Буря (СИ) - Евгения Медведская

рука влюбленного мужчины, приподняла ей волосы, лаская их. Сахана вглядывалась в снежные завихрения и ей показалось, что Алкид тоже смотрит на нее через вьюгу. Слезы потекли по ее щекам полноводными ручьями. Ей было так больно от того, что он уходит и так сладко, что даже сейчас он думает о ней и согревает ее своим огнем, что она еле удержалась, чтобы не прыгнуть в снег и бежать за ним. Вместо этого Сахана развернулась и ушла в дом.

Дрожь никак не унималась, и женщина подошла к зеркалу взглянуть на себя. Она выглядела ужасно – глаза покраснели и веки отекли от слез, нос был забит соплями. Вид был до того сумасшедший, что она сама сейчас приняла бы себя за дикую. Сахана усилием воли перевела взгляд на свою шею и коснулась ожерелья. Развернув его замком вперед, она ахнула от удивления. Теперь, когда Алкид больше не скрывал своей сути, она получила еще одно доказательство его магии – никакого замка не было вовсе. Только ровный сплав серебристого металла, без единого зазора и трещины. Ошейник действительно было невозможно снять. Сахана была готова поспорить, что при попытке распилить это серебро, сломается любой инструмент. А потом вспомнила, как туго сжимали горло цепочки и запаниковала. Она приказала себе дышать, но вдох было сделать тяжело, а выдох получался только тогда, когда начинала кружиться голова. Женщина прошла на кухню на слабеющих ногах, обошла разбитую кружку и лужу чая, налила себе полную чайную чашку вина и выпила ее залпом.

Глава 24. Глубина чувств

Норман привязал Элену к кровати, распластав ее тело в форме буквы Х. Под живот и бедра он положил ей подушки, чтобы приподнять ягодицы вверх. Девушка стонала в ожидании его дальнейших действий, но в этот момент в дверь постучали.

— Лежи тихо, – шепнул ей Норман. – Я обязательно вернусь, а ты меня подожди, никуда не убегай, – на этих словах он издевательски хохотнул. Элена повернула голову в его сторону.

— Развяжи меня, – попросила она.

— Тебе точно больше понравится ждать меня так, – Норман вставил в ее дырочку среднего размера вашнирский прибор для утех. Элена возбужденно вздохнула, принимая его в себя и завозилась на подушках.

Мужчина надел халат, закрыл спальню и пошел к двери.

За ней его ждал Алкид.

— Ты не один? – Алкид кивнул головой на халат, из-под которого торчали голые ноги Нормана.

— Да, но она очень терпеливая и подождет меня столько, сколько нужно, – усмехнулся тот.

— Связана?

— Да, – Норман улыбнулся, отдавая должное такой прозорливости, и проводил брата в гостиную, предлагая присесть. Вести в кабинет не было смысла. В последнее время там было страшно находиться ему самому. На столе из редкого и дорогого дерева стояли ящики с инструментами, полки были завалены бумагами, которые Норман собирался обязательно просмотреть, перед тем как уничтожить. И все дела он откладывал на потом каждый раз, когда видел Элену.

— Это из-за нее ты прибрал к рукам первый этаж? – спросил Алкид.

— Я еще не знаю, но мне вдруг подумалось, что я мог бы проводить вечера с кем-то своим. Ну не только с семьей. А ужинать в гостиной, заставляя слуг носить сюда еду, мне не нравится.

— Рано или поздно мы все захотим что-то свое, – Алкид представил, как его дом режут будто праздничный пирог на узкие двухэтажные кусочки для каждого из его младших родичей и Айрину. «Если она доживет до этого времени», – с болью подумал он.

— Я пришел как раз из-за девушки, которую ты здесь держишь.

Норман удивленно приподнял бровь.

— Боюсь представить, зачем она тебе вдруг понадобилась. Если это что-то…

— Погоди, Норман. Перед тем как ты заподозришь меня в странных фантазиях… хотя чем я могу тебя удивить? – они оба засмеялись, – выслушай меня.

— Хорошо, я оставлю свои мысли при себе, – Норман внимательно посмотрел на брата.

— Сахана сбежала. Ушла с Лией в дом исцелений. По моим подсчетам они вечность туда добирались по пояс в снегу.

Норман удивленно уставился на брата.

— Дело не в нашей с тобой небольшой проделке в подвале, как ты мне сказал.

— Да? Она раскопала что-то еще?

— К сожалению, да. Она считает, что я приложил руку к ее продаже в рабство, если не я, то Сафрос. И сейчас оплакивает свою жизнь, – Алкид опустил голову, будто стряхивая с себя эти мысли.

— У вас с Сафросом были причины похищать именно ее? – удивился Норман.

— Да. Я сначала не мог понять, как вообще так вышло, что у нее появились сомнения. Я видел, что последние недели происходит что-то не то. Выходит, история с Лией вышла нам боком совсем с другой стороны.

— Ну да, сначала благодарные вашниры рассказывают ей о тонкостях работорговли, потом она сопоставляет это со своей историей…

— Я дал ей неделю, чтобы она смирилась и все стало как раньше, – сказал Алкид.

— Почему силой не решил? – Норман округлил глаза. – Я же говорил ей, что ничего не меняется от этих бесполезных знаний.

— Я и так слишком много нарешал, – сокрушенно произнес Алкид. – Слишком спешил. Мне казалось, что я ничего не буду чувствовать, просто сделаю так, как мне выгодно. Все получилось, Я только не учел, что мне будет не все равно. И теперь пожинаю плоды.

— Я не понимаю, что ты такого ей сделал, – Норман раздраженно покачал головой. – Нарядами слишком сильно закидывал или чересчур много почестей оказывал? Если ее забрал Сафрос – то ты вообще не должен за это отвечать. Наш отец, как ты говоришь со смерти твоей матери, а я так вовсе его только таким знаю, – эгоист и манипулятор. Ты, кстати, в него пошел.

На последних словах Алкид недовольно сверкнул глазами:

— Тебе кажется, что я недостаточно зол? Или то, что я сдержался с любимой женщиной, ты принимаешь за слабость?

Норман взял два бокала и налил брату выпить.

— А кто сказал, что ты сдержался? – ухмыльнулся он. –Ты дал время, а не свободу, насколько я понимаю. Если она не смирится, то я ей не завидую, зная твой гнусный характер.

Алкид покачал головой:

— Все зло, которое я мог ей причинить, уже сделано. И я жалею. Очень жалею, сильнее, чем