Ведьмы.Ру - Екатерина Насута

относится к Димке, как к придурку. И поручать будет дела серьёзные. А за серьёзные дела и платят серьёзно.

Он Ольке шубку купит.

Или колечко.

Или просто пошлёт, куда подальше, потому что задолбала со своими воплями, а себе найдёт девку другую, чтоб поспокойней. При бабках это ж вовсе не проблема.

Да, так всё и получится.

— Даже если какой и не сработает, — Димка вытащил артефакт, похожий на глиняную гранату, и сунул в карман. — Намёк всё одно поймут.

Второй Лёньке протянул.

— Может…

Тот, конечно, зассал.

— Не, — Димка мотнул головой и оскалился. — Так мы не договаривались. Ты получил аванс? Отрабатывай. Или думаешь чистеньким соскочить? Смотри, пропадёшь, как Филин…

Стоило помянуть, и сзади раздался шорох.

Димка обернулся.

— Мэ-е-е, — сказал уже знакомый козёл, который появился в центре перекрестка. И голову склонил, глядя премрачно. А главное, глаза у него в темноте светились. Тускло так, но светились.

— Демон, — выдохнул Лёнька и попятился.

— Стоять! — Димка перехватил его за руку. — Это козёл! Просто козёл! Деревенский. Ну, пасётся он тут. Или сбежал. Или что, козла боишься?

И заржал обидно.

Лёнька, правда, не стал оправдываться.

— У него глаза светятся!

— Это потому что козёл! У кошек вон тоже светятся. И что? Эй ты… козлище… слышишь? Шёл бы ты отсюда… кыш!

Димка топнул ногой.

А козёл не испугался, только голову наклонил, так, рогами вперед, и тоже топнул. Как-то у него получилось, что аж земля дрогнула. Хотя… не, примерещилось. Ночь же ж. ночью только в путь всякая хрень мерещится. То козлы, то вампиры.

— Он тебя не боится! Давай, я в него стрельну! — Лёнька и пистолет вытащил.

— Стоять, — Димка окончательно ощутил себя главным. — Я тебе стрельну! Тут же все всполошатся. Не, надо иначе. Погодь…

Он наклонился и, пошарив, нащупал камешек поувесистей.

— Счас я тебя, тварь…

Камень Димка подкинул на ладони, а потом, примерившись, охваченный непонятным азартом, швырнул в козла. Правда, тот ловко подставил рога и камень о них рассыпался.

— Это какой-то неправильный козёл.

И тот, словно поняв, что сказали, вдруг на две ноги поднялся, шею выгибая. И в следующее мгновенье бросился на Лёньку.

— С-скотина!

Ленька ловко запрыгнул на машину, и та загудела, принимая удар жёлтых изогнутых рогов. Металл смяло, как бумагу, да и сама машина поехала вбок, будто и не весила ничего-то. Ленька от удара кувыркнулся.

— Падла! — завопил он истошно. — Я тебя сейчас…

Он вскочил на ноги.

А козёл, дернув шеей, произнёс насмешливо так:

— Ме.

И главное, в голосе промелькнули до боли знакомые ноты. Вот аккурат Филиновские.

— Сейчас ты у меня… коза-коза… погляди, что есть!

— Лёнька, что ты творишь?

— Я? — Лёнька поднял руку с зажатым в кулаке артефактом. — Я нас спасаю, придурок. Разве не видишь, это не обычный козёл! Это натуральный демон! Козлодемон…

— Мя, — в козлином голосе прозвучало всё, что он думал о Лёньке. Причём так прозвучало, что и перевод не понадобился.

— Н-на, паскуда! — крикнул Лёнька, швырнув артефакт в перекошенную козлиную морду.

И Димка закрыл глаза, падая на землю. Земля больно ударила в грудь, а где-то совсем рядом раздался хруст.

Филину не спалось.

Было у него такое вот, когда мысли всякие в голову влезают и там поселяются. И шурудятся в извилинах, ползают, почёсывая. Оттого меж ушей зуд мыслительный.

Ну и вообще всякое преставляется.

А тут и рога вот зачесались. Главное, кто бы знал, до чего с рогами спать неудобно. Вот Профессор — сразу видать, привык человек за тридцать-то лет — траву обмял, обтоптал, кинул на землю подушку, которую приволок откуда-то и на ней обустроился. И даже свернулся калачиком, будто не козёл, а кот какой. Минуты не прошло, как захрапел. Нет, храп-то сам по себе ничего. Вон, в бараке и не такие рулады выводили. Там то храпят, то ёрзают, то бормочут. К этому Филин привычный. Мысли же…

И рога.

Он прилёг на землю на правый бок.

В рёбра тотчас камень впился, прям через всю шерстяную шубу. Перелёг на левый. И в ноздрю травинка какая-то лезет, мешается. Попробовал на спине, но очень быстро пришёл к выводу, что на спине — это совсем уже не для козлов. Рога в землю упираются, позвоночник выгибается…

А мысли никуда не делись.

И так, и этак… короче, измаялся весь. Когда совсем уж тошно стало — ну никогда Филин мыслителем не был — поднялся и пошёл дозор держать. То есть сперва просто пошёл, а потом уж постановил для себя, что это вроде как дозором.

Ну, чтоб хоть какая цель имелась. С целью бродить по округе как-то приятнее, что ли.

Филин сам не заметил, как за пределы посёлка выбрался. Вроде вот ещё на дороге стоял, а вот уже дорог четыре, разбегаются во все стороны. А прямо перед ним старая тарантайка, из тех, которые Земеля для особых случаев держит. Эту Филин и запомнил лишь потому, что сам забирал.

Тогда ещё хозяин на него бросался.

С молотком.

Оно понятно, что от отчаяния, только что тут поделаешь. Филин молоток отнял и двинул чуть, так, чтоб в сознание привести. А то ж оно, конечно, махнуть легко, но если попадёт ненароком и сядет, кому от этого легче?

То-то и оно.

Сейчас вокруг тарантайки нарезал круги Димка. И ящик тянул знакомый, от бумаги. Только вот чуткие ноздри — Филин и не предполагал, что у козлов такое обоняние — уловили совсем не бумажный аромат. Какой — не понять, но нехороший.

Прям так шерсть на загривке дыбом поднялась.

А там уж из болтовни придурков стало ясно, что за ящик. И так-то… дальше как-то само собой вышло. Филин ещё успел пожалеть, что он в козлином образе. Был бы человеком, мигом бы клоунов уложил. А так… копыта, рога? Как бить?

Выяснилось, что если рогами, то очень даже неплохо.

Комок земли, которым в него кинули, Филин и не почувствовал. А стоило наклонить голову и дальше уже само как-то получилось. Он врезался в бочину машины, и с удивлением почувствовал, что металл прогибается, будто фольга.

Охренеть.

И машина дёрнулась, а ведь в ней весу-то…

Дальше всё вообще странно было. Нет, что Лёнька пересрал, это понятно. Он никогда храбростью не отличался. И Димка не лучше. Два идиота.

Филин увидел, что в