Посредник - Фредерик Форсайт

Вилла Морица, окруженная тенистым парком, занимала участок в четыре акра, на повороте от Хоэнзибург-штрассе. Зибургский монумент, обращенный через Рур к шпилям Зауэрланда, возвышался над долиной.

Это была настоящая крепость, обнесенная со всех сторон высоким забором. Глухие металлические ворота имели дистанционное управление; укрепленная на сосне скрытая телевизионная камера позволяла наблюдать за каждым, кто подходил близко. Выйдя из машины, Куинн назвал свое имя в микрофон, защищенный стальной решеткой. Ворота немедленно распахнулись и, впустив машину, закрылись снова.

— Герр Мориц и впрямь заботится о своем уединении, — заметила Саманта.

— Что ж, основания для этого у него есть, — невесело отозвался Куинн.

По усыпанной гравием дорожке они подошли к ослепительно белому дому. Дворецкий в ливрее провел их внутрь. Ганс Мориц ждал посетителей в уютной гостиной. На столе дымился сверкающий серебряный кофейник. Хозяин с улыбкой шагнул им навстречу и крепко пожал Куинну руку. Волосы его еще больше поседели, прибавилось и морщин.

Едва они сели за стол, как дверь отворилась. Девушка помедлила на пороге. Лицо Морица осветилось радостью. Куинн обернулся к вошедшей.

На красивом лице девушки застыло какое-то отсутствующее выражение. Держалась она скованно. Вместо мизинцев на обеих руках у нее были обрубки. Сейчас ей двадцать пять, подумалось Куинну.

Рената, деточка, это мистер Куинн. Ты помнишь мистера Куинна? Нет, конечно, не помнишь…

Мориц поднялся, подошел к дочери, прошептал ей несколько слов на ухо. поцеловал в голову. Рената потупилась и тихонько вышла. Мориц вернулся на свое место. Лицо его оставалось спокойным, но судорожные движения пальцев выдавали внутреннее смятение.

Вы знаете, дочь… кхм… так и не смогла вполне оправиться. Ее продолжают лечить. Но она предпочитает оставаться дома, в четырех стенах… Замуж она не выйдет… после того, что эти негодяи с ней сделали…

На крышке концертного рояля «Стейнвей» стояла фотография. Озорная четырнадцатилетняя девочка на лыжах. Снялась незадолго до похищения. Год спустя жену Морица нашли в гараже: она сидела в машине с поднятыми стеклами, двигатель работал на холостом ходу. Об этой трагедии Куинну рассказали в Лондоне.

Мориц с усилием взял себя в руки.

— Простите… Так чем я могу вам помочь?

— Мне нужен один человек. Когда-то он жил в Дортмунде. Возможно, и теперь здесь. Или где-то в Германии. А мог уехать и за границу. Если вообще жив… Сказать трудно.

— Но ведь существуют особые агентства. Конечно, я готов всячески содействовать…

Мориц, очевидно, полагал, что Куинну требуются средства для оплаты услуг частного детектива.

— Вы обращались в адресный стол?

Куинн покачал головой.

— Сомневаюсь, что там помогут. Этот человек наверняка избегает общения с властями. Но не исключено, что он находится под надзором полиции.

Каждому жителю Германии при переезде на новое место законом предписано известить жилищное регистрационное бюро о перемене адреса откуда он выбыл и куда прибыл. Как и большинство бюрократических изобретении. эта система действеннее в теории, чем на практике. Правила чаще всего нарушают именно те, кем особенно интересуются полиция или налоговое управление.

Куинн коротко пояснил, кто такой Вернер Бернхардт.

— Пенсионного возраста он еще не достиг, — добавил Куинн, — Значит, если только не сменил имя, у него должна быть карточка социального обеспечения. Далее, он обязан платить подоходный налог — если только никто не взял этот расход на себя. А с законом он не в ладах, причем давно.

Мориц задумался.

— Добропорядочных граждан полиция на заметке не держит. Бывший наемник вполне мог стать другим человеком… Что касается подоходного налога и социального обеспечения, то подобную информацию не сообщат ни вам, ни мне.

— Однако полиции не откажут, — возразил Куинн. — У вас, вероят но, там есть какие-то связи?

— Так вот что вы имеете в виду? — догадался Мориц. В свое время он передал колоссальные суммы на благотворительные цели полиции Дортмунда и земли Северный Рейн-Вестфалия. Как везде в мире, обладатель денег владеет и информацией. — Дайте мне время. Завтра я вам позвоню.

Морин сдержал слово. Наутро он позвонил в отель. Однако голос его звучал отчужденно. Казалось, его предостерегли от излишней доверчивости.

