Великий понедельник. Роман-искушение - Юрий Вяземский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О чем говорить?! – с тоской воскликнул Иоиль. – Мы уже обо всем с тобой переговорили.
– Не обо всем, – возразил Ариэль. – Пока ты отсутствовал, новые события произошли. И главное: я понял такое, о чем раньше только догадывался и потому не докладывал тебе, не делился с тобой своими мыслями и опасениями. Но сейчас вижу: обязательно надо сказать и предостеречь. Ибо только что слышал от тебя: «незначительная фигура», «пришлый человек», «не представляет для нас особой опасности».
– Я это Левию говорил, не тебе! Ты даже это перестал понимать?! – Иоиль с такой досадой выхватил из чаши горсть орехов, что половина их выскользнула у него из пальцев и рассыпалась на ковер.
– Да, Левию. Но мне показалось, что не только ему, что себя ты тоже пытаешься убедить и, похоже, уже убедил.
– Ничего не понимаю! – Учитель Иоиль открыл правый глаз и рот свой кривой выпрямил, что, видимо, означало у него искреннее удивление.
– Так я и пытаюсь объяснить! – вдруг пылко воскликнул Ариэль. – Мне надо, чтобы ты не торопил меня и внимательно выслушал. И если я неправ, ты меня поправишь и наставишь. И все твои указания, все твои просьбы отныне я буду исполнять, как Заповеди Моисея. Дай только сперва высказаться и предупредить!
Некоторое время – и довольно долгое – Иоиль прилежно изучал лицо своего ученика, и даже на руки его холеные внимательно посмотрел, а после прищурил правый глаз, снова скривил рот, сунул в него орехи и, громко их пережевывая белыми и крепкими зубами, с набитым ртом произнес:
– Ну ладно, валяй предупреждай. Слушаю тебя.
– Сотрудничество и единство – замечательно! – торопливо начал Ариэль, словно боялся, что время у него ограничено и его в любой момент могут прервать. – Но это лишь часть дела. Главное, как ты учил меня, это ждать Мессию и верить в него. В этом-то и есть основной смысл фарисейства. И отними у нас этот смысл, лиши нас этого ожидания, и тут же возникает вопрос: зачем мы тогда существуем на свете и чем, в сущности, отличаемся от первосвященников и саддукеев? Лишь тем только, что от внешней власти отказываемся?
Пристально глядя на Ариэля, Иоиль молчал и хрустел миндальными орехами.
– Стало быть, надо ревностно и трепетно ждать прихода Мессии, верить, что он придет и эту грешную землю, за двадцать сребреников проданную саддукеями в рабство языческое, обратит в Землю обетованную, в которой мы будем праведны и равны перед Господом, счастливыми и всемогущими станем, господствуя над другими народами, руководя ими, предписывая им истинный путь к Закону и Правде. И ждать это надо чутко, уверенно, ежедневно и даже ежечасно, ибо время мессианское в любой момент может прийти и, кажется, наступило уже, хотя почти все это не видят, а многие уже и ждать перестали.
Иоиль еще взял орехов и положил себе в рот. А пятидесятилетний ученик его продолжал:
– Мы слепы и глухи в своем неверии. А по всему Востоку уже распространилось ожидание. И вот, в Азии и в Киликии, в Египте и даже в Сирии говорят, что в самом скором времени у нас, в Иудее, восстанет великий царь, который будет господствовать над миром именем Бога Единого и во славе Всемогущего Господа… Язычники чувствуют и свидетельствуют, обрати внимание!
– Ты это ожидание, по-моему, преувеличиваешь, – спокойно заметил Иоиль.
– А книги, самые недавние, о чем говорят? – невозмутимо продолжал Ариэль. – Вон, например, у Варуха: «И честь будет обращена в стыд, и сила будет унижена до презрения, и честность будет изведена, и красота превратится в уродство, и зависть воспылает в тех, кто и не помышлял о себе, и злоба вспыхнет во многих, чтобы многим вред причинить…» Разве не про нас сказано? А помнишь, у Ездры: «Смятение народов, волнения людей, замешательство вождей, беспокойство князей…»?
– Ну, только книги мне не надо цитировать, – насмешливо попросил Иоиль. – Я их как-нибудь без тебя читал и наслышан.
С болью посмотрел Ариэль на Иоиля и с жаром воскликнул:
– Прости, учитель, но ты учил меня, что сам по себе Мессия никогда не придет, что приход его надо готовить! Надо молиться и просить у Господа, чтобы он послал нам Сына Человеческого. А часто ли мы просим об этом?.. Надо, как ты повторял вслед за Исайей, «прямыми сделать пути его», то есть через искреннее раскаяние и возвращение к праведной вере отцов наших удалить препятствия, которые мешают Мессии и отдаляют его приход. А много ли ты знаешь раскаявшихся и праведных даже среди нас, фарисеев?.. Как ты учил: надо как можно больше народа привлечь к себе, очистить его, облачить в светлые одежды веры, препоясать ревностью и усердием, тогда Мессия придет, может быть, без всяких знамений, чтобы избавить народ свой от векового унижения, рог спасения воздвигнуть и славой своей увенчать!
