Рассвет - Октавия Батлер

– Пора возвращаться.

Она как раз только что разыскала толстый и сухой старый корень лианы, на который с удобством присела. Лиана петлей, наподобие качелей, свисала из мешанины зелени, с обоих сторон накрепко опутывая горизонтальные ветви стоящих по соседству деревьев меньшего размера, снова падая вниз и уходя корневищем в землю. В основании корень лианы был толще некоторых ближайших молодых деревец, и ползающие по нему насекомые выглядели безопасными. По сути, сиденье это было не таким уж удобным – вертлявым и жестким – но Лилит только устроилась на нем и ей не хотелось так быстро его покидать.

– Что мы будем делать с теми людьми, которые так и не сумеют приспособиться?

– Если они не будут проявлять склонность к насилию, мы отправим их вместе с остальными на Землю, – из-за ближнего корневища наконец появилось Никани, разрушив тем самым ее иллюзорное чувство пребывания на родной Земле, почти дома. Ничто, движущееся и имеющее вид Никани, не могло происходить с Земли, из ее дома. Устало поднявшись на ноги, она поплелась вслед за ним.

– Тебя не кусают муравьи? – поинтересовалось оно на ходу.

Лилит покачала головой. Никани не любило, когда она скрывала от него свои небольшие ранки и болячки. Представляя наблюдение за состоянием ее здоровья как одну из своих обязанностей, Никани осматривало следы укусов насекомых на ее теле каждый вечер – в особенности это относилось к укусам москитов. По мнению Лилит, не было ничего лучше легкого зуда москитных укусов – это так хорошо подкрепляло ощущение пребывания на Земле. Однако оанкали не разделяли ее мнения. Симуляция тропических земных джунглей была исполнена в точности, вплоть до москитов, змей, многоножек и прочих тварей, без которых Лилит вполне могла бы прожить. Почему оанкали так много уделяют внимания укусам? – с горькой иронией подумала она. Ведь самих их ничто не кусает.

– Ведь по сути вас тут не так много, – продолжило Никани. – Нам не хочется терять ни одного из вас.

Ей пришлось на мгновение напрячь внимание, чтобы понять, о чем Никани говорит.

– По мнению некоторых из нас, нам следовало воздержаться от установления связей люди-оанкали до тех пор, пока вы не окажетесь в тренировочном зале, – продолжало тем временем Никани. – Предполагалось, что таким образом мы сможем лучше сжиться вместе и образовать крепкие семьи.

Бросив на Никани раздраженный взгляд, Лилит ничего не ответила. В семьях обычно заводят детей. О чем говорит Никани – о том, что от них ждали появления детей? Здесь, среди этих муляжей?

– Но основная часть из нас решила не ждать, – продолжало оно. – Мы уже не могли ждать.

Говоря это, оно лениво положило на ее шею свою чувственную руку и обернуло ее отростком.

– Хотя, быть может, и вам и нам не следовало так крепко привязываться друг к другу.

Наконец-то им были выданы орудия труда и прочее снаряжение – водонепроницаемые палатки, мачете, топоры, лопаты, кирки, металлические котлы, веревки, гамаки, ведра и плотные циновки. Прежде чем выдать новую порцию орудий труда, Лилит лично имела беседу с каждым человеком, особое внимание уделяя самым буйным и непокорным.

Еще одна попытка цивилизовать нас.

– Мне безразлично, что ты обо мне думаешь, – сказала она Курту. – Но ты – тот, в ком раса людей, которая скоро снова ступит на Землю, особенно остро нуждается. Вот почему я Пробудила тебя. И мне хочется, чтобы ты оправдал мои надежды, Курт. Тщательно обдумывай, пожалуйста, каждый свой шаг. Я не хочу, чтобы ты пошел по стопам Питера.

В течение нескольких секунд Курт пристально рассматривал ее. Лишь недавно ему перестали давать успокоительное, только недавно он был признал вполне безопасным. И вот теперь – такой пронзительный взгляд.

– По-моему, его следует снова погрузить в сон, – сказала она Никани после разговора с Куртом. – Пускай он забудет все происходящее! Я не могу дать ему мачете – того и гляди он применит его не по назначению, например испробует на крепость чью-нибудь голову.

– Йяахаяхи считает, что Курт сможет держать себя в руках, – ответило Никани. – Он вполне готов.

Йяахаяхи было оолой Курта.

– В самом деле? – переспросила Лилит. – А каково было мнение оолой Питера о Питере?

– Оолой Питера ничего никому никогда не рассказывал о Питере. В результате никто не был готов к трагедии. Невероятная для нас оплошность. После я много говорило о том, что нам стоит более тщательно прислушиваться к твоему мнению.

Она потрясла головой.

– Если Йяахаяхи считает, что с Куртом все в порядке, то оно крайне заблуждается.

– Мы ведем наблюдение и за Куртом и за Йяахаяхи, – сказало Никани. – Сейчас у Курта очень сложный и опасный период, но Йяахаяхи все время начеку. Все начеку, даже Селена.

– Селена! – презрительно воскликнула Лилит.

– Ты отлично свела их вместе, Лилит. Гораздо лучше, чем Питера с Джин.

– Питера и Джин я не сводила. Они сошлись сами потому, что их взгляды на жизнь и темперамент были близки – огонь и бензин, вот кого они напоминают.

– … Да. Но Селена – она ни в коем случае не хочет потерять своего мужчину. Она крепко держится за Курта. И сам Курт, который отчетливо сознает всю беззащитность Селены, получает благодаря этому отличный повод воздержаться от напрасного риска, ведь в противном случае Селена останется одна, без поддержки. Они великолепно подходят друг к другу.

– Они ошибаются, – позже сказал ей Габриэль.

Габриэль первый день обходился без успокоительного и наконец был признан вполне дееспособным и безопасным. Кахгуяхт, которое с таким рвением издевалось над Лилит, насмехалось над ней и не уставало держать ее в напряжении, проявляло по отношению к Тэйт и Габриэлю просто чудеса терпения.

– Взгляни на происходящее глазами Курта, – сказал ей Габриэль. – Курт не в состоянии удержать себя в руках, он действует, словно за него принимает решения кто-то другой. А теперь у него на руках оказалась женщина, которая не устает им восхищаться и он… Нет, не перебивай меня!

Жестом руки он прервал готовую к возражениям Лилит.

– Он знает о том, что оолой не мужчина. И он знает, что все половые различия, которые только могут быть, происходят у человека из головы. Но для него это не имеет значения. Ни малейшего значения! В Курте словно бы сидит кто-то еще, и дергает за ниточки, которые привязаны к его рукам и ногам. Он так им все это с рук не спустит.

Его откровенность испугала Лилит.

– И каким же образом… – начала свой вопрос она, – тебе удалось примириться со всем этим?

– А кто сказал, что я примирился?

Она уставилась на него во все глаза.

– Гейб, я не могу потерять тебя.