Наследница огня - Сара Маас

– Когда мы все кажемся тебе пареньками и мальчишками, – договорил за него Эдион.

Генерал вернулся на свое место.

– Обойдемся без болтовни. Наррок сейчас где-то на юге. Последнее, что я слышал… его армада отправилась к Мертвым островам.

«Мертвые острова? – насторожился Шаол. – Но это же пиратские владения».

– Но это было несколько месяцев назад, – продолжал Эдион. – Нам сообщали только то, что положено знать. О Мертвых островах я узнал случайно. Несколько кораблей пиратов отправились на север. Видно, рассчитывали поживиться. Нас они уверяли, что сделали это намеренно, чтобы не столкнуться с армадой Наррока.

В пиратском государстве произошел раскол. Рульф, предводитель пиратов, увел половину из них на юг. Часть отправилась искать счастья на восток, а кое-кто совершил непоправимую ошибку, двинувшись к северному побережью Террасена.

– А ты что скажешь, капитан? – спросил Муртаг.

– Я знаю еще меньше Эдиона.

Муртаг устало потер веки. Рен подставил деду стул. Старик кряхтя сел. Просто чудо, что этот мешок с костями еще мог дышать и двигаться. Эдиону задним числом стало стыдно. Его учили совсем другим манерам. Говорить так с человеком, и ему годящимся в деды… можно подумать, что он сам вырос в трущобном притоне. Роэсу было бы стыдно за племянника. Но Роэс мертв. Все воины, которых любил и которыми восхищался Эдион, уже десять лет как мертвы, отчего мир стал заметно хуже. И он, Эдион Ашерир, тоже стал хуже.

Муртаг вздохнул:

– Я торопился сюда со всех ног. Всю эту неделю почти глаз не смыкал. Так вот, флот Наррока ушел. Рульф опять стал предводителем пиратов и обосновался в Бухте Черепов. Но не далее. Его люди не отваживаются плавать к восточным островам архипелага.

Эдиону хотя и было неловко за свою грубость, но витиеватости в рассказе Муртага заставили его скрипнуть зубами и торопливо спросить:

– Почему?

Казалось, путешествие добавило старику морщин. А может, все дело было в игре пламени.

– Потому что все, кто туда уплывал, обратно не вернулись. А по ночам, если дует восточный ветер… даже Рульф клялся, что слышал… не то рев, не то рокот. Вроде бы человеческий, но не совсем.

– А ты сам не слышал? – спросил Эдион.

– Хвала богам, уберегли. После отплытия армады Наррока вроде потише стало. И еще Рульф… – Муртаг почесал переносицу. – Он мне рассказывал, как любопытство в нем перевесило страх. Подобрал людей понадежнее, и поплыли они на восток. Подплывают к первому острову… это у них что-то вроде пограничной полосы… Видят, кто-то стоит на утесе. С виду – бледнолицый юноша, но это только с виду. Рульф, может, и высокого мнения о себе, но он не врун. Его сразу насторожили ощущения. Словом, от бледнолицего веяло чем-то таким, что хотелось дать деру. И еще. Вокруг той скалы была какая-то особая тишина. Даже не мертвая, а именно особая. Все это никак не вязалось с ревом и криками, которые пираты обычно слышали с востока. Проплыли они мимо той скалы. Бледнолицый проводил их взглядом. На следующий день, когда возвращались обратно, его уже не было.

– Если верить легендам, в морях всегда было полно разных диковинных существ, – заметил Шаол.

– Рульф и его пираты клянутся, что легенды тут ни при чем. Бледнолицый был… ну, словно его сотворили.

– А как они это поняли? – спросил Эдион.

Он заметил, что лицо капитана тоже сделалось бледным.

– На нем был черный ошейник. Как у собаки. Он хотел было прыгнуть в море и напасть на их суденышко, но не смог. Словно невидимая рука держала его на невидимом поводке.

– Значит, предводитель пиратов считает, что на Мертвых островах водятся чудовища? – спросил Рен, морща лоб.

– Нет. Он считает, что их там сотворили. Я склонен ему верить. Чудовищ было больше. Часть Наррок забрал с собой.

– А куда отправилась его армада? – спросил Шаол.

– В Вендалин.

Эдион так и обмер.

– Наррок повел корабли в Вендалин, чтобы напасть с того края, где их никак не ждут.

– Быть этого не может! – Шаол вскочил с кресла. – Почему? Почему именно сейчас?

– А потому что некто, – такой резкости в тоне старика Эдион еще не слышал, – убедил короля отправить туда свою защитницу с приказом убить королевскую семью. Государство будет охвачено хаосом. Разве это не самое подходящее время, чтоб испытать своих рукотворных чудовищ?

Шаол вцепился в спинку кресла:

– Она не собиралась убивать королевскую семью и никогда не подняла бы на них руку. Это… все это было уловкой.

