Бритва Дарвина - Дэн Симмонс

"Рейнджер" уже рокотал сзади.

– Я должна в него выстрелить! – закричала Сидни, ерзая на своем сиденье. Она настолько ослабила пристежные ремни, что во время крутых виражей её заметно бросало из стороны в сторону.

– Нет, – отрезал Дар. – Машина и так уже плохо слушается рулей. Если мы откроем фонарь, наша аэродинамика не будет стоить и кучки дерьма.

Вертолет летел сверху, в четыре раза быстрее планера. Констанца высунулся из открытой двери и непрерывно стрелял, но сейчас у него была неудобная позиция.

Планер вылетел в более широкую горную долину, которая находилась у самой границы основных восходящих потоков. Они оказались почти позади скопления линзовидных облаков, и Дарвин круто повернул вверх и влево. Глайдер уклонился от восходящих потоков, пролетел над вершиной утеса – и вот они уже перевалили через горную гряду и заскользили в тысяче футов над широкой, полого снижающейся долиной.

– Мы не сможем здесь опуститься, – сказал Дарвин. • – Нужно набрать высоту.

– Нужно набрать высоту, – повторила Сид, сжимая в обеих руках пистолет. – И тогда ты сможешь здесь сесть.

– Знаю, – сказал Дар. – Лезу вверх.

Он направил планер в мощный восходящий поток, ближе к горному склону, и как раз в это время "Рейнджер" снова развернулся к ним бортом. Констанца высунулся из вертолета, держась за страховочный ремень, и снова начал стрелять. Из ствола "АК-47" вырывалось пламя, блестящие гильзы сыпались вниз, сверкая на солнце. Пули прошили хвост планера, и Дар сразу почувствовал, что управлять машиной стало труднее. Еще одна пуля раздробила плексигласовый фонарь кабины прямо за головой Дарвина. Дар круто задрал нос планера – выигрывая скорость, необходимую для набора высоты, он слишком близко подошел к зоне турбулентных завихрений у границы восходящего потока, – и тут следующая пуля пронзила подушку на его сиденье.

"А может, он продырявил мне парашют?" – подумал Дарвин, и внезапно его осенило. Теперь он знал, что нужно делать.

– Ты как там, в порядке? – крикнул он Сидни, закладывая очередной вираж. Стрелки альтиметра и вариометра вертелись вправо – в мощном потоке теплого воздуха планер быстро набирал высоту. "Твин-Астир" почти не двигался относительно земли. Планер медленно сносило к западу боковым ветром, но он продолжал стремительно карабкаться вверх, все выше и выше, словно перепуганный воробей, а вертолет с ревом носился вокруг, по тщательно выверенной спирали.

Дар не отрывал взгляда от приборной панели. Для того чтобы осуществить задуманный план – если, конечно, это можно было назвать планом, – ему нужно было подняться по меньшей мере на пять тысяч футов над уровнем моря. Только тогда появлялся шанс, что все получится. Но вертолет, конечно же, не собирался давать им необходимое время. "Рейнджер" подлетел поближе, стрелок высунулся из открытой двери – на этот раз слева. И планер, и вертолет медленно поднимались вверх по плавной спирали.

Сидни ещё больше ослабила свои ремни безопасности, наклонилась вперед так, чтобы прицелиться сквозь форточку, и пять раз выстрелила по вертолету.

Дар увидел, как на передней части фюзеляжа вертолета сверкнули искры, и Тони Констанца сразу же спрятался в тень на заднем сиденье. Дар видел, как стрелок что-то кричит пилоту.

"Рейнджер" накренился вправо и полетел вверх по спирали, против часовой стрелки. Они знали, что Дар не сможет долго подниматься вверх и скоро снова начнет опускаться. Тогда они смогут подойти к планеру сзади или сверху – под таким углом, что Сидни не сможет в них стрелять, ей будет мешать плексигласовый фонарь кабины планера.

– Затяни ремни! – крикнул Дар и кратко объяснил Сидни, что надо делать дальше.

Сид развернулась к нему лицом и даже разинула рот от удивления.

– Ты что, шутишь?! Дар покачал головой.

– Затягивай ремни!

Планер рванулся вправо, к внешней границе зоны восходящих потоков. Здесь ветер был заметно сильнее, и полуденная жара явно прибавила мощи возносящимся над разогретыми склонами потокам горячего воздуха. Управлять планером стало труднее. Правда, Дар подозревал, что дело не только в усилившихся турбулентных завихрениях, но и в многочисленных дырах от пуль, повредивших обтекаемую поверхность фюзеляжа и систему управления. Но это уже не имело значения. Чудесной, высококлассной машине Стива оставалось продержаться в воздухе всего несколько минут.

"Рейнджер" приблизился на удобное для стрельбы расстояние. Вертолет плавно скользил в сторону, словно катился по рельсам.

Дар нырнул вниз, чтобы набрать скорость, и повел планер в "мертвую петлю". Когда они пролетали мимо вертолета, Констанца снова начал стрелять. Пули молотили по хвостовой части планера, словно крупные градины. Дар почувствовал, что правый руль вышел из строя, но он все ещё мог управлять полетом.

