Присвоенная - Марина Багирова

— Однажды, когда я был еще ребенком, отец прятал нас с матерью в этом доме, — отдышавшись, объяснил с улыбкой Кайл: — Теперь мой черед воспользоваться этим ходом. Но сначала…

И неожиданно он привлек меня к себе, впиваясь в губы долгим жадным поцелуем. А когда, наконец, отпустил, то, не сводя голодных глаз, сказал:

— Прости, если это для тебя слишком… я не знаю, выйдем ли мы из этого туннеля живыми и…

Я улыбнулась в ответ и кивнула. Как я могла не понять его, если он настолько понимал меня?

Хоть это и было слишком.

Мы ступили во мрак.

Задвинув за нами каменную плиту и протиснувшись вперед, Кайл достал флаконы с препаратом и протянул один мне. Пару минут мы сосредоточено обрабатывали каждый миллиметр тела и одежды, а потом быстро пошли по узкому ходу.

Потолок был настолько низким, что даже мне приходилось держать голову наклоненной, не говоря уже о Кайле. На психику давило ощущение многих метров камня над головой, и я спросила, чтобы отвлечься:

— Кстати, а почему ты вернулся?

— Я не проехал и полпути, как позвонила Мойра, твой благодетель, — даже со спины было ясно, что он усмехался. — И в этот раз она спасла не только тебя, но и меня. Если бы я доехал до назначенного места — уже не вернулся бы. Меня там ждали. Так что теперь я должен ей вдвойне…или втройне? Поверить не могу! — и он приглушенно рассмеялся, качая головой.

Я улыбнулась… Мои легкомысленные размышления о том, сколько его предков перевернулись в гробу за последние пару месяцев неожиданно мрачно прервал сам Кайл.

— Я был уверен, что уже не застану тебя. Мойра сказала, что Кристоф поехал за тобой — забрать во что бы то ни стало. Я мчался назад и думал всю дорогу, что опоздаю, что он доберется до тебя первым и…

— Он добрался, — остановила я Кайла, чувствуя, как онемело лицо.

Как я могла быть такой дурой? Как я могла подумать, что в нем проснулось благородство, и он позволит мне жить, как я хочу?

Забрать во что бы то ни стало… Охрана вокруг дома.

Он бы вернулся, без сомнений…

Как я могла надеяться?

Рефлекторно, Кайл попытался оглянуться, но узкий и низкий тоннель не позволил этого. За что я была благодарна судьбе.

— Так он был здесь? Диана, что произошло? — тревога в его голосе нарастала. — Ты в порядке? Он обидел тебя? Причинил тебе боль?

— Нет, Кайл. Ничего такого, — хотя мне было больно. — Мы только поговорили, и он ушел.

— Тогда почему ты так расстроена? Я же слышу, — и он снова безуспешно попытался обернуться ко мне.

Мне было стыдно говорить это вслух, признавая свою наивность, но я сказала:

— Просто, я надеялась, что он не вернется.

** ** **

Мы все же вышли из тоннеля живыми.

На входе нас никто не ждал, и, мысленно благодаря неизвестных строителей прошлого, потративших не одну жизнь, чтобы проложить этот спасительный путь сквозь гору, мы сели в машину, предусмотрительно спрятанную Кайлом в кустах.

Сначала тихо катясь под уклон, а потом и смелей — с заведенным двигателем, она увозила нас все дальше от сказочного домика с маками на крыше, окруженного монстрами, затаившимися в темноте.

И в какой-то момент мне даже показалось, что я слышу разъяренный рев Кристофа, в очередной раз обнаружившего мою пропажу.

Но, скорее всего, мне просто почудилось…

А затем начался бег.

По самым разбитым, забытым дорогам, лесными тропами, едва заметными грунтовками, через реки, похожие на ручьи, и ручьи, напоминавшие реки, мы крались из страны в страну.

И, пересаживаясь из машины в допотопный грузовой самолет, забитый пыльными тюками, из самолета вновь в машину, в другую, третью, неизвестно какую по счету, долгие недели петляли по задворкам мира, сбивая армию ищеек со следа.

Я так часто поливала себя «духами», что иногда, проделывая это среди ночи в пятый, шестой раз, отупело размышляла, не «стерся» ли мой собственный запах навсегда.

И с каждым днем мне становилось тяжелее. В машине я часами не отрывала глаз от бесконечной ленты дороги, исчезавшей под капотом, меряя мрачным взглядом расстояние, разделявшее меня и Кристофа.

Было ли оно достаточно большим, чтобы он потерял мой след?

Хватит ли этих бесчисленных километров, чтобы я забыла о его существовании в этом мире?

Я почти с тоской вспоминала время выздоровления. Теперь эти болезненные дни, сменявшие мучительные ночи, выглядели оазисом спокойной уверенности в будущем. Я по-детски знала, что надо подождать, и все наладиться. Если это возможно.

Но появление Кристофа запустило механизм сомнений.

У меня было нездоровое ощущение, что ему не просто известно, где мы — он рядом, невидимый, изготовивший к атаке стальное тело. Я почти слышала знакомый голос, шепчущий задорно и пугающе: «Мы с самой страшной прыгнем вышки, давай сыграем в кошки-мышки…».

И самое ужасное — мне хотелось прыгнуть …с ним.

…А ведь я могла бы уже быть там — в доме, знакомом до самой последней мелочи. Дженоб встретил бы меня отеческой улыбкой, а Мойра, несмотря на все прощальные слова, повисла бы на мне, целуя.

И я была бы дома…

Непонятно только, как бы я смотрела в глаза прислуге. Тем, кто видел, как Кристоф безжалостно тащил меня мешком, и слышал его крики, и знал, что после, изломанную, меня отправили в подземную тюрьму.

Но для этой проблемы существовало легкое решение — одно мое слово, и все слуги будут пущены на корм. Их место тут же займут другие должники, и во взглядах новичков быстро поселится уважение, подобающее моему высокому статусу. И страх — вполне объяснимый страх перед чудовищем.

Стоит лишь захотеть…

Сомнений нет, все было бы так, как я захотела.

Все, кроме моей свободы. И уверенности, что подобное не повториться никогда…

Интересно, как бы он пытался вернуть мое безвозвратно утерянное доверие? На какие ухищрения шел, чтоб приблизиться ко мне? Что делал бы, стараясь вернуть мое желание?.. Опять дразнил прикосновеньями?..

…Вдруг все внутри меня завыло диким зверем, требуя его…, скручивая тело в узел боли так туго, что я чуть не закричала вслух…

Да что ж я делаю?!

…Всю дорогу мне не давали покоя мысли о том, что было бы, если бы Мойра не позвонила Кайлу. Или позвонила слишком поздно. И каждый раз это заканчивалось одинаково — желанием ударить себя ногой в живот изо всей силы.

Что за любовь к самоистязанию?

Кайл, как всегда, смог меня понять. И от этого было еще хуже. Мне начинало казаться, что я не заслуживаю его…

Вместо настырных, пропитанных ревностью, расспросов, он подарил мне тишину для размышлений. А вместо выяснений, почему я высвобождалась каждый раз, как только он пытался обнять меня, он без обиды дал свободное пространство. И был удивительно спокоен, без тени неуверенности, будто точно знал, что и это тоже пройдет…