Второе пришествие - Александр Новичков

Не в силах больше находиться внутри, я покинул дом. Но и снаружи тоже царила мрачная, напряженная атмосфера. Лилия пряталась за колодцем, бледная, напуганная, и какая-то сама не своя, Герман топтался по округе, что-то бормотал себе под нос и иногда бросал взгляд на обветшалую хижину, возле которой находилась девочка. Берта сидела на земле, обняв колени руками, и молча наблюдала за моими спутниками. Взгляд у нее был каким-то странным, тяжелым, глубоким, пронзительным. Возможно, сама того не ведая, она стегала им, как будто кнутом, вынуждая Лилию прятать лицо, а Германа отходить в сторону.

Я, не говоря ни слова, сел рядом с ней.

— Мама не выздоровеет? — спросила Берта, не глядя на меня. — Она умрет?

— Болезнь слишком серьезная, — как Эфир, ответил я. — Лечение невозможно.

— Значит, умрет, — неожиданно спокойно приняла она. Повернулась, подняла свои огромные зеленые глаза, в которых совсем не было слез, они были лишь чуть влажными. — Мне можно вернуться… к маме?

— Да, — не решился возразить я.

Она поднялась и стремительно умчалась в дом. А я остался сидеть. Неподвижно.

Вскоре ко мне подошел Герман.

— Эта девочка тоже демон? — спросил он, боязливо озираясь по сторонам.

— С чего ты взял? — растерялся я, сперва приняв этот вопрос за глупую шутку. Но это была не шутка. Он был действительно напуган, Лилия тоже. Но я упорно не понимал, откуда взялся этот страх. — Почему ты думаешь, что она демон?

— По ее глазам, — без колебаний ответил маг. — Когда она на меня смотрит, у меня аж колени трясутся от страха.

— Но у нее совершенно обычные глаза, — возмутился я, не понимая, чем ему могли не понравиться эти два зеленых озерца. — Ясные, выразительные, даже красивые!

— Видимо, вы этого не замечаете, магистр, — выдохнул он. — У вас тоже иногда бывает такой взгляд, когда вы рассержены или, упаси бог, взбешены.

— Когда я зол, мои глаза горят огнем…

— Да, знаю. Я видел это. Но у этой девочки все иначе. Такое ощущение, словно ее глаза горят всегда. Пламени не видно, но оно есть. Внутри нее.

— Но она не демон, это точно.

Герман потеребил подбородок. Лилия, выбралась из своего укрытия и осторожно направилась к нам.

— Возможно, она как-то бессознательно использует магию, — продолжал Герман. — Без применения заклинания, просто один бесконтрольный поток магии, идущий у нее из глаз. Я никогда не видел ничего похожего, но полагаю, что так может быть.

— Кто эта девочка? — Голос Лилии дрожал. Она переносила воздействие магии не так легко, как обученный чародей. — Почему так страшно, когда она смотрит на меня?

— Она использует магию, — повторил я слова Германа. — Неосознанно. Применяет на вас. Возможно, и на всех остальных.

— Тогда почему тебе не страшно? — Ее вопрос показался мне глупым.

Я легко оттолкнулся от земли руками и поднялся.

— Ты сама знаешь ответ, — небрежно бросил я и направился к ближайшему дому. Деревня выглядела подозрительно, нужно было понять, связано ли это с Бертой.

— Эй, ты куда пошел? — вдвоем воскликнули Герман с Лилией. — Что задумал? А вдруг она выйдет?

— Нужно кое-что выяснить, — отмахнулся я. — А за девочку не бойтесь, она оттуда не выйдет.

Дверь мне открыла старуха. Старая, дряхлая, беззубая. Про таких говорят: «песок сыплется». Горбатая, худая, с кожей, словно состоящей из одних морщин, но неожиданно подвижная и невероятно словоохотливая.

— Зашел-таки, добрый путник, — начала она раньше, чем я попытался открыть рот. — А то я смотрю — ходит кто-то, слышу — разговаривает, но почему-то возле дома ведьмы этой держится. Чего пришел? А, дай сама угадаю. Пробирает? От взгляда девчушки этой дьявольской пробирает?

— Не совсем, — попытался вставить слово я.

— Неужели не пробирает? — удивилась старуха. — Нашу деревню все за версту обходят, а если повстречают девчушку дьявольскую, так с криками убегают. А ты чего еще здесь?

— Не привык я убегать с криками.

— Да, вижу… — Она окинула меня взглядом, чуть почмокала тонкими высохшими губами. — Какой-то ты спокойный.

— Не спокоен я, бабка, — продолжил я. — Да и тебе тоже спокойно не должно быть. Рядом в доме человек умирает. Скоро маленькая девочка без матери останется. Но почему-то тревожится об этом заблудший незнакомец, а не соседи-селяне.

— Неужели ведьма при смерти? — испугалась старуха.

— К утру дух испустит, — кивнул я.

— Ой, горе-то какое… — схватилась она за голову. — Ты проходи, проходи. Только я еды не дам. Самим есть нечего, а урожай не скоро будет.

Я прошел в дом, сел на лавку. Бабка, кряхтя и охая — годы взяли свое, — взобралась на ту же лавку, но чуть подальше и повернулась ко мне.

— Правда, что ли, умирает ведьма?

— Чистая правда.

— А ты, стало быть, лекарь?

— Не лекарь. Но лекари ей не помогут. Никто не поможет. Она переживет ночь, не более. Завтра днем она будет мертва. Что будете делать?

— Вот и пришло ее время, — вздохнула бабка, пропустив мимо ушей все мои слова. — И отправится Грета к своему суженому…

— Суженому?

Старуха всплеснула руками.

— Да к дьяволу отправится она, чтоб ему пусто было.

— Это мы опустим, — попросил я. — Когда она умрет, сиротой останется маленькая девочка. Кто-нибудь позаботится о ней?

— Позаботится? — Она вздрогнула. — К ней люди подойти-то боятся. Она как глянет, так кровь в жилах стынет. И ведь она постоянно на улице, постоянно смотрит. У нас из-за этого почти вся деревня разбежалась. Никто ее терпеть не может, кроме мамки.

— А почему мать ее не боялась?

— Ведьма она, вот и не боялась.

— Ведьма? Значит, колдунья. Она использовала барьер, отражающий магию? Или какие-то другие заклинания.

— Мы не видели, как она колдовала…

— А в общении с девочкой. Когда она смотрела на нее. Она могла просто смотреть на нее, без магии, без заклинаний, без жестикуляций?

— Не могла она смотреть, — проворчала старуха. Кажется, она уже устала. — Слепая была… с рождения.

— А отец девочки? Он мертв, в бегах, или вовсе неизвестен?

— Дьявол — отец ее, — буркнула бабка.

— Это мы решили опустить. Биологический отец… Обрюхатил ее кто?

— Бес рогатый ее обрюхатил. — Она начала клевать носом. Возраст брал свое. — Она как-то в город ездила. Вернулась и девчонку эту родила. Знаю! Это все ведьма та, графиня кровавая. — Старуха разбушевалась. — Это она беса натравила, чтобы тот девку обрюхатил. Она козни нам строит. Из-за нее уже шестой год у нас урожай гибнет!

— Спасибо вам за сведения. — Я поднялся с лавки. — Пойду проверю, как больная. Не оставлять же их одних в такой тяжелый момент.