Петр Грушин - Владимир Светлов

3) многоканального ЗРК большой дальности М‑3, который предполагалось установить на разрабатывавшемся для решения задач ПВО флота специальном корабле проекта 81.

Создание ракет для всех трех комплексов поручили возглавить Грушину Первая из них уже была спроектирована и отрабатывалась на полигоне – зенитная ракета для С‑75. С нее, а точнее с ее корабельного варианта В‑753, который предстояло адаптировать для ЗРК М‑2, и началась история советского корабельного зенитно‑ракетного вооружения.

Отсчет в этой работе пошел с 13 августа 1955 года, с выходом соответствующего постановления руководства страны. Дальность действия первой отечественной корабельной ЗУР должна была составлять 29 км, высота перехвата воздушных целей, в первую очередь самолетов и управляемых ракет, – от 3 до 22 км.

Со стороны новое задание, полученное Грушиным, выглядело очень простым: для использования на кораблях требовалось изменить узлы подвески ракеты к направляющим пусковой установки, а также заменить ряд конструкционных материалов с учетом их использования в морских условиях. Поэтому сроки, выделенные на такую работу, не считались чрезвычайно напряженными. В соответствии с ними эскизный проект на М‑2 с ракетой В‑753 требовалось выпустить в феврале 1957 года, а выпуск экспериментальных образцов ракет планировался в конце того же года.

Но за эти несколько лет планы работ неоднократно пересматривались. Первоначально комплексами М‑2 предполагалось вооружить ракетные крейсера, спроектированные на базе крейсеров проекта 68‑бис, и с этой целью в ленинградском ЦКБ‑16 была начата разработка крейсера проекта 70. В первоначальном варианте с этих кораблей предполагалось снять четыре башни 152‑миллиметровых артиллерийских орудий, взамен чего планировалось установить четыре спаренные стабилизированные пусковые установки комплекса М‑2 и две радиолокационные станции наведения ракет.

Разработка СМ‑64 – спаренной стабилизированной корабельной пусковой установки зенитной ракеты с устройствами подачи и заряжания – была начата в конце 1956 года в ленинградском ЦКБ‑34 под руководством Е. Г. Рудяка.

Предполагалось, что боекомплект ракет, размещаемых на дорабатываемых кораблях, должен составлять 44 ракеты. В развитие этого направления были начаты предварительные работы по созданию корабельного ЗРК М‑2бис, в составе которого планировалось использовать модернизированные для использования на кораблях ракеты В‑755. Однако уже в августе 1957 года все работы по созданию различных вариантов М‑2 решили ограничить переделкой только одного корабля, получившего статус экспериментального, крейсера проекта 70Э «Дзержинский».

В своем исходном виде этот корабль, оснащенный артиллерийским вооружением, был введен в строй в 1952 году. Руководство его модернизацией поручили главному конструктору С. Т. Зайцеву.

Проект крейсера 70Э утвердили в сентябре 1956 года, и в течение 1958 года он был перестроен в Севастополе. В окончательном виде «Дзержинский» был оснащен одной кормовой пусковой установкой СМ‑64 с боекомплектом 10 ракет и элементами зенитного ракетного комплекса – радиолокаторами и системой управления.

Из‑за больших габаритов ракет (их длина составляла почти Им) размеры перестраивавшихся артиллерийских погребов корабля оказались недостаточными, в результате чего на «Дзержинском» пришлось делать специальную надстройку высотой 3,3 м. Не удалось реализовать и ряд конструкторских решений. Так, несмотря на предпринятые попытки создания автоматической системы заправки маршевой ступени ракет топливом, в окончательном варианте остановились на их ручной заправке в ракетном погребе перед подачей на пусковую установку.

К концу 1958 года все было готово к первым пускам зенитных ракет с корабля. К ним готовились все, включая представителей компетентных органов. Их особый интерес, еще до начала пусков ракет в сторону моря, вызвала возможность извлечения из воды упавших фрагментов. Ведь падать ракете предстояло в нейтральных водах, а значит, несмотря на все предосторожности и охрану района испытаний, нельзя было исключить, что соответствующие зарубежные службы предпримут попытки ознакомиться с рухнувшим в воду «изделием». Было даже сделано предложение заправлять ракеты специальным красителем, который бы отмечал место ее падения. Но, как показал первый же пуск, после падения в воду со сверхзвуковой скоростью от ракеты ничего не оставалось.

