Руководящие идеи русской жизни - Лев Тихомиров

Не менее важную заботу для неоппозиционных фракций и лиц составляет то или иное соглашение с правительством, которого влияние на выборах имеет вообще огромное значение. При этом само собой разумеется, что правительство со своей стороны дает помощь не даром, а имея в виду какие-нибудь реальные для себя выгоды в области управи-тельной или законодательной. Так, например, для получения помощи правительства нужно заранее дать голоса в пользу таких законов, которые ему необходимо почему-либо непременно провести, или по обеспечению необходимых ему кредитов в настоящую же минуту или в будущем. Понятно, что и в этом случае — как и в междупартийных блоках — фракции могут и честно сдержать свои обязательства правительству, и обмануть его, так что правительству тоже недостаточно простого уговора, а требуется следить за добросовестностью договаривающейся стороны и, если возможно, иметь наготове способы наказать ее за измену. Вообще политика нынче пошла сложнейшая и тончайшая, по самым высокопарламентарным образцам.

Есть фракции, для которых немыслимо никакое соглашение с правительством. Избирательная кампания тут строится иначе. Тогда фракции, разумеется, должны уже возлагать все надежды на яркость своей оппозиционности, на лубочно-крикливое расшевеливание оппозиционных и революционных чувств массы, от которой требуется получить голоса. Это — по преимуществу путь крайних левых, для оппозиции же конституционно-демократической, наиболее у нас премудрой и наименее разборчивой в средствах, есть еще хороший ресурс. Это средство уже с успехом испытано. Задача состоит в том, чтобы обмануть и избирателей, и «парламентские фракции», а если возможно, то и правительство, то есть, являясь на выборы, притвориться не тем, что представляешь в действительности, и получить голоса в качестве какого-нибудь «беспартийного», а то хотя бы и члена чужой фракции. Интерес жгучий, стесняться нечего. Были бы собраны голоса, а там, в Таврическом дворце, «лучший человек» сбросит напрокат взятый костюм и из Кочубея превратится в Мазепу[124]. Эта последняя система подготовки к выборам, может быть, еще посложнее, чем блокировки и соглашения с правительством, но у нас уже и в ней достаточно искусились.

Таковы-то наиболее важные заботы, занимающие наших лучших людей в последний год их полномочий.

Можно себе представить, что делается с законодательством в такой год. Но пусть читатели не подумают, что мы как-нибудь особенно порицали за такое исполнение обязанностей кого-либо из среды «лучших людей», коим закон доверил распоряжение деньгами всей страны и ее законодательством. Парламент есть парламент, и, взявшись за какое-нибудь дело, приходится вести его так, как требуют внутренние законы его существа. При парламентских выборах честным образом голосов не много наберешь. А между тем наши «лучшие люди» уже втянулись в свою роль законодателей как в жизненную карьеру. Они живут депутатским жалованьем, от других занятий уже отбились, и, следовательно, провал на выборах есть для них вопрос — жить или не жить. Да и не одно жалованье рисуется при мысли о выборах. Если для совсем маленьких людей избрание означает жалованье, то для более выдающихся деятелей — карьерные интересы несравненно более широки. Мы доселе в сфере наших парламентариев не знаем о прямых взятках, которыми столь обильна парламентская карьера в других странах, более нас «изучившихся во лжи» этого усовершенствованного государственного механизма. Но доходы, измеряемые многими десятками тысяч рублей, например в связи с местами в банках, — уже известны и у нас. Небезызвестны уже и другие способы утилизировать права «лучшего человека», да и вполне понятно. Жалованье в 4 тысячи рублей — находка и верх счастья для маленьких людей, но на такой интерес, конечно, не прельстится человек, которого силы и способности могут открыть на других местах более широкие горизонты благоприобретения.

Итак, мы не обвиняем ни в чем тех людей, которые раз пошли по депутатской части, а лишь объясняем, почему интересы законодательства в столкновении с избирательными интересами отходят по необходимости на задний план. Это такой факт, который осуждает не людей, а систему.

То, что мы видим теперь у нас в области высшей государственности, — очень хорошо и давно известно по истории и практике всего парламентарного мира. Поэтому-то и нельзя в сотый и тысячный раз не задать себе вопроса: почему мы, имея перед собой потребность улучшить прежний государственный строй, выбрали для этого такую систему, которая, как должен был понимать всякий знающий человек, не способна ничего улучшить, а может только ухудшить? Почему мы даже и теперь, познавая уже на собственном опыте справедливость всемирной критики парламентаризма, остаемся при этом, в смысле орудия законодательства, наихудшем строе? Неужели только потому, что он выгоден для интеллигенции, получающей при нем столько новых способов житейской карьеры?

