Неукротимая Сюзи - Луиза Башельери

Наконец к дому подъехала карета. Сюзи обратила внимание на то, что на ней нет знаков, свидетельствующих о том, что она принадлежит господину де Бонабану: ни на дверцах, ни на занавесках не виднелось никаких гербов. Впрочем, самое удивительное ждало ее впереди: когда она заняла свое место в карете, кучер, не произнося ни слова, надел ей на голову повязку, закрывающую глаза. Улицы Парижа уже погрузились в полумрак, а с повязкой из черного крепа на глазах Сюзи и вовсе не могла ничего видеть. Зачем это сделали? А-а, Элуан де Бонабан не хочет, чтобы она запомнила дорогу, по которой ее сейчас повезут! Она, однако, покорно сидела с повязкой на глазах – даже тогда, когда лошади наконец остановились. Просидев так минут десять, она услышала, как открылась дверца кареты. Кучер взял ее за руку и, выведя ее из кареты, проводил в какой-то дом.

Лишь после этого он снял повязку с ее глаз.

Она увидела, что такие меры предосторожности были приняты всего лишь для того, чтобы привезти ее… в трактир, который она хорошо знала, потому что в нем бывала, – трактир господина Юре на улице Бушери.

В помещении, в котором она оказалась, было пусто, однако откуда-то доносился приглушенный гул голосов.

– Вам придется подождать на паперти, – сказал кучер.

На паперти? Сюзи обвела взглядом комнату. По-видимому, именно здесь Юре готовил свои паштеты, вынимал кости из мяса и рыбы, рубил мясо, делал фарш: на окровавленных колодах лежали ножи и прочие кухонные принадлежности всевозможных форм и размеров. Сюзи невольно задалась вопросом, какое отношение мог иметь интендант юстиции, полиции и финансов к обыкновенному мяснику.

Интендант этот, впрочем, пока что не появлялся. Сюзи прислушалась. Приглушенные голоса, которые она слышала, доносились, похоже, откуда-то из подвала. Тайное общество? Но тогда зачем Элуан привез сюда ее, Сюзанну?

Послышался скрип двери, и затем раздались тяжелые шаги: кто-то поднимался вверх по лестнице. Сюзи машинально положила руку на рукоять шпаги, приготовившись воспользоваться ею, если вдруг возникнет необходимость.

В проеме двери, в который настороженно всматривалась Сюзи, появился какой-то силуэт. На мужчине, которого она увидела, был маленький фартук, и именно это в первую очередь привлекло ее внимание. На фартуке были вышиты различные символы: солнце, роза ветров, компас и угольник. Кроме фартука, у этого мужчины имелась сабля на перевязи у левого бедра, а на его груди виднелся шелковый шарф (тоже расшитый символами), на котором висел треугольник из позолоченного металла.

Мужчина стоял неподвижно, не произнося ни слова, и потому Сюзи смогла неторопливо и внимательно рассмотреть различные детали его наряда. Наконец ее взгляд переместился с шарфа на лицо.

Крупные черты. Серые глаза. Загорелая кожа и маленький шрам на правой скуле. Выражение такое же настороженное, как и у нее самой.

Томас Ракидель!

Сюзи почувствовала себя слабой женщиной. Произнеся еле слышным голосом имя стоящего перед ней мужчины, она потеряла сознание и рухнула на пол, усыпанный опилками.

Мужчина, наконец сделав несколько шагов вперед, наклонился к ней. Очень осторожно приподняв ее голову, он прошептал:

– Сюзанна! Сюзанна! Это я!

Никакой реакции со стороны Сюзанны. Ее лицо – бледное, как у мертвой. Он повысил голос:

– Помощник капитана Карро де Лере!

Услышав, что к ней обращаются подобным образом, Сюзи открыла глаза. Она обратила свой взор на лицо склонившегося над ней мужчины и стала его жадно рассматривать. Затем она осторожно провела пальцем по мощным челюстям, морщинам на лбу, переносице и надбровным дугам и погладила ладонью шевелюру, в которой уже появились седые волосы. Наконец с ее побледневших губ сорвалось несколько слов:

– Томас? Это ты? Неужели это ты?

– Да, я. Мне и в голову не приходило, что я снова встречу тебя в такой одежде. Да еще и в таком месте!

– Восемь лет! Я ищу тебя вот уже восемь лет. Я уже потеряла всякую надежду. Чтобы тебя разыскать, я добралась до Луизианы, я потерпела кораблекрушение, я…

Томас Ракидель помог «шевалье» подняться. Сюзи снова почувствовала легкое возбуждение от того, что к ней прильнуло это тело. Она снова почувствовала его запах – запах кожи и корабельных канатов. Она этого запаха никогда не забывала. Ей был очень приятен его голос, которым он сказал:

– Восемь лет, да, восемь лет. И не было и дня, когда я не думал бы о тебе, не представлял бы тебя – растерянную, разочарованную, уверившуюся в том, что тебя бросили, тогда как мое самое большое желание заключалось в том, чтобы снова заключить тебя в объятия!