Одновременно с этим первые бросковые пуски В‑753 с «Дзержинского» показали работоспособность установленной на корабле пусковой установки, устройств подачи ракет из погреба, а также безопасность для корабельных надстроек воздействия струи стартового ускорителя ракеты.

Впрочем, первые пуски, в которых работал только ускоритель, принесли и неожиданные результаты. Для регистрации параметров полета и последующего анализа их результатов на берегу одного из крымских заливов установили измерительную и регистрирующую аппаратуру – теодолиты, кинокамеры. И с их помощью выяснилось, что ракеты, стартующие с кораблей, разгонялись значительно интенсивнее и улетали на несколько километров дальше, чем ожидалось. В чем дело – ошибки в измерениях или расчетах?

Ответ на этот вопрос вызывал далеко не праздный интерес. В отличие от наземных испытаний в данном случае все концы в буквальном смысле уходили в воду. И как ни старались испытатели найти ошибки в расчетах траекторий полета ракет, сделать им этого не удалось. Причина же оказалась в другом – по недосмотру ракеты улетали в море без балласта, который должен был имитировать компоненты топлива, находящиеся в маршевой ступени. В последующих пусках, выполненных в полном соответствии с требованиями, ракеты приводнялись именно в тех точках, которые предсказывались. Так что «подправить» теорию на этот раз не удалось.

В течение 1959 года с «Дзержинского» провели около 20 пусков ракет, в том числе и по воздушным целям. Первой реальной целью для М‑2 стал бомбардировщик Ил‑28, летевший на высоте 10 км и сбитый первой же ракетой.

В целом результаты, полученные в ходе испытаний М‑2 в 1959‑60 годах, были близки к заданным требованиям. Не оставили без внимания и ряд недостатков нового оружия, и в первую очередь то, что М‑2 оказался излишне тяжелым и большим по размерам, даже для такого корабля, как крейсер «Дзержинский». Другие факторы, ограничивавшие возможности нового оружия, – это незначительный боезапас ракет на корабле и невысокий темп их пуска из‑за того, что перезарядка пусковых установок оказалась длительной.

Не во всем удовлетворяли военных моряков и сами ракеты. Особую «любовь» у них заслужили компоненты жидкого ракетного топлива. Отличавшиеся агрессивностью и токсичностью, они время от времени заставляли команду, обслуживающую ракеты, надевать противогазы и заниматься непривычной для моряков деятельностью – нейтрализацией просачивающихся при заправке ядовитых паров и проветриванием боевых отсеков, где они скапливались.

Впрочем, учитывая экспериментальный характер создания первого корабельного ЗРК, эти недостатки не относились к разряду критических, а оснащенный комплексом корабль вполне мог использоваться в качестве плавучей «парты», где могли приобретать свой первый опыт расчеты будущих корабельных ЗРК.

3 августа 1961 года, после завершения программы испытаний М‑2, «Дзержинский» перевели в разряд учебных кораблей. В этой роли им было выполнено несколько десятков дальних походов. Один из них пришелся на осень 1973 года, когда, находясь в Средиземном море, «Дзержинский» выполнял боевую задачу по оказанию помощи вооруженным силам Египта.

Боевой путь первого советского корабля, оснащенного зенитным ракетным оружием, закончился осенью 1988 года. К тому времени корабли советского военно‑морского флота были оснащены ЗРК большой, средней и малой дальности, позволявшими отражать атаки любых средств воздушного нападения – самолетов, крылатых ракет, различных видов высокоточного оружия. Безусловно, в их создании сыграл значительную роль первый и крайне необходимый опыт, который был приобретен в процессе разработки, испытаний и эксплуатации экспериментального комплекса М‑2.

Импульсом к началу работ над следующей корабельной ЗУР послужило Постановление ЦК КПСС и Совета Министров, выпущенное 17 августа 1956 года, определившее развитие зенитных средств флота на многие годы вперед. Однако и на этот раз далеко не все из задуманного удалось реализовать.

Упоминавшейся в этом документе ракетой В‑600 для корабельного