Из пепла - Молли МакАдамс

— У вас плохие отношения с родителями, Кэссиди? — Спросил Грин, глядя на меня своим стальным взглядом; Сандерс снова достал блокнот.

— Что-то в этом роде.

— Настолько плохие, что вы их убили?

Я посмотрела прямо в бледно-голубые глаза детектива Грина. Боже, эти глаза показались мне такими знакомыми; мой желудок снова сжался, и я медленно покачала головой.

— Я не склонна к насилию, детектив Грин, настолько, что даже смотреть фильмы, где есть насилие, не могу. Так что, нет. Я бы никогда не пожелала чьей-либо смерти.

— Даже несмотря на то, что вы не были близки со своими родителями, Кэссиди, странно, что вы не испытывайте никаких эмоций по поводу всей этой ситуации.

Глубоко вздохнув, я, наконец, смогла оторвать от него взгляд и попыталась собраться с мыслями.

— С этим домом связаны воспоминания, которые преследуют меня при каждой мысли; именно эти люди превратили эти воспоминания в кошмары. Так что нет, детектив Грин, я не испытываю никаких чувств по поводу того, что кто-то из них ушел. Мне жаль, если вы думаете, что это означает, что я каким-то образом имею к этому отношение, но у меня не осталось ни одного приятного воспоминания о Калифорнии с моего шестого дня рождения.

Сандерс перестал писать и как-то странно переглянулся с Грином, прежде чем детектив Грин спросил:

— А ваш биологический отец? У него были какие-то причины сделать это?

При упоминании моего отца у меня напряглась спина.

— Детективы, вы думайте, что это был поджог?

Они обменялись еще одним взглядом, и Сандерс со вздохом признался:

— Следователи не верят, но это не значит, что мы не должны искать кого-то, у кого была причина желать им смерти.

— Ну, учитывая, что мой отец умер днем в день моего шестилетия от сердечного приступа, я бы тоже сказала, что это был не он.

Когда их обоих осенило понимание, Сандерс попытался скрыть смущенный вид, делая еще какие-то пометки, и взгляд Грина смягчился; у меня в животе снова возникло глупое трепетание.

— Честно говоря, нет, я не расстроена из-за того, что они оба ушли. Но если бы вы знали о моей жизни, вы бы не винили меня. И нет, я не имею никакого отношения к тому, что произошло этим утром, и сомневаюсь, что кто-то вообще имел. Эти люди много пили, и они были ужасны, но у них не было врагов, потому что последние десять лет они держались в стороне от всех и жили только алкоголем. Вот почему я не удивлена, что весь дом так быстро обрушился. С таким хламом, который у них был, это не сильно отличалось бы от бутылок с бензином, которые только и ждут, чтобы взорваться. — Я встала и выпрямилась во весь свой рост в пять футов и два дюйма… Да, я уверена, что выглядела по-настоящему устрашающе. — Так что, детективы, если вам еще что-нибудь понадобится, я оставлю вам свой номер телефона, чтобы вы могли со мной связаться. Из-за юридических вопросов и похорон я некоторое время буду в Калифорнии. Если понадоблюсь здесь подольше, только скажите.

Не понимая или не обращая внимания на то, что я вежливо попросила их уйти, они и бровью не повели.

— Мы можем закончить все здесь или в участке, мисс Джеймсон; присаживайтесь, — тихо сказал Сандерс, просматривая какие-то записи и что-то вычеркивая.

— Что вы имеете в виду, когда сказали «если бы вы знали о моей жизни»? — Спросил Грин.

Я закрыла рот, когда посмотрела в светлые глаза Грина; в них все еще была та же напряженность, но его лицо полностью преобразилось. Он знал. Я была такой глупой, зачем я продолжала говорить?

— Кэсси, иди посиди с моими родителями за барной стойкой.

Я обернулась и увидела Тайлера, который стоял и смотрел на детективов.

— Я не…

— Если вы не собираетесь ее арестовывать, она закончила с вами разговаривать, — сказал он, прервав Грина, и у меня отвисла челюсть.

— Тайлер! — Я зашипела.

— КЭС, иди. К моим. Родителям.

Детективы встали, и Сандерс пожал мне руку. Грин схватил меня за руку, но не пожал; он просто задержал ее и подошел ближе, сказав:

— Это моя визитная карточка. Если тебе что-нибудь понадобится, всегда звони. — Он долго смотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на Тайлера и впился в него взглядом. Я действительно чувствовала, как от него волнами исходит гнев, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что у меня под глазом чертов синяк.

Думая о фингале, о том, как я, должно быть, выглядела, после того как совсем не спала прошлой ночью, и об эмоциональном истощении, которое испытала после недели, проведенной с Изабеллой, я подавила поток ругательств, которыми гордился бы любой моряк, и сжала свою руку в его ладони, сжимая карточку. Я хотела объяснить, что все было не так, как казалось, но потом поняла, что, вероятно, так говорили все. Я знаю, что это то же самое я говорила каждому человеку, который не проводил все детство с Тайлером.

То странное чувство, что я каким-то образом знаю этого человека, вернулось, когда Грин снова посмотрел на меня. Я слегка кивнула, и на его лице появилась мягкая улыбка, прежде чем он отпустил мою руку. Я поспешила мимо Тайлера, который теперь открыто смотрел на Грина, и прошла несколько шагов по коридору, прежде чем на цыпочках вернуться в кабинет, как раз вовремя, чтобы услышать, как Сандерс спрашивает Тайлера, есть ли что-то, что, по его мнению, детективам следует знать.

— Я понимаю, вы думайте, что она должна быть опустошена из-за того, что ее дома детства и родителей больше нет. Подозрительно, что это не так, но она Кэсси, так что она не станет рассказывать вам, что произошло, и я знаю, что если она ничего не скажет, это только сделает ее еще более подозрительной и, возможно, позже навлечет на нее неприятности. Кроме того, поймите, что я — единственный человек, которому Кэсси когда-либо охотно рассказывала. Я рассказал еще одному человеку, и этот человек не был моим родителем. Так что она не согласна, чтобы об этом распространялись; мои родители даже не