Право учить. Повторение пройденного - Вероника Иванова

Город спускался к морю, а я поднимался вверх, щуря глаза, не выдерживающие ослепительного сияния стен домов и изгородей в солнечных лучах. Почти все постройки в Вэлэссе были сложены из каменных блоков белого цвета с еле заметным желтоватым отливом. Если я правильно помню страницы из «Атласа Недр», это лимируд. Не редкая порода, но пользуется довольно большим спросом из-за чрезвычайной лёгкости в обработке и, как следствие, очень широко используется. Разумеется, там, где его можно добывать: в землях, далёких от разработанных месторождений, стоимость каждого блока вырастает в десятки раз. А здесь, похоже, камень идёт по бросовым ценам. Ценам... Опять деньги!

Все красоты опалённой солнцем Вэлессы не могли оторвать меня от размышлений о бедственном финансовом положении. Это что же, опять разбивать лагерь на природе? Спать под открытым небом? Бороться с муравьями, норовящими заползти в каждую складочку одежды? Не-е-е-е-ет! Не хочу! Надоело! Может мне надоесть романтика дальних странствий? Легко! Собственно, уже надоела. Я — человек... то есть, существо домашнее, больше всего на свете ценящее комфорт и уют мягкого кресла у убаюкивающе потрескивающих в камине поленьев, а если удастся разжиться бокалом вина и хрустящими хлебцами (правда, для этого нужно явиться на кухню и под страхом смерти заставить мьюри встать к плите), так и вовсе не жизнь получается, а сказка...

Размечтался, олух. Не сейчас. Тебе надо думать, как и где обустроить пребывание троих великовозрастных детишек и проследить, чтобы они не передрались друг с другом и с местным населением, пока ты будешь, как рыбацкая жена, смотреть в море, надеясь увидеть желанный парус... Ну вот, опять заклинило. Всё, сосредоточься, Джерон! Перед тобой поставлена знакомая задача. Ты уже решал такую в столице, помнишь? И решил блестяще! Так что мешает тебе снова проделать то же самое? Всего-то и надо, что раскинуть «паутинку». Вот возьму и...

Что-то коснулось моей ноги. Точнее, натолкнулось на неё, но поскольку разница в весе и размерах между мной и неожиданным препятствием была огромна, упал не я. Упало оно. То есть, она. Девочка.

Смугленькая, что неудивительно: при такой-то погоде. Чёрноволосая, с туго заплетёнными уложенными вокруг головы тоненькими косичками. При общей тёмной масти я ожидал и подходящего цвета глаз, но когда малышка подняла лицо, ахнул, увидев два удивительно светлых и ярких голубых озерца.

— Вы не ушиблись, юная госпожа?

Я нагнулся и помог девочке встать. Она отряхнула от белой пыли подол платья, явно перешитого из мужской рубахи, и застенчиво улыбнулась:

— Нет, не беспокойтесь обо мне, господин. Простите, что помешала вам.

— Помешала? Нисколько. Я ничем особенным и не был занят... Просто шёл по улице. Ты здесь живёшь?

— Да, господин. В соседнем квартале.

— Это уже совсем недалеко от городской стены?

Она кивнула, слегка покраснев: очевидно, стыдилась, что её дом находится в одной из самых бедных частей города. Я взглянул на хрупкие запястья и тонкие щиколотки, отметив, что девочку немного пошатывает. Может быть, больна? Нет, скорее перегрелась на солнце: с такими тёмным волосами немудрено заработать солнечный удар.

— Давай, я провожу тебя.

— Что вы, господин, не надо!

— Не бойся и не называй меня «господином». У тебя голова закружилась, верно? Поэтому ты и столкнулась со мной. И хотя никто из нас в столкновении не виноват, я считаю себя обязанным привести тебя домой. Чтобы ты не налетела на кого-нибудь менее отходчивого. Согласна?

Протягиваю девочке ладонь. Малышка робеет, но всё-таки вкладывает в неё свои пальчики. Горячая какая! Нет, ребёнку совершенно точно нужно домой, в тень, выпить немного холодной воды.

— Ну, показывай дорогу! И... как тебя зовут?