Эдион смотрел на капитана. Поймет ли тот, что дальше лучше помолчать? Сам он больше не сказал бы Ручейникам ни слова. Это все, что им сейчас надо знать. Генерал ловил на себе беспокойные взгляды Рена, но не обращал внимания. Он угадывал ход мыслей мятежника. Его родственники – мишени адарланского короля. Для Эдиона они были мертвы вот уже десять лет. С того самого момента, как отказались помочь Террасену. А если его нога ступит на землю Вендалина… пусть тогда взывают к любым богам. Интересно бы знать, как относится к ним Аэлина. Может, теперь, когда адарланская угроза докатилась и до их границ, Вендалин поторопится заключить союз с Террасеном? Или наоборот, Аэлина поторопится устроить им тот же ад, какой испытали на себе жители Террасена? Лично его удовлетворили бы оба варианта.

– Дело не в том, убьют вендалинскую королевскую семью или нет, – сказал Муртаг. – Когда армада Наррока высадится на берег Вендалина, мы очень скоро узнаем, с кем и против кого наша королева.

– А мы можем послать предостережение? – спросил Рен. – Через того же Рульфа. Он ведь плавает в Вендалин?

– Рульф не захочет ввязываться. Я предлагал ему золото, земли… естественно, после возвращения нашей королевы… он остался непреклонен. Ему достаточно Мертвых островов. Рисковать своими людьми он не намерен.

– Но должны же туда плавать какие-то корабли, – не унимался Рен. – Те же контрабандисты ходят. Мы могли бы отправить послание.

Эдион решал, напомнить ли Рену, как десять лет назад Вендалин не почесался, чтобы помочь Террасену. Пожалуй, не стоит. Это уведет их в разговоры о прошлом, а прошлое до сих пор оставалось слишком болезненной темой для всех.

– Я отправил нескольких гонцов, – сообщил Муртаг. – Но особо положиться на них не могу. И потом, пока они туда доберутся, может оказаться слишком поздно.

– Тогда что нам делать? – спросил Рен.

– Будем изыскивать способы помочь нашей королеве здесь. – Муртаг отхлебнул из бокала. – Я отказываюсь верить, что его величество разместил своих рукотворных чудовищ только на Мертвых островах.

Ум Эдиона зацепился за последние слова Муртага. Генерал тоже отпил горячительного, но тут же отставил бокал. Выпивка не поможет ему продраться сквозь дебри возникающих замыслов. Дальше Эдион слушал лишь вполуха. Все остальное его внимание было обращено внутрь. Он вошел в привычный ритм мышления, всегда помогавший ему обдумывать грядущие сражения.

Уставший Муртаг сказал, что хочет прилечь. Рен ушел вместе с дедом. Шаол остался сидеть в кресле. Эдион расхаживал перед камином.

– Скажи, капитан, а чего ты такой бледный? – вдруг спросил он. – Кажется, тебя вот-вот стошнит.

– Мы с вами знаем достаточно, – сквозь стиснутые зубы ответил Шаол. – Так что нетрудно догадаться о причинах.

Он сидел, плотно сжав губы. После утренней словесной стычки с Дорином он не торопился возвращаться в замок, хотя надо бы вернуться и поскорее проверить догадки по поводу королевского заклятия. Дорин был прав насчет Селены и упрямого нежелания Шаола принять темную сторону ее личности и то, кем на самом деле она является. Но если ум признавал правоту принца, чувства капитана продолжали противиться.

– Мне никак не понять твоей роли во всем этом, – признался Эдион. – Скажи, капитан, за кого ты сражаешься? За Аэлину? За Террасен? Если нет, тогда за что или кого? За твоего принца? Или за лучшее будущее? На какой стороне ты себя видишь? Ты предатель короля или мятежник?

– Нет. – При мысли о предательстве и мятеже у Шаола заледенела кровь. – Я ни на чьей стороне. Я всего лишь хочу перед отъездом в Аньель помочь своему другу.

Губы Эдиона сложились в презрительную усмешку.

– Наверное, в этом-то и вся сложность. Твоя… неразборчивость может тебе дорого обойтись. Пожалуй, тебе нужно сказать отцу, что ты не можешь выполнить данное ему обещание.

– Я не собираюсь поворачиваться спиной ни к своему принцу, ни к своей родине, – резко ответил Шаол. – Я не стану сражаться в вашей армии и убивать моих соотечественников. И обещание, которое дал отцу, я тоже не нарушу.

Шаол понимал: события могут повернуться так, что честь – это все, с чем он останется.

– А если твой принц встанет на нашу сторону?

– Тогда я буду сражаться рядом с ним, насколько это возможно. Буду поддерживать его даже из Аньеля.

– Как странно. Ты готов сражаться бок о бок с ним, но не за то, что считаешь справедливым. Разве у тебя нет свободы воли? Нет собственных желаний?