Перекрёсток времён. Бородатые боги - Андрей Захаров

На второй день пребывания пленников в пирамиде к ним прибыли гости. На этот раз это были не только воины, подвезшие свежую воду и еду, но и девушки местного племени. Маленькие привлекательные симпатюлечки. Просто дюймовочки! И к тому же чистенькие: видно, местные дикари имели понятие о личной гигиене.

Не зря говорят, что большие женщины созданы для работы, а маленькие – для любви. Вот для этого они и приплыли. На каждого пленника выходило по три девушки. Если Ольховский и Долматов поначалу стеснялись, то шестеро воинов-уанка, которых еще не коснулись комплексы человека двадцатого века, сразу же приступили к делу. Не пропадать же добру… то есть не зря же девушки сюда приехали, надо их использовать по полной программе!

– Мы им нужны как быки-производители! – сделал вывод Ольховский. – Племя вырождается, свежей крови нет. Местные дикари для этого не подходят. Другой цвет кожи или еще какая иная дурь. А мы с вами – в самый раз!

– Я согласен, – хитро улыбнулся Долматов. – Но, честно признаюсь, ежики курносые, на старости лет такой подарок получить – не каждому дано! Грех отказываться, когда такие девчонки к тебе так и липнут… Ты уж извини, командир, пойду-ка я пополнять свежей кровью местное население! Седина в бороду, а бес в ребро!

Самого Ольховского хватило только на полчаса сопротивления. Молодой, истосковавшийся по женской ласке организм не смог выдержать такого напора голой привлекательной плоти. Быстро утолив мужской голод с двумя девушками пошустрее, Александр решил немного отдохнуть. Он же не сексуальная машина, а живой человек! Да и к тому же здоровье не как у Ивана Поддубного!

Но ему пришлась по душе третья девушка, еще миниатюрней и изящней, чем ее подруги, – судя по всему, она была в этой троице самой младшей. В отличие от других девушка его стеснялась. Интуитивно Ольховский почувствовал, что эта «дюймовочка» хочет романтики, а не просто грубого секса для продолжения рода. В сущности, он и сам был таким. Вечным студентом-романтиком, не думающим о материальных благах, жившим только своими чувствами, мечтами и придуманными идеалами…

Заметив, что их мужчина обратил свое внимание на младшенькую, ее подруги, смеясь, подмигивая и весьма понятно жестикулируя, выпорхнули из комнаты.

На нежное прикосновение к коже девушка отвечала легким вздрагиванием, а щечки сразу же покрывались румянцем стеснения. Стало понятно, что «это» для нее – в первый раз. Очень уж юное создание ему прислали. На вид ей лет тринадцать-четырнадцать, не больше. Хотя такой возраст для дикарей самый обычный для замужества. У гуаро, к примеру, так.

Волнение девушки передалось и Ольховскому. «Я что, животное какое? Нашли осеменителя! – вдруг возмутилась его внутренняя культура и соответствующее воспитание. – Не могу я, как кобель, на каждую сучку прыгать. Не по-людски это! Видно, что и девушка не такая, как предыдущие. Надо с ней хотя бы познакомиться, поговорить. Чувство хоть какое-то должно быть, не твари же мы бессловесные, а люди!»

После нескольких неудачных попыток объясниться, Александру все-таки удалось представиться и узнать имя девушки. Хотя она стеснялась разговора так же, как и секса. Ее звали Дара. Он угостил ее фруктами и довольно вкусным мясом, принесенными воинами. В этот раз девушка не стеснялась, а аккуратно взяла тонкими пальчиками небольшой кусок мяса и принялась довольно аппетитно есть. Постепенно она освоилась, и между ними завязался познавательный разговор. Ольховский показывал на предметы и называл их по-русски, а Дара отвечала на своем языке. Когда Александр указал на мясо, девушка вздрогнула и протянула руку в сторону озера. «Ежики курносые! – повторил парень любимую присказку старшины-пограничника. – Так это нам кайманов скармливают! А ничего, вкусно… Главное, чтобы наоборот не произошло!»

Не дождавшись сладострастных криков, в комнату вернулись подруги девушки. На этот раз они не приставали к Ольховскому, а быстренько присоединились к общей трапезе, жадно запихивая еду в рот. Девушки пробыли на острове два дня. При этом они не менялись партнерами. За все это время Александр не прикоснулся к Даре, а только разговаривал с ней. Ее подруги даже начали ревновать, но, чтобы их успокоить, Ольховскому приходилось заниматься с ними продолжением рода, на другое они не претендовали. Когда девушек увозили, то Дара бросилась к нему на шею и нежно поцеловала в губы. От других такого проявления чувств он так и не дождался.

