Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

Ужинали у Товоли. Все решили, что Letizia (Летиция) очень скупая. А мне понравилось: скромно, не объедаясь.

Тонино обеспокоен проектом.

Неужели Тяпа с Ларой приедут сюда? Неужели это может быть?

«Наши» посольские мальчики пытались было навязать мне какую то puttan'y — актрисулю, что было, якобы, необходимо для их дел. Но я ее отшил. Надеюсь, они больше никогда не осмелятся лезть ко мне со своими дурацкими предложениями. У нее какие-то «очень важные» для них связи…

Сегодня встречался с представительницей комитета «Donatello» которая пригласила меня в Сицилию для получения премии Лукино Висконти. Старушка русская, плохо говорит по-русски. Елена Гавриловна. Я сказал, что несмотря на работу, постараюсь приехать, но, по всей видимости, с женой. И может быть, с Андрюшкой? (Этого я, правда, не сказал, а только подумал об этом.)

Два раза звонил и не застал Ларису. Во второй раз разговаривал с Араиком. Рассказал о фильме по поводу съемок «Сталкера».

Сегодня вместе с Франко Т. искал лекарства и резину для ракеток. И нигде не нашел. Показывали мне квартиру, которая, видимо, будет сдаваться: в одном подъезде с Франко, на первом этаже — четыре комнаты, сад, бассейн. И не дороже 400.000 в месяц. Я же плачу в гостинице 1.200.000. Единственное неудобство — далеко от центра, от Тонино и от «Анелики» (нашей резиденции).

Придумали с Тонино разговор Горчакова с Евгенией о его персонаже — крепостном музыканте. Правда, страшновато…

Очень важен разговор с Кристальди.

Начал переводить на русский наш новый сценарий, и сразу же обнаружились его ошибки. Многое надо будет исправлять.

Ходили с Тонино на гастроли Швейцарского театра пантомимы и попали на последнее представление. Удивительные трое молодых людей — среди них одна женщина — показали поразительное поэтическое представление. В полной тишине: без музыки, без звуков. Некоторые номера просто удивительные. Вечером разговаривали с Тонино, и он нагнал на меня уныние и печаль, рассказывая о жизни в Италии и вообще на Западе.

Надо завести дневник для записей всего, касающегося работы. Как я это делал на «Зеркале» и на «Сталкере».

Сегодня обсуждали проблему переводчика.

Разговаривал с Ларисой. Что-то она неважно себя чувствует Неужели Мушарапов ей ничем не помог?! У Анны Семеновны был, кажется, гипертонический криз (!). Лежит.

Бедная моя Ларочка! Собирается с Тяпой в деревню. Не совсем понимаю, как, если Анна Семеновна в Москве и больна. Завтра буду говорить с ней еще раз. Ягодка моя золотая.

Сегодня обсуждали дела. Тонино разговаривал с Кристальди: там все в порядке, только следует переделать одну из сцен (пока) таким образом, чтобы продюсерам было ясно, как можно обойтись без дубляжа с русского и без субтитров. Разыскали Нормана, который очень постарел, но держится бодро. Хочу его пригласить в качестве переводчика и в качестве ассистента. В свое время он был переводчиком в нашей делегации — когда мы с Н. Бондарчук и с Банионисом ездили на премьеру «Соляриса».

Звонил Ларисе. Анне С. лучше — она первый раз встала после болезни. Лариса выполнила все мои просьбы.

Вот о крепостном композиторе (она разговаривала с Сидельнико-вым): его звали Максим Созонтович Березовский. Родился 16 октября 1745 г. в Глухове. В 1765 г. был отправлен в музыкальную академию в Болонью, где учился у padre Martini-старшего, который был также учителем Моцарта. Почетный член Академии в Болонье (кроме того, что он был академиком и других музыкальных академий). Написал оперу «Демофон» на тексты Метастазио для оперы в Ливорно. Написал много прекрасной музыки и стал очень знаменитым в Италии. (Литургия — «Отрыгни в сердце моем — Слава Всевышнему Богу, милость и суд воспою Тебе, Господи».) В 1774 г. по требованию Потемкина вернулся в Россию. Потемкин предложил ему основать Музыкальную академию в Кременчуге (?!). Влюбился в крепостную актрису графа Разумовского. Узнав об этом, граф изнасиловал ее и сослал в Сибирь на поселение. (Может быть, в одно из своих владений.) Березовский уехал в Петербург, где спился и в 1777 году наложил на себя руки. Сейчас в Болонье работает некто Наполеоне Фонти — семьдесят лет, который многое знает о Березовском и его судьбе. Партитуры в Болонье (и Ливорно?).

Лариса также в качестве возможного переводчика назвала Чоофи Сетифабио, окончившего ВГИК в 1973 г. Лариса сказала, что 3 июня в Рим приезжает С[аша] Мишарин. Надо будет его встретить, конечно. Попрошу его переслать Ларисе посылочку. И письма: Св. Фанталис, Кочевриным, Сизову и Нехорошеву.

Сегодня работали на «Vides» — студии Кристальди — с Франко, Т. и Норманом. Подсчитывали приблизительную стоимость картины.

Сделали половину. Плохо себя чувствую из-за голода по средам.

Разговаривал с Ларой. Очень мы все скучаем друг о друге.

А может быть, снять Дака в Московской сцене и вернуться с ним?

Кончили предварительное описание работ для сметы вместе с Норманом (кот. будет работать у нас и ассистентом и переводчиком одновременно, по всей вероятности). Теперь Франко должен посчитать, перевести все это на деньги.

Что-то мне не нравится, как ведет себя Антониони. Он позвонил Тонино и, между прочим, сказал, что в октябре он начинает фильм, для чего ему нужен будет и Товоли и Скьяччаноче — художник. Тонино спросил его: а как же Андрей? Тогда тот ответил, что, мол, как-нибудь поделим между нами художника и оператора. Боюсь, что он хочет «пожертвовать» художником и взять себе Товоли. А я с Товоли уже договорился прошлым летом. Уж лучше я откажусь от художника, с которым увижусь завтра впервые; не станет же Антониони требовать обратно и Товоли. Ай да Антониони!

Вечером мы с Тонино и Лорой были на коктейле по поводу выхода книги Ренцо Россо «Знак Быка». Скучища смертная! Но были два интересных человека: один психиатр, с которым мы интересно поговорили и условились встретиться, и другой профессор университета, романьоло, учитель Тонино — умница и, говорят, прекрасный переводчик Рабле.

Вечером болело сердце.

Утром подсчитывали со Скьяччаноче (худ.) стоимость декораций 80–70.000.000. Он мне очень понравился, но работать я с ним не буду из-за Антониони. Так же, как и с Товоли, который хотел, чтобы я ждал до понедельника, когда Антониони скажет, будет или не будет снимать картину. Если нет, то Товоли будет снимать «Ностальгию». Если да — то не будет. А я, значит, должен ждать. Я сказал «нет» Товоли. Уже звонил Ротунно (оператор, работавший с Альтманом, Феллини) и прилетит с Мальты поговорить насчет «Ностальгии». С художником пока не знаю. Может быть, если Антониони не будет снимать, Скьяччаноче согласится.