Ланна наблюдала за тем, как искусно Кэтрин составляет букет, и думала о том, насколько бесполезно проводит время она сама. Она совсем ничего не делала. Кухарка готовила еду и мыла тарелки. Домоправительница стелила постели и убирала в доме. Даже Кэтрин и Кэрол вносили свой вклад в хозяйство – скажем, украшали дом цветами, и только Ланна бесцельно слонялась весь день, позволяя другим ухаживать за собой.

– Я ведь абсолютно ничем не занята, – сказала она. – Все, что я делаю, – это доставляю хлопоты вам всем. Мне следовало бы взять не себя какую-то долю работы.

– Вздор, Ланна. Вы здесь затем, чтобы отдыхать, – напомнила ей Кэтрин. – Я не собираюсь позволять вам даже пальцем о палец ударить. Чэд пришел бы в ярость, если бы услышал ваше предложение.

Ланна, вздохнув, отвернулась. У нее не было сил, чтобы спорить. Она предложила, предложение отвергли – так что ее совесть чиста. Она подошла к окну и стала смотреть во двор на длинные тени, которые деревья отбрасывали на землю. Сзади послышался шелест бумаги – Кэрол отложила в сторону свои письменные принадлежности.

– Ланна, вы не хотите проехаться верхом? – предложила Кэрол. – Мы бы успели полюбоваться солнечным закатом.

– Если вам хочется, – пожала плечами Ланна.

На самом деле ей было все равно, но она понимала, что Кэрол пытается хоть немного развлечь ее.

– У меня уйдет минут пятнадцать на то, чтобы переодеться. А сколько времени понадобится вам? – с сияющей улыбкой бросила вызов Кэрол.

– Пятнадцать минут, – согласилась Ланна.

Ланна оделась значительно быстрее, потому что ей было безразлично, что надеть. Не было никого, на кого ей хотелось бы произвести впечатление. Даже если они встретят Сокола, он все равно не обратит на нее никакого внимания. Он приходил к ней только во сне. Ланна все еще продолжала безразлично удивляться тому, что видела цветные сновидения. Прежде такого не случалось, но, возможно, дело и в том, что, проснувшись, она редко помнила, что ей снилось.