Противостояние - Сергей Ченнык

Уже после войны Лайонсу пришлось объясняться перед обществом, как ему удалось бросить на поле сражения один из кораблей своего отряда. Лайонс долго описывал свои маневры, оправдываясь тем, что поручил лидирование в отряде «Санспарейлю», что дважды давал сигнал на отход и в сумерках уже не видел, кто и где, надеясь, что командиры сами выведут корабли из боя. Объяснение у него получилось путанным и, вероятно, если бы на «Роднее» потери были большими, чем они оказались, последовало разбирательство не менее шумное, как после атаки Легкой бригады.

В первой части боя корабль успешно вел огонь в тыл Константиновской батарее, куда благополучно прокрался не замеченный увлеченными «разборками» с «Аретузой» и «Альбионом» русскими артиллеристами. Во многом облегчало дело прекрасная работа его буксировщика — 8-пушечного парохода «Нигер», которым командовал коммандер Леопольд Хейт, и которому тоже досталось: на борту были убитый и несколько раненых.

Но все изменилось когда из боя по очереди вышли тяжело поврежденные «Аретуза» и «Альбион». Теперь на батареях Волохова и Карташевского не сильно задумывались над тем, кого крушить следующим. Вскоре в борт «Лондона» врезались два снаряда, выпущенные с этих батарей. За три часа боя экипажу кептена Эдена трижды пришлось тушить возникавшие после попаданий русских снарядов пожары.{1083} Корабль терял управление и с трудом держал свое место, но мужественно продержался до конца боя.

HMS “VENGEANCE”

Кептен Рассел старался не приближаться к береговым батареям и, хотя корабль вел активный огонь по береговым батареям, ему повезло больше других. В него было лишь несколько попаданий, причинивших незначительные повреждения.{1084}

Рассел не стремился лезть без причины под огонь русской артиллерии. В отличие от многих других участников боя, ему уже удалось видеть, что могут сделать русские артиллеристы с неприятельским флотом. В январе 1854 г. «Венджинс» стал первым английским кораблем, посетившим Синоп и увидевшим флот Османской империи, вернее то, что от него осталось. Судя по рисунку лейтенанта Тирона, осталось от него мало.

Чтобы не доставлять русским радости, Рассел добросовестно со своей позиции «выгрузил» по Константиновской батарее отведенный боезапас и гордо покинул поле сражения.

HMS «SAMSON»: БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЙ

Самый слабый корабль флагманского отряда кептен Тобиас Джонс вел в замыкании линии. Роль его была незначительной, и в первое время все было спокойно. Первые русские снаряды фрегат не беспокоили, и он шел малым ходом, держась за кормой «Санспарейла». Но вскоре эта близость сыграла для него роковую роль: единственное орудие, обстреливавшее с батареи Карташевского линейный корабль, начало доставать попаданиями «Самсон». Металл, предназначенный «Санспарейлю» стал ломать борта относительно небольшого фрегата. О том, что творилось на его борту, можно узнать из письма неизвестного корабельного гардемарина по имени Гони, написанного своей “darling mother[29]” утром следующего дня. Молодой человек пишет, что до этого дня его корабль уже несколько раз был перед русскими батареями, а также участвовал в сражении на Альме и не имел серьезных проблем. Но, как гардемарин Тони мудро заметил, удача не бывает вечной. В день боя с береговыми батареями Севастопольской крепости эта ветреная дама им явно изменила.

Сначала все шло, как и должно было идти. Эмоции юноши ничуть не отличаются от эмоций других участников событий: суета, шум, команды, движение, предбоевое волнение. В условленном месте пароходы взяли парусники на буксир.

Вскоре после первых выстрелов, поднялся такой грохот, который до этого никому не приходилось слышать ни разу в жизни. Тони отчетливо видел, что по его кораблю ведет огонь батарея из «квадратного форта». Трудно сказать, что он имеет под этим. Если башню Волохова, то она была значительно левее корабля, если батарею Карташевского, которая как раз и была против них, но ее профиль трудно назвать квадратным. Скорее всего, гардемарин уже после сражения пытался сориентироваться по схеме и допустил ошибку. Гораздо интереснее читать его описание происходившего на борту под огнем русской артиллерии. А там было действительно жарко и совсем не до шуток.

Первый снаряд попал в кубрик, где хранилось оружие экипажа, «…в буквальном смысле снося все, ломая перегородки…».

Затем последовало попадание в верхнюю палубу, убившее одного и ранившее двух человек. Удивительно, но Тони не преувеличивает опасность и на удивление точен: его цифры совпадают с официально заявленными.