Вертолет остался на месте – пилот понимал, что Дарвину придется завершить "мертвую петлю".

Дар так и сделал и сразу же начал следующую "петлю", более широкую, внутреннюю. Сидни дважды выстрелила по вертолету. Пули из "АК-47" вонзились в приборную панель планера и раздробили приборы. В плексигласовом колпаке над головами Дара и Сидни появилось ещё четыре пробоины. Несколько пуль попало в носовую часть планера, и во время подъема для следующей "петли" машину заметно снесло влево.

"Рейнджер" остался на месте. Пилот и стрелок ожидали, что Дарвин снова пролетит мимо вертолета.

Как раз перед тем, как выйти в верхнюю точку "мертвой петли", примерно в пяти сотнях футов над вертолетом, Дарвин перевернул ставший неуклюжим "Твин-Астир" через крыло и из внутренней "петли" перешел в наружную. Дар чувствовал, как отрицательные перегрузки, созданные центробежной силой, стремятся вырвать его из кабины и выкинуть вверх. Плечевые лямки ремней безопасности больно вдавились в плечи. Сидни на переднем сиденье негромко вскрикнула. В глазах у Дарвина немного помутилось, на мгновение все вокруг застлала красная пелена. Но в следующий миг ему удалось выровнять непослушный планер в горизонтальное положение. А потом "Твин-Астир" встал на хвост и камнем рухнул вниз.

Дарвин наклонил нос машины книзу, насколько это было возможно, чтобы хоть немного управлять падающим планером. Пилот вертолета наверняка наблюдал за безумной каруселью фигур высшего пилотажа, которые выделывал планер. Вертолет задрал хвост и устремился вверх вдоль долины.

Слишком поздно. "Твин-Астир" уже развил максимальную скорость, на которую был способен. На несколько секунд скорость падающего планера сравнялась со скоростью вертолета. И хлипкий, изрешеченный пулями, разваливающийся "Твин-Астир" устремился на правую сторону хвостового винта белого, с голубыми и красными полосками вертолета, словно атакующий истребитель. Сидни, конечно, не могла стрелять прямо по курсу – ей мешал плексигласовый фонарь. И если бы они стали дожидаться, пока планер пролетит мимо вертолета, Констанца разнес бы их на куски из своего "АК-47". Ни в каком самолете или вертолете не могло быть устойчивой площадки для стрельбы. Но мафиозный киллер Далласа Трейса все равно обладал весомым преимуществом – по крайней мере он мог поливать пулями все вокруг, на все триста шестьдесят градусов.

Но Дар не собирался снова предоставлять стрелку такую возможность. "Что у нас есть такого, чего у них нет?" – снова и снова спрашивал себя Дарвин – наверное, уже в двадцатый раз. И на двадцатый раз он нашел наконец ответ. Парашюты! Конечно, парашют Дарвина мог быть изрешечен в клочья пулей, попавшей в сиденье. Но это ещё предстояло выяснить.

Чего пилоты планеров боятся больше всего на свете? Столкновения в воздухе. И Дарвин решил сам устроить такое столкновение.

Дар и Сил на своем несчастном, израненном "Твин-Астире" падали сверху прямо на вертолет – словно воробей, в отчаянии атакующий грозного ястреба. Если они не свернут с этого курса, то в конце концов врежутся в пятидесятифутовый сверкающий круг лопастей. После такого столкновения не выживет никто. В последнюю секунду Дар постарался выровнять скорости и бросил планер влево.

Левое крыло планера ударилось о балку рядом с хвостовым винтом вертолета. Крыло треснуло и согнулось.

Дар резко бросил машину вправо, изо всей силы налегая на рычаг управления и педали. Ему удалось выиграть ещё две-три секунды управляемого полета.

Планер снова качнулся влево. На этот раз изогнутое крыло попало в рокочущий вихрь лопастей хвостового винта, словно деревянная щепка – в жадную утробу циркулярной пилы. Лопасти винта соприкоснулись с крылом планера, прорезали его насквозь, размолотили обломки крыла на мелкие кусочки, а потом зацепились за оперение, разорвали его и, погнутые и изломанные, перестали вращаться.

Силой инерции глайдер закрутило против часовой стрелки в горизонтальной плоскости и отшвырнуло в сторону. Дар знал, что ни один пилот в мире не смог бы вывести машину из такого горизонтального штопора. "Твин-Астир", всего несколько минут назад – совершенная машина с прекрасными аэродинамическими качествами, теперь представлял собой всего лишь жалкий, искореженный кусок металлолома, камнем падающий на землю. Дар потерял из виду вертолет и старался сосредоточиться на приборах. Но из-за пуль, разбивших приборную панель, и бешеного вращения планера он не мог ничего толком разобрать. Горизонт, горный хребет, утесы, пустыня – все вертелось вокруг с сумасшедшей скоростью. Но поскольку Сид и Дарвин по-прежнему находились в самом центре тяжести вращающегося планера, они пока не ощущали на себе действия центробежной силы. Дар понятия не имел, сколько ещё осталось до земли – три тысячи футов или тридцать. Он ничего не слышал, кроме резкого хруста со стороны левого крыла, которое продолжало отламываться, – с таким же страшным треском ломается лед.