— Вернер Рихард Бернхардт, — заученно проговорил Мориц, словно читал по бумажке. Возраст — 48 лег, служил наемником в Конго. Сейчас находится в Германии. Состоит на службе в личном штате Хорста Ленцлингера, торговца оружием.

— Благодарю вас. Где мне найти герра Ленцлингера?

— Это не так просто. Контора у него в Бремене, а живет он вблизи Ольденбурга, в графстве Аммерланд. Как и я, ведет замкнутый образ жизни. Но на этом сходство между нами кончается. Будьте осторожны с Ленцлингером, repp Куинн. По моим сведениям, несмотря на внешнюю респектабельность, это настоящий разбойник.

Куинн записал оба адреса.

— Еще раз большое спасибо.

Возникла неловкая пауза.

— И последнее… Заранее прошу простить. Уведомление из полиции. Просьба покинуть город. Пожалуйста, в Дортмунд больше не возвращайтесь… Это все.

Слухи об участии Куинна в расправе над сыном президента дошли и сюда. Скоро многие двери перед ним захлопнутся…

— Ну как, есть настроение подержаться за руль? — спросил Куинн у Саманты по выходе из отеля.

— Еще бы! Куда направимся?

— В Бремен.

Саманта заглянула в каргу.

— Это на полпути, если ехать обратно к Гамбургу.

— Точнее, надо проехать две трети. Свернем на автостраду Е37 по направлению к Оснабрюку и сориентируемся по указателям. Хочется прокатиться с ветерком.

Тем же вечером полковник Роберт Истерхаус вылетел из Джидды в Лондон. Там он сделал пересадку и прямым рейсом направился в Хьюстон. За время перелета через Атлантику полковник перелистал целую кипу американских газет и журналов.

Внимание его привлекли три статьи, сходные по содержанию. До президентских выборов в ноябре 1992 года оставался ровно год. В обычной ситуации перед республиканской партией проблема выбора не стояла бы. Президент Кормак мог рассчитывать на переизбрание, не опасаясь соперников.

Однако события последних шести недель, напоминали авторы, были из ряда вон выходящими. Читатели, впрочем, в напоминании не нуждались. Далее в статье подробно расписывались последствия недавней тяжелой утраты. Приводились случаи провалов памяти у президента, перечислялись все изменения в календаре встреч. Подчеркивалось, что после похорон сына президент почти не появлялся на публике. «Человек-невидимка» — так называл его один из обозревателей.

Все авторы делали сходный вывод. Не разумнее было бы, по их мнению, заблаговременно уступить место в проведении предвыборной кампании вице-президенту Оделлу?

В конце концов, указывал «Тайм», исходный пункт президентской программы в области внешней политики, экономики и обороны страны уже перечеркнут. О том, чтобы сократить военный бюджет на сто миллиардов долларов, как это предусматривал договор с Советским Союзом о паритете вооружений, нечего было и думать.

«Пустой номер» — так оценивал «Ньюсуик» перспективы ратификации договора сенатом по окончании рождественских каникул.

Истерхаус прибыл в Хьюстон около полуночи, пробыв в воздухе двенадцать часов. Заголовки на газетных стендах в аэропорту откровенно провозглашали: Майкл Оделл будет первым президентом — уроженцем Техаса со времен Линдона Джонсона!

Совещание группы «Аламо» предполагалось провести за два дня, в здании «Пан-Глобал». Принадлежащий компании лимузин доставил Истерхауса в отель «Ремингтон», где для него был заказан роскошный номер. Перед сном он поймал по радио выпуск новостей. Там обсуждался тот же самый вопрос о президентстве.

О существовании плана «Тревис» полковник не подозревал. В известность его не поставили, да это было и незачем. Он и без того отлично понимал, что смена высшей исполнительной власти устранит последнее препятствие на пути к осуществлению его собственных чаяний. Новый президент без малейшего колебания направит на Ближний Восток американские силы быстрого развертывания и установит свой контроль над нефтяными вышками в Саудовской Аравии — прежде всего над Газским месторождением.

Случайное совпадение, подумал полковник, засыпая. Но как нельзя более уместное.

Медная табличка рядом с отделанной тиковыми панелями дверью оповещала: «Экспедиционное агентство ТОР». Перестроенное здание — на тупиковой улочке Бремена близ портовых доков было когда-то громадным складским помещением. Истинный характер бизнеса, которым занимался Ленцлингер, маскировался вывеской авиатранспортной компании. На устланных коврами лестницах, по которым Куинн поднялся на четвертый этаж, дизельным топливом н не пахло.