Пока имелось свободное время, пленники обменивались своими впечатлениями от общения с местными и осматривали пирамиду. А она была немаленькой и представляла из себя квадрат со стороной около двухсот метров у основания. Имела пять ярусов, где первые два – без каких-либо помещений и углублений, третий – с жилыми комнатами для охраны и пленников. На четвертом ярусе также имелись помещения, но охранявшие пленников два десятка воинов категорически запрещали туда заходить. А вот на пятый, последний уровень, доступ был свободным, чем и воспользовались Ольховский с Долматовым. Здесь находилась ровная каменная площадка сто на сто метров. Очень похожа на взлетно-посадочную площадку. При этом все стены пирамиды, в том числе и в комнатах, были просто испещрены различными пиктограммами, непонятной клинописью, среди которых иногда узнавались очертания людей, животных, геометрических фигур. Все очень походило на то, о чем рассказывал своему молодому коллеге профессор Левковский при исследовании древнего храма над Новоросском.

– Ну как, Пантелей Егорович, – подмигнул старшине Ольховский. – Влили свежую кровь в местных обитателей? Не умаялись?

– От этого дела еще никто не умирал. Главное – не переусердствовать, чтобы на всех хватило! – весело ответил Долматов. – А ты, я смотрю, тоже время зря не терял – как малышка у тебя на шее-то повисла! Все аж позавидовали! Ежики курносые!

– Да не было у нас с ней ничего, – засмущался Александр, – только разговаривали, и все!

– Что, влюбился? Бывает. Особенно по молодости. Когда ищешь свою половинку, – улыбнулся старшина, но потом погрустнел. – А я вот потерял. Бомба… прямым попаданием… в мой дом… И нет моей половинки с детками…

Постояли, помолчали. Чтобы как-то разрядить обстановку, Ольховский решил переключить тему разговора:

– Смотрите, Пантелей Егорович, какой вид отсюда замечательный!

Действительно, с высоты пирамиды открывался чудесный вид. Господствующая высота над джунглями! Где-то на западе белели снежные вершины гор. На юге также возвышались горы, но поменьше и покрытые лесом. Где-то там, вдалеке, строился Нефтегорск. А на север и на восток раскинулось сплошное зеленое море сельвы! Даже не море, а бескрайний океан!

Это если смотреть вдаль. Внизу же была другая картина. Четко просматривались контуры древнего города, представляющие почти идеальную окружность, от которой радиально уходили и терялись в густых джунглях несколько довольно широких каменных троп. По одной из них они пришли сюда. Озеро, в котором находилась пирамида, так же, как и город, имело форму круга. В нем бурлила жизнь. Хорошо, что набережная, окружавшая его, возвышалась над водой на несколько метров и кайманы не имели возможности пробраться в город. Только в трех местах имелись крутые спуски к довольно широким площадкам-пристаням. На них нежились несколько пресмыкающихся. На одной из таких площадок аборигены устроили охоту на большого каймана.

Один из индейцев, с длинной острой палкой-удочкой, на которую был наколот довольно увесистый кусок мяса, дразнил рептилию, а остальные с кольями и дубинками потихоньку окружали добычу, преграждая ей путь к воде и осторожно отгоняя других в стороны. Кайман с раскрытой пастью бросился на смельчака, который подошел к нему ближе других, но последний, не теряя присутствия духа, вонзил ему кол в самую глотку. В ту же секунду его товарищи напали на каймана сзади и стали бить оружием по туловищу, голове и хвосту. Через пару минут рептилия прекратила дергаться и превратилась в неподвижное бревно. Один из дикарей быстро накинул кайману петлю на пасть и плотно связал ее, после чего вся группа аборигенов быстренько схватила добычу и вынесла на набережную. При этом двое охотников прикрывали отход своих товарищей от чересчур любопытных сородичей жертвы.

– Как вам здешние деликатесы? Еще не мутит? – поинтересовался Ольховский.

– Да пока есть можно. Но до них бы еще картошечки, соленых огурчиков и стопочку нашей водочки… Было бы в самый раз! – Долматов мечтательно вздохнул. Вдруг тронул Ольховского за рукав. – Смотри, командир, снова нам девок тащат. Точно, мы для них – словно племенные хряки. И откармливают нас специально, чтобы на всех силенок хватило. Сами так не едят. Я по бабам заметил и охранникам. Не очень-то они здесь сытно живут. Девки полуголодные ко мне пришли. За два дня отъелись немного.