— Юлеми.

— Какое красивое имя!

— Юли, зачем ты вышла из дома?

Невысокий, поджарый, как гончая, юноша бросился к нам и стиснул узкие плечики девочки пальцами, казалось, состоящими из одних только косточек.

— Я... мне было грустно одной, — голубые глаза виновато смотрели под ноги, на утоптанную землю, из которой пробилась было на волю трава, но встретив небывалый зной, скорбно поникла, словно желала вернуться обратно.

— Я же просил тебя оставаться здесь, пока меня нет! Тебе могло стать плохо.

— Собственно говоря, и стало, — заметил я.

Юноша сухо опустил подбородок, обозначая поклон.

— Я благодарен господину за заботу о моей сестре, но мне нечем...

— Заплатить? Разве кто-то говорил о деньгах?

Обветренные губы дрогнули:

— Вы потратили своё время, провожая Юли домой, и вправе...

— Требовать за это платы. Верно. Но веришь или нет, больше всего я не люблю что-либо требовать... Зато хочу попросить.

— Попросить?

Глаза, такие же голубые, как и у сестры, только чуть потусклее, удивлённо расширились.

— Ну да. Вы ведь одни живёте в этом доме?

— Да, но... Я не стану его продавать!

— А как насчёт того, чтобы сдать комнаты постояльцам? Много заплатить не смогу, но они всё равно пустуют, так что ты ничего не потеряешь. Мебель обещаю не ломать!

— Я... Мы бедные люди: благородным господам не к лицу жить с нами под одной крышей, — твёрдо заявил юноша.

— Хорошо, если уж назначил меня «господином», позволь мне самому решать, что к лицу, а что нет. Четыре стены есть, крыша есть. Много ли ещё надо? Да и за девочкой присмотрим, если понадобится. Тебя, похоже, целыми днями в доме не бывает?

— Да, но...

— Почему ты не согласишься, Руми? — Дёрнула брата за рубаху малышка. — Он хороший.

— Ты совсем его не знаешь!

— Я же вижу, — просто ответила девочка, и юноша осёкся.

— Ладно. Можете жить здесь. Надолго?

— Нам нужно дождаться одного корабля, и сразу уедем.

— И много вас?

— Четверо. Не считая лошади...

Юноша по имени Румен молчал всю дорогу до места, где меня ждали мои спутники, и обратно. Сначала дулся и робел, не зная, о чём и как со мной можно разговаривать, а потом не решался открыть рот в присутствии четырёх взрослых мужчин. Как выяснилось, даже Хок без труда выходил ему старшим братом, потому что Руми едва-едва отпраздновал четырнадцатилетие и выглядел старше своих лет по довольно печальной причине. Из-за тяжёлой работы.

Родители Румена и Юлеми умерли несколько лет назад, оставив детям дом на городской окраине, старую лошадь и будущее, до которого, впрочем, ещё надо было дожить. Девочка в силу совсем юного возраста — восемь лет — и слабого здоровья (а кто будет большим и сильным, если плохо питается?) работать не могла, поэтому все труды по содержанию дома и семьи легли на плечи брата. Тёплые места в порту были давным-давно поделены и расписаны на поколения вперёд, так что Руми не оставалось ничего, кроме каменоломен. Конечно, пустить в карьер такого мальца никто бы не позволил, поэтому юноша только грузил вытесанные каменные блоки на подводу и доставлял к причалам, где опять-таки сам занимался и разгрузкой. Работа на воздухе, да ещё связанная с большими нагрузками на растущий организм, не замедлила сказаться: при всей сухости тела костяк у парня раздался вширь и обещал взрослому Румену хорошую стать. Если, конечно, подкармливать мышцы, а с этим дела обстояли неважно: зимой денег на еду хватало, но весной, когда стало невозможно пить городскую воду, Юли приболела. Брат строго-настрого запретил ей выходить из дома, выкраивал минутки, чтобы съездить к источнику, и потратил большую часть сбережений на походы к лекарям, которые только разводили руками. Девочка продолжала угасать, Руми был в полном отчаянии, а тут ещё и мы, как снег на голову... Впрочем, от нас пользы было больше.