– Но где же ты был и какие цепи могли помешать тебе вернуться ко мне или хотя бы прислать мне весточку?

– Я сидел в тюрьме в Пруссии.

– А говорили, что тебе там поручили заниматься образованием будущего короля… и что жизнь при дворе Фридриха I была для тебя такой приятной, что ты решил надолго задержаться рядом с галантной госпожой де Монбай…

– Это ложь! После того как мы расстались с тобой в 1720 году, я отправился выполнять одно поручение, которое доверил мне господин де Лартиг, – тот, с которым ты познакомилась в Бордо…

– Об этом я помню. Ты должен был вернуться в Сен-Мало к середине августа… Ты также должен был присылать мне письма, должен был держать меня в курсе своих переездов, должен был своевременно сообщить мне о своем возвращении, в котором ты вроде бы ничуть не сомневался…

– К сожалению, все эти планы вскоре сошли на нет. Теперь я уже могу рассказать тебе, в чем же заключалось мое задание, которое тогда считалось секретным. Ты ничего о нем не знала, и мне было запрещено рассказывать тебе, что я буду выполнять его по поручению тайного общества…

– Того, которое называют франкмасонским? – спросила Сюзи.

– Да. Эти масоны отнюдь не орудуют мастерками. Камни, которые они обрабатывают, предназначены не для того, чтобы строить храмы… Они, оставаясь в тени, занимаются совершенствованием человечества…

– Но как ты мог затеряться… в этой тени?

– Наша тайная деятельность вызывает враждебность со стороны некоторых правителей. Ныне уже покойный регент был одним из нас. Он хотел, чтобы наши отважные братья распространили на всю Европу влияние объединения масонских лож, родившегося в Англии, в которой и я был посвящен в масоны – задолго до того, как принял на себя командование «Шутницей», задолго до того, как познакомился с тобой… Я должен был привнести наши идеалы в Пруссию и основать там масонскую ложу… Госпожа де Монбай представила меня ко двору в Потсдаме. Ее отправили туда, чтобы она занималась обучением юного принца. Этим же должен был заняться и я…

– Значит, мне сказали правду!

– Вот до этого момента – да. Однако мне так и не удалось сблизиться с принцем Фридрихом. Его отцу – королю Фридриху Вильгельму, которому его кузен король Англии дал прозвище Soldatenkönig[138], – стало известно о моем секретном задании. Видимо, ему доложили об этом его шпионы. Это грубый и жестокий человек, выступающий против Просвещения, которое, как он сам видит, распространяется по Европе… Через два дня после прибытия меня по его распоряжению арестовали и посадили в тюремную камеру в крепости Кюстрин – цитадели, сбежать из которой невозможно. Узники там один за другим отправляются на тот свет. Я боролся, как мог, с тамошним климатом, с тяжкими условиями жизни, с одиночеством и отчаянием. Знаешь ли ты, что придавало мне силы в этой борьбе?

– Нет, – пробормотала Сюзи, еще толком не пришедшая в себя.

– Моя любовь к тебе, которая никогда не угасала. Сидя закованным в цепи, я думал о тебе и о том, каким счастьем стала бы для меня встреча с тобой, если бы мне все-таки удалось остаться в живых и если бы ты сохранила свою любовь ко мне. Лишь память о тех днях и ночах, которые мы провели вместе, давала мне силы бороться за жизнь. Меня выпустили на свободу тринадцать дней назад благодаря дипломатическим усилиям господина Шовлена, министра иностранных дел, и благодаря вмешательству французского короля, который симпатизирует нашему обществу…

– Томас! – пробормотала Сюзи.

Ракидель посмотрел ей прямо в глаза, сделал шаг вперед, обхватил ее руками за талию и, приблизив свое лицо к ее лицу, поцеловал в губы. Их поцелуй был таким долгим, что господин Юре – мясник, франкмасон и хозяин данного трактира, являвшегося одновременно и масонским храмом, – зайдя в комнату, застал врасплох эту парочку, не обращающую внимания ни на что, кроме своего поцелуя. Юре резко отпрянул назад, придя в ужас от того, что те, кого он принимал за двух «братьев», стоят обнявшись и целуются. Затем он повернулся и поспешно спустился вниз по лестнице, ведущей в подвал, где другие масоны участвовали в собрании, на котором присутствовал выдающийся английский масон лорд Дервент-Уотерс.

В ночь на девятое декабря 1728 года четыре лошади, впряженные в карету, принадлежащую господину интенданту Элуану де Бонабану де ла Гуэньер, помчались по засыпанным снегом улицам Парижа. Снег повалил еще тогда, когда люди, сидящие сейчас в карете, находились на улице Бушери в заведении трактирщика Юре. Теперь же начиналась настоящая снежная буря, и мельтешащие снежинки пугали лошадей, оставлявших следы копыт на свежем снежном покрове. Вокруг не было ни души, а потому эту карету никто не увидел.