Ночной путь - Джанет Дейли

– Нет. Это Кэтрин заваривала. Розанн уже легла спать. Вот почему я вызвалась сама принести вам чай.

– Ну не знаете, и неважно, – Ланна отпила еще пару глотков и поставила чашку на блюдце.

– Вы устали. Не буду вам мешать, – Кэрол направилась к двери. – Еще раз спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – благодарно проговорила Ланна, садясь на край кровати. Она включила маленький ночничок, прикрепленный к спинке в головах кровати. – Вас не затруднит выключить свет?

– С удовольствием, – Кэрол, стоявшая уже на пороге, протянула руку и щелкнула выключателем возле двери.

Яркая люстра под потолком погасла, и теперь в полутьме спальни лишь ночник отбрасывал на подушку рассеянный круг света. Кэрол улыбнулась на прощание и закрыла за собой дверь.

Ланна опять взялась за чашку, надеясь, что успокаивающий напиток поможет ей уснуть. Ей не хотелось провести нынешнюю ночь так же, как предыдущую. Зевнув, она поднесла чашку к губам и неторопливо выпила весь чай, затем скользнула под одеяло и выключила ночник.

Она повертелась то так, то эдак, поудобнее пристраивая голову на подушке, а затем почувствовала, что ее подташнивает, но это быстро прошло, и Ланна уснула. И ей почти немедленно начал сниться сон. Ей чудилось, что рядом с ней в постели лежит Сокол. Его глаза сияли невыносимой яркой голубизной, а волосы были еще чернее, чем в жизни, и сверкали, отбрасывая так много света, что Ланне даже во сне пришлось зажмурить глаза, чтобы спастись от этого невыносимого сияния.

Затем перед ее глазами взорвались и замелькали разноцветные пятна. Сердце заколотилось так громко, что Ланна была уверена: оно вырвалось из груди и бьется где-то рядом. Девушка всмотрелась и увидела, что ее сердце – в руках Сокола. Она умоляла вернуть ей сердце, но он на ее просьбу лишь улыбнулся беспечной улыбкой и пошел прочь. Потом рядом с ней оказался Чэд и стал обещать, что даст ей новое сердце, убеждая и успокаивая Ланну, как делал это всегда. Ланна слышала его голос совершенно отчетливо, вот только по лицу Чэда пробегали какие-то волны и оно беспрерывно меняло очертания, как в кривом зеркале в комнате смеха.

Подошла Кэрол и стала рассказывать Ланне о письме, которое получила от своего сына Джонни. Ланна попыталась объяснить, что Сокол украл ее сердце, но Кэрол только засмеялась и стала уверять, что Сокол не может так поступить.

Сон превратился в целое шествие лиц, проходивших перед ней длинной чередой, – вначале Сокол, затем Чэд, Кэрол, которую сменила Кэтрин, ревниво бранившая Джона. Затем явился Джон, из карманов которого высовывались пачки тысячедолларовых банкнотов. Он принялся совать деньги в руки Ланне, настаивая, чтобы она их взяла. Затем в ее сновидение слетел откуда-то сверху старый индеец-навахо, хлопая, как крыльями, обрывками своего грязного розового одеяла и каркая, как ворона. На его узловатых пальцах выросли когти, и он хватал ими Ланну за руки, а вокруг его шеи болталось ожерелье из кедровых бусин.

Дышать было тяжело, воздух вырывался из легких со свистом. Сердце опять оказалось в груди. Она слышала, как оно бьется. Это Сокол все же сжалился и вернул ей сердце? Или Чэд выполнил свое обещание и дал новое? Надо проверить. Она должна посмотреть, остались ли на сердце отпечатки пальцев. Отпечатки? Как она может найти на своем сердце отпечатки пальцев, если оно стучит у нее в груди? А может быть, это не сердце, а что-нибудь другое?

Во сне Ланна попыталась убежать от этих кошмарных сновидений, но ноги отказывались ей повиноваться. И еще этот цвет… слишком много цвета. Ослепительного. Это Четвертое июля. Праздничный фейерверк. И Ланна успокоилась и стала смотреть, как в небе взрываются яркие красные, голубые, зеленые и желтые звезды. Они вращаются и разлетаются в разные стороны. Она находится внутри калейдоскопа. Эти ошеломительные сочетания и узоры созданы специально для нее. Аметистовые, оранжевые, рубиновые, изумрудные. Она окружена драгоценностями. Огромными в сотни каратов драгоценными камнями. Кто-то сыпет их на Ланну, не переставая. Внезапно онa ощутила, что ее руки прикованы к кровати неимоверной тяжестью перстней, и она не в силах шевельнуть даже пальцем.

Всю ночь напролет Ланна металась между прекрасными сновидениями и кошмарами. И в каждой грезе таилось что-то темное и угрожающее, а в каждом кошмаре скрывалась некая красота. Когда она наконец проснулась, то испытала приступ сожаления. Ей не хотелось покидать дивный мир, оставшийся за гранью сна. Но испытанный в нем сладостный хмель постепенно проходил. Ланна чувствовала нечто странное: с одной стороны, она хорошо отдохнула, а с другой – ощущала легкую вялость и апатию.

Когда она вошла в комнату, где семья обычно завтракала, то застала там одну только Кэтрин. Та любезно улыбнулась Ланне:

– Сегодня вы проснулись немного раньше, чем обычно. Как себя чувствуете?

– Лучше, – улыбнулась в ответ Ланна.

– Что будете пить с утра? Апельсиновый или грейпфрутовый сок? У нас есть и тот и другой, – Кэтрин отодвинула от стола плетеный ратановый стул и подошла к боковому столику, на котором были расставлены многочисленные тарелки и графины.

– О, совершенно неважно. Не беспокойтесь, я возьму сама, – предложила Ланна.

– Садитесь, – не уступала Кэтрин. – Все равно я собиралась налить себе еще кофе.

Ланна выбрала апельсиновый сок, и Кэтрин поставила перед ней стакан, наполненный горьковато пахнущей оранжевой жидкостью.

– А где Кэрол? – спросила Ланна, пригубив сок. – Она еще спит?

– Нет. Уверена, что она вся в хлопотах. Укладывает вещи Чэда, – Кэтрин бросила в чашку с кофе кусочек сахара.

– Чэд уезжает?

– Да. Сегодня утром ему надо лететь в Феникс. Чэд считает, что не может так надолго отлучаться от дел в офисе. Он и так пробыл здесь уже несколько дней, – раздалось мелодичное позвякивание ложечки о края чашки: Кэтрин размешивала сахар в кофе. – Если вы хотите поговорить с Чэдом до того, как он улетит, то он сейчас у себя в кабинете, собирает необходимые для него документы.

– Да, пожалуй, мне надо перемолвиться с ним парой слов, – пробормотала Ланна, слегка нахмурившись. – Мне необходимо спросить его о моем новом сердце.

«Что это я говорю?» – спохватилась Ланна, не успев еще произнести эти слова. Какое новое сердце? Ведь все это было не наяву, а в сновидении, которое пригрезилось ей минувшей ночью. Она рассмеялась, пробормотав:

– Это безумие…

– О чем вы говорите, дорогая? – с любопытством посмотрела на нее Кэтрин.

– О, ничего, – Ланна покачала головой и встала из-за стола. – Этой ночью мне приснился дичайший сон. Я, кажется, еще заговариваюсь после него. Извините.