С разрушениями, но в целом благополучно, «Самсон» по сигналу флагмана вышел из боя.

HMS «TERRIBLE»: БЛУЖДАЮЩИЙ ФОРВАРД АНГЛИЙСКОЙ АТАКИ

Будучи всего лишь фрегатом, «Терибль» единственный из кораблей своего класса, получивший право атаковать Севастополь наравне с линейными кораблями, имевшими в разы большее вооружение. Это было небезосновательно — использовать лучший в своем классе корабль в качестве буксировщика, слишком дорогое удовольствие. Паровая машина мощностью 800 л.с. обеспечивала ему скорость до 13 узлов. В августе 1853 г. «Терибль» на выставке в Дублине дал ход 12,8 узла, что всего на 1–2 узла было меньше хода яхты королевы Виктории. Из 21 орудия 7 были 68-фунтовыми пушками, самыми мощными в корабельной артиллерии того времени, которые дополняли 9 не менее сильных 8-дм. пушек. 300 человек команды были лучшими из лучших моряков Королевского военно-морского флота. Когда мичман Сеймур, будущий адмирал, в 1853 г. вступил на его палубу, его переполняло чувство гордости — еще бы, начать службу на таком боевом корабле!{1085} Командовал фрегатом кептен Д.Д. Мак Клеверти, «один из самых хладнокровных и мужественных, из носивших когда-то британский военно-морской мундир».{1086}

«Терибль» был среди кораблей, уже имевших возможность испытать на себе огонь русских береговых батарей. Один из офицеров, Джон Барнс, оставил об этом запись в своем дневнике: «Это первый раз, когда я оказался под огнем и, хотя мы находимся в зоне действия только одного форта, новость не является приятной».{1087}

«Терибль»[30] одним видом оправдывал свое название. Но не только в имени и виде состояла его опасность для русских батарей. Еще в Балаклаве на корабле, опираясь на опыт изучения русских батарей во время разведывательных выходов, определили, что скрытую опасность для атакующих будут представлять батареи, расположенные высоко над уровнем моря и соответственно имеющий возможность доставать своим огнем английские корабли с большой дистанции. Для борьбы с ним провели усовершенствование орудийных платформ четырех 68-фт. орудий: им увеличили угол возвышения, в результате чего дальность стрельбы превысила 4000 м.{1088} Это примерно соответствовало дальности огня русской артиллерии батареи Волохова и себя оправдало: «Терибль» в разгар боя произвел самый удачный выстрел из всех кораблей союзной эскадры, вызвавший взрыв на Константиновской батарее (из 27 орудий 22 выбыли из строя).{1089} «Авторство» столь удачного попадания, этакой «сладкой пилюли», подсластившей общую неудачу дня, приписывают нескольким кораблям. В нашем случае я ссылаюсь на вездесущего и всезнающего Уильяма Рассела, который по роду профессии должен был знать если не все, то многое.{1090}

Гардемарин Сеймур в своих воспоминаниях говорил, что в течение всего сражения не видел почти ничего, находясь у орудий на батарейной палубе, но грохот выстрелов был невероятно сильным. Единственный драматический момент, который ему удалось пережить связан с попаданием русского снаряда, после которого все заволокло дымом.{1091} Судя по всему, его рассказ лег в основу репортажа Рассела: «…внутри форта прогремел один взрыв, что может свидетельствовать о некоторых повреждениях».{1092}

Правильность «реконструкции» артиллерии подтверждают историки, считающие, что численное превосходство корабельных батарей над береговыми свели к минимуму три вещи: большая дальность стрельбы, задымленность целей и … малое число 68-фунтовых пушек. Только они показали свою эффективность, но их явно не хватало.{1093}

Действия «Террибля» наглядно показали, что время бортовых батарей линейных кораблей уходят в прошлое, наступает время башенных поворотных артиллерийских систем.

HMS “TRIBUN”

Экипажу этого парохода уже удалось почувствовать вкус военной добычи. 12 апреля 1854 г. еще на Балтике им были захвачены два русских транспорта «Александр» и «Феникс». Но одно дело пиратское безобразничание в открытом море, совсем другое смертельная пляска под огнем укрытых каменными стенами русских батарей. В принципе, корабль и повел себя как настоящий пират. Получив в самом начале сражения несколько незначительных попаданий и убедившись, что крепостные береговые батареи это совсем не плохонькие пушчонки какого-то «торгаша», командир «Трибюна» кептен Карнеги решил не подвергать корабль и себя большому риску и ограничился огнем с дальней дистанции, предусмотрительно прикрываясь бортами своих более грозных соратников.