Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

— У тебя никогда не было сыпи от ядовитого плюща, — заметила я. — Хотя ты должен был время от времени на него попадать, учитывая сколько времени ты проводишь в лесу и поле. Я думаю, у тебя к нему иммунитет. У некоторых людей так бывает.

— О, да? — он выглядел заинтересованным, хотя продолжал чесаться. — Это так же, как ты и Брианна не можете заболеть?

— Почти, но по другой причине, — я сняла бледно-зеленое платье из домотканого полотна, сильно обтрепанное после недельного путешествия, и со вздохом облегчения освободилась от корсета.

Я встала, чтобы проверить воду в кастрюле, которую я поставила греться на горячие угли. Некоторых из вновь прибывших людей мы отправили переночевать к Фергюсу и Марсали, к Роджеру и Бри, но все равно кухня, мой медкабинет и кабинет Джейми были полны гостей, которые улеглись спать прямо на полу. Я не собиралась ложиться спать, не смыв с себя грязь путешествия, но я также не собиралась делать из этого публичное зрелище.

Поверхность воды дрожала от жара, крошечные пузырьки прилепились к стенкам кастрюли. Я сунула в нее палец для проверки, вода была восхитительно горячая. Вылив немного воды в тазик, я поставила кастрюлю снова на угли.

— Мы не совсем неуязвимы, — предупредила я его. — Некоторые болезни, например, оспа, нам совершенно не страшны. Роджер, Бри и я привиты против нее, и иммунитет постоянный. Другими болезнями, такими как холера и тиф, мы, скорее всего, не заболеем, но прививки против них не дают постоянной защиты, она со временем ослабевает.

Я нагнулась к груде седельных сумок, которые он принес и свалил возле двери. Один из пациентов дал мне настоящую губку, завезенную из Индии, в оплату за извлечение гнилого зуба. Подходящая вещь для быстрой помывки.

— А такая болезнь, как у Лиззи, малярия…

— Я думал, ты ее вылечила, — прервал меня Джейми, нахмурившись.

Я печально покачала головой.

— Нет, она всегда у нее будет, бедняжка. Я только могу попытаться уменьшить ее симптомы и сделать так, чтобы она реже проявлялась. Видишь ли, она у нее в крови.

Он стянул ремешок, которым были связаны его волосы, и встряхнул рыжими кудрями, отчего они встали дыбом вокруг его головы, словно грива льва.

— Совсем непонятно, — возразил он, поднимаясь, чтобы развязать брюки. — Ты говорила, что если у человека была корь, и если он выживет, то не сможет заболеть ею снова, потому что она у него в крови. И я не могу заразиться ветрянкой или корью, потому что болел ими в детстве, и они находятся у меня в крови.

— Ну, это не совсем то же самое, — сказала я довольно неубедительно. Мысль попытаться объяснить различие между активным, пассивным и приобретенным иммунитетами, об антителах и паразитарных инфекциях совершенно не прельщала меня после долгой поездки верхом на лошади.

Я опустила губку в тазик, позволила ей впитать воду, потом отжала, наслаждаясь ее губчатой шелковистой структурой. Тонкие струйки песка выплыли из пор и опустились на дно. Губка стала мягкой, впитав воду, но с одного края я могла все еще чувствовать твердое место.

— Насчет лошадей…

Джейми выглядел немного удивленным.

— Мы говорим о лошадях?

— Нет, но я подумала, — я махнула рукой, игнорируя несущественное различие. — Что ты собираешься делать с Гидеоном?

— О, — Джейми спустил брюки на пол и потянулся. — Думаю, я не стану его стрелять. Он довольно хороший конь. Для начала я его охолощу. Это может его немного успокоить.

— Охолостишь? О, ты имеешь в виду, кастрируешь? Да, вероятно, это поможет, хотя кажется немного кардинальным, — я поколебалась, потом неохотно произнесла. — Хочешь, чтобы я сделала это?

Он изумленно уставился на меня, потом рассмеялся.

— Нет, сассенах, я не думаю, что холостить жеребца в восемнадцать ладоней [78]ростом — это работа для женщины, хирург она или нет. Для этого не требуется деликатного обращения, да?

Я была рада услышать это. Я надавила на твердое место в губке, и из большой поры внезапно появилась крошечная раковина. Она опустилась на дно, красивая миниатюрная спираль нежного розовато-фиолетового цвета.

— О, смотри, — восхищенно произнесла я.

— Какая красивая маленькая вещица, — Джейми нагнулся через мое плечо и осторожно потыкал раковину большим указательным пальцем. — Как она попала в губку, интересно?

— Думаю, что губка съела ее по ошибке.

— Съела? — рыжая бровь высоко приподнялась.

— Губки — это животные, — объяснила я, — или точнее говоря, они состоят из одного желудка. Они всасывают воду и поглощают все съедобное, что в ней есть.

— А вот почему Бри называет малыша маленькой губкой. Он тоже так делает, — он улыбнулся при воспоминании о маленьком Джемми.

— Действительно, дети так делают.

Я села и спустила рубашку с плеч, позволив одежде упасть до талии. Огонь нагрел комнату, но воздух был все еще холодным, и кожа на груди и руках покрылась пупырышками.

Джейми взял пояс и тщательно снял с него все, что там находилось, положив пистолет, коробку с патронами, кинжал и оловянную фляжку на маленькое бюро. Он взял фляжку и вопросительно приподнял бровь, глядя на меня.

Я с энтузиазмом кивнула, и он стал рыться в багаже, чтобы найти чашку. Поскольку все комнаты были забиты людьми и их багажом, все наши седельные сумки, плюс свертки и коробки, с приобретенными на сборе вещами были принесены в нашу спальню. Горбатые тени от них, пляшущие на стенах, делали комнату похожей на грот с валунами.

Джейми сам был такой же губкой, как его внук, думала я, наблюдая, как он роется в вещах, полностью голый и совершенно не стесняющийся своей наготы. Он принимал все и, казалось, мог справиться со всем, с чем сталкивался на своем пути, неважно, насколько это было знакомо или чуждо ему. С безумными жеребцами, похищенными священниками, служанками, достигшими брачного возраста, упрямыми дочерьми и зятьями-еретиками. То, что он не мог одолеть или изменить, он просто поглощал, как губка раковину.

Следуя этой аналогии, я подумала, что раковиной была я. Выхваченная из моей жизненной ниши неожиданным быстрым потоком, поглощенная и окруженная Джейми и его жизнью. Пойманная навсегда среди чужих потоков, струящихся через чужую среду.

Эта мысль вызвала во мне странное чувство. Раковина неподвижно лежала на дне тазика, красивая… но пустая. Очень медленно, я поднесла губку к затылку и сжала ее, чувствуя щекотку от потока теплой воды на моей спине.

Большей частью я ни о чем не жалела. Я сама сделала выбор, и я хотела быть здесь. И все же иногда какие-то мелочи, как, например, наша беседа об иммунитете, заставляли меня осознать, как много было потеряно из того, что я имела, и кем я была. Несомненно, какая-то часть меня исчезла, была переварена, и от этой мысли я ощутила в себе пустоту.