– Всё правильно вроде говоришь, – сказал Иоиль и шумно заглотнул пережеванные орехи. – Но к чему сейчас эта проповедь?
– К тому, что Иоанн, сын Захарии, то же самое говорил. Но мы только говорим. А он стал делать, – тихо ответил Ариэль.
– Кто такой?
– Иоанн, которого они называют Крестителем, которого Ирод Антипа умертвил.
– И что, по-твоему, этот Иоанн сделал? – Иоиль теперь и левый свой глаз прищурил.
– Молился. Заставил людей раскаяться. Очистил их в Иордане. Много народа собрал и, как утверждают, указал на Иисуса Галилеянина.
– Не понимаю, – сердито сказал Иоиль. – Ты, который этим Иисусом по нашему поручению специально занимался и поначалу большие надежды на него возлагал, считая, что проповеди его против священников и прочих саддукеев направлены… Мы поддержали тебя, направили к нему Никодима и приставили двух наших людей, Фамаха и этого, как его?..
– Ингала, – подсказал Ариэль.
– Бог с ним, с Ингалом, – поморщился Иоиль. – Когда с саддукеев Назарей перекинулся на шаммаистов, мы еще более заинтересовались. Пусть им как следует достанется за их мелочность, их показуху… «Лицемеры»? Конечно же лицемеры. «Прелюбодеи»? С Законом они точно прелюбодействуют, как девку последнюю коряча и принуждая… Господи, прости мне это сравнение!.. «Гробы скрытые», «слепые вожди слепых»? Да одного взгляда на Левия достаточно, чтоб согласиться: ну, точно – безглазый, живой покойник!.. Боже, прости окаянному, что эдак я про праведного и мудрейшего товарища моего по партии…
Иоиль, похоже, развеселился и еще оживленнее продолжал:
– Но когда твой Иисус и на нас, последователей Гиллеля, стал тявкать и скалить зубы… Я помню, как ты тут вот, на этой крыше, сидел и докладывал. Каждое слово твое помню. Ты говорил: «Нам он никак не может пригодиться, потому что ругает нас, на праведного пророка и тем более на Мессию никак не похож, от всей партии отвращает народ и, стало быть, представляет для нас опасность…» Я логики твоей не понимаю, – уже без всякого оживления, прежним сердитым тоном заключил Иоиль.
– Я не знал, что он так опасен!. – воскликнул вдруг Ариэль, и серые его глаза светились одновременно страхом и радостью. – Чудеса его возрастают. Вот и недавно воскресил четырехдневного Лазаря из Вифании… Такого чуда никто до него не делал, и многие чудеса пророков меркнут по сравнению с этим великим и божественным чудом! И в народе уже поползли слухи, что, дескать, когда Иисус появился на свет, какая-то особая таинственная звезда сияла на небе и свидетельствовала о его рождении. Звезда и скипетр из видения Валаама! Сын человеческий, подобный Моисею, которому они во всем должны подчиниться и только его слушать и слушаться!
– Манны не было, – спокойным и как бы безразличным тоном возразил Иоиль. – Моисей ежедневно насыщал толпы, сводя на них манну небесную. Назарей такого пока не делал.
– Делал, – тихо сказал Ариэль и дальше перешел почти на шепот: – Он дважды накормил огромные толпы. Один раз их было четыре тысячи, другой раз – пять тысяч, не считая женщин и детей. Причем хлеба у него имелось всего несколько лепешек, а рыбок – две или три. Но тысячи людей накормил и насытил, а после много коробов пищей набили и несколько дней доедали остатки…
– Повторяю: манна Моисеева с небес была, – возразил Иоиль. – А хлеб и рыбки… Да, может быть, чудо, но земное. А от небесных знамений Назарей твой упорно отказывался – ты сам мне докладывал.
– Люди говорят, – задумчиво отвечал Ариэль, – что до разрушения Храма в Ковчеге откровения хранился сосуд с божественной манной, а когда Храм разрушили, Иеремия спрятал этот сосуд, чтобы вновь достать его, когда исполнятся времена и придет Мессия… Кто знает, откуда он достал эти бесконечные хлеба и из чего они были? И для голодных людей какая разница, откуда их кормят: с небес или от земли, ячменем или манной, рыбой или перепелами? Когда умираешь от голода, всякая пища – от Бога.
– Нет, говоришь, разницы? – спросил Иоиль, и левый его глаз посмотрел сердито и настороженно, а правый прищурился, насмехаясь.