Как бы то ни было, лучшие люди разъехались на подготовку избирательной борьбы и потом опять съедутся в Таврический дворец для довершения своих блоков и договоров, и потом опять разъедутся весной для окончательного похода на завоевание голосов, который характеристически и называется «избирательной кампанией». И точно — «кампания». A la guerre comme a la guerre![125] А законодательство подождет, или должно будет приспособляться к тому, чего потребуют блоки и договоры, потребные в избирательных интересах.

Нынешние условия выборов в Государственную Думу

Несмотря на то, что избирательные интересы поглощают теперь все внимание как членов Думы, так и правительства, исход предстоящей выборной кампании в четвертую Государственную Думу представляется загадочным.

Быть может, яснее всех кампания представляется фракциям оппозиционным. Их тактика, уже давно подготовляющая средства действия, состоит в разжигании страстей, в создании распаленного состояния умов, в заготовке сил боевых, крепко организованных. При помощи всего этого, с добавлением всяких способов избирательного притворства и обманов они, вероятно, рассчитывают отчасти увлечь, отчасти запугать умеренные элементы и таким образом захватить всеми правдами и неправдами возможно большее количество мест в Думе. Там уже маски будут сброшены, а в то же время, быть может, некоторый вид революционного движения должен повлиять на правительство и расположить его к такой перестройке учреждений, которая бы завершила в конституционно-демократическом смысле успехи, достигнутые революцией в 1905–1906 годах. Вероятно, при этом предполагается, что социалистические элементы снова сыграют роль вьючных животных, провозящих политический товар радикалов.

Так нам представляют вероятные планы радикальной оппозиции: на это указывали уже многие явления вроде прошлогодней вербовки революционных сил из молодежи, беспорядками выбрасываемой из учебных заведений и окончательно доделываемой в революционную силу посредством ссылок, побегов и нелегального положения. На эту тактику указывает и теперь агитация среди рабочих и распространение кем-то ложных слухов среди крестьян о будто бы предстоящем переделе земли.

Выйдет ли что из всех этих махинаций — это покажет будущее. Для нас важно теперь лишь представить себе вероятную общую схему тактики, которой могут держаться оппозиционные выборы и четвертую Думу.

Но что будут делать фракции всех оттенков государственности, законности и порядка?

В общем можно сказать, что они доселе действуют довольно слабо. Самое же главное: условия действия для них стали менее благоприятны, нежели в эпоху прошлых выборов в третью Думу. Тогда, как известно, 3 июня был изменен избирательный закон приспособительно к цели вызвать к действию наиболее государственные, наименее революционные элементы представительства. Насколько оказался целесообразен избирательный закон 3 июня 1907 года, — показала третья Дума. Хвалить ее мы, понятно, не станем, однако она все же поставила своей целью работать в государстве и с государством, а не разрушать его, как две первые Думы — «народного гнева» и «народной мести». Но в настоящее время избирательный закон 3 июня, по всеобщему мнению, является уже устарелым.

Эта быстрая устарелость, конечно, показывает, что он не отличался большими совершенствами. Но во всяком случае, теперь приходится задумываться о последствиях этих несовершенств, особенно при наличности революционных заговорщических групп, которые, конечно, постараются использовать все шансы, даваемые им слабыми местами избирательного закона.

Можно предвидеть на этой почве два существенных обстоятельства, вредных для выборов четвертой Думы. Прежде всего, закон 3 июня, стараясь дать должное место в представительстве консервативным избирателям, разумеется, исчислял их в таком количестве, в каком они представлялись в то время. Но за пять лет, с тех пор протекших, целый ряд условий совершенно изменил характер нашего землевладения. В губерниях повсюду до чрезвычайности ослабело среднее и крупное землевладение, и земский поместный элемент численно очень уменьшился. Во многих местностях мы найдем едва половину того консервативного избирательного элемента, который был в 1907 году. Имения пораспроданы, люди разбрелись по разного рода службам. Таким образом, с этой стороны статистическая подкладка закона 3 июня оказывается уже не соответствующей действительности.