тема: "Псы любви" - Ник Перумов

Сеанс дался ему тяжело. Темные полосы все еще скользили по его взору. Вартан никак не мог оторваться от них, никак не мог полностью придти в себя, тело и разум не подчинялись ему, а те нити между ними, которые он поспешно накладывал, казались не крепче паутинок.

Сегодня он взял слишком много и ушел слишком далеко. И чуть не поплатился за это.

Он выкачал максимум энергии, все, что смог получить из проходящих мимо машины людей. Он прошел сосущим жизнь призраком по ближайшим домам. Он не погнушался заглянуть в больницу и детский сад. Хотя там он и не взял много.

Вартан сплавил страхи, боль, несчастье, темные мысли одних с радостью, счастьем и нежностью других. Крик восторга смешался в нем со стоном боли, наслаждение гурмана впиталось в него так же, как и чувства умирающего от голода старика, радость ребенка от яркой игрушки соединилась с болезненной радостью кумушек, судачащих о близком разводе соседей.

Это мутное варево с трудом удерживалось в нем. Он был бы безумно рад, если бы, наконец, избавился от него, перелив в иные сосуды. Был бы… но он слишком устал.

Сегодня он взял слишком много, и не только того, что ему нравилось.

Но боевиконам[1], этим жадным до чужой жизни глоткам, требовалось много. Много больше, чем он сам мог отдать.

Они парили перед ним. Четыре боевикона — четыре шара агрессивно-холодного огня. Четыре медузы, распустившие тонкие щупальца вокруг себя, четыре морских ежа, топорщившие смертоносные иглы.

Давно он не брал так много, и давно не отдавал так много.

С трудом, но Вартан почувствовал чье-то далекое внимание.

Серж был готов получить свое наследство.

Щелчок крышки телефона.

— Это Вартан. Пришли тех ребят, что ты обещал в сопровождение, на площадь генерала Илларионова через час двадцать.

Хруст одноразового мобильника под каблуком.

И — улыбка.

Большой город, а повстречаться негде.

Четыре машины на площади полны вооруженных людей, ведущих себя словно младенцы. Кто-то громко хнычет, кто-то пускает пузыри. Два растративших силу боевикона отпущены на волю. Серж не успел их перехватить.

Захлебывающийся шепот, переходящий в крик:

— Это был просто эксперимент! Это… просто… эксперимент! Зачем… зачем… Мы хотели узнать — могут ли такие, как вы, любить! Ведь это вам запрещено! Вы не можете! Вы теряете свою силу! У нас есть… были… такие как вы… у меня двое помощников почти такие! Мы бы дали денег! Вот, смотрите… — дрожащая рука ныряет в карман пальто и достает наладонник. — …смотрите! нам выделяют средства! Нам, наконец, стали выделять средства — не то, что когда-то государство!

Вартан молчит.

— Зачем вам эта женщина? Вы с ней не встречались уже два… нет, три месяца! — профессор морщинистой рукой поправляет треснувшие очки. — Зачем вам она? Зачем вам ее ребенок? Ведь вы никого… никого не можете любить! Ну, если не хотите работать с нами, отдайте нам хотя бы ее! Мы заплатим! Мы заплатим… Мы… — он умолкает от удара в грудь и долго кашляет, утирая рукавом пальто слюну.

Левая рука его прицеплена наручниками к сиденью.

Рука в руке. Глаза в глаза. Несмелая улыбка у нее на губах. Губы дрожат, готовые выдать ее с головой, глаза готовы открыть плотины для слез.

— Поедешь с ребятами. Мне надо задержаться. Догоню либо в аэропорту, либо вылечу вслед завтрашним рейсом.

Она кивнула и уткнулась лицом ему в плечо.

Далекий визг тормозов. На площадь влетает темно-синий джип.

— Это они. Тебе пора. — И маленький, нежный трепетной зеленью цветок расцвел в его глазах, цветок, видимый лишь ей одной. — Это же я… а значит, все будет хорошо…

«ул. Стахановцев»… Он сжег бумажку с адресом. Она не понадобилась.

Местная база компании «СибконТ» была совсем новым сооружением, построенным на месте старого завода металлоизделий. Оборудование частью демонтировали и продали другим, более успешным заводам, а частью просто порезали автогеном и сдали в металлолом.

В большинстве цехов снесли внутренние стены, срубили бетонные стяжки в одних, в других залили бетоном технологические ямы, выровняли пол, где надо — поставили внутренние стены, где надо — провели канализацию и отопление.

В результате получились отличные складские помещения, двухэтажные гаражи и автомастерские и даже какие-то лаборатории. А в бывшем заводоуправлении в перестроенных и отремонтированных помещениях комфортно разместился офис местного отделения компании.

И только самый большой цех, раньше стоявший посередине площади бывшего завода, построенный еще в середине прошлого века, пришлось снести. На его месте вырыли котлован и начали строить солидное офисно-складское здание из красного кирпича. Строители уже завершили нулевой цикл и начали возводить стены первого этажа. Красные кирпичные стены на сером бетоне.

Территория базы по всему периметру была окружена высоким, добротным забором метров шесть высотой, на каждой из сторон периметра было возведено по паре бетонных башен.

И много — слишком много охраны.

Большие стальные ворота дополняли картину несокрушимой надежности. Иногда казалось, что из этих раздвижных ворот стоило выезжать не грузовикам с товарами, а тяжелым танкам.

Танки были бы здесь вполне уместны.

Освещенная площадка у ворот.

Серебристо-серая «десятка» с разбитым стеклом, в которой иногда кто-то конвульсивно шевелится и пытается выползти наружу.

Проходная базы.

Дверь из бронестекла и титанового сплава.

Кабина охраны, затянутая в жесткий стальной каркас с вертикальными узкими окнами из бронестекла.

На посту сидят двое охранников. Здоровенные парни в синей щегольской униформе и темно-синих кепках с козырьками.

Но можно ли их назвать охраной?

Первый лежит лицом на пульте и грызет пластиковые кнопки. Металлические переключатели ему не пришлись по вкусу — он сломал об них один зуб.

— Ыыыыыыы… — тянет другой, раскачиваясь в кресле и глядя пустыми глазами на палец, измазанный слюной.

Здесь растратил силу предпоследний боевикон Вартана.

Ярость огненного шторма била в черепную коробку.

Ослепительная волна, видимая ему одному, да еще, быть может, двум помощникам Ковалевского, выплескивалась из него, ища жертв. Сам он уже давно не представлял, кто он и что он. Его разум превратился в клубок огненных змей, которые жалили все вокруг себя раскаленными укусами юрко-оранжевого огня. Боль, которую он испытывал утром, не шла ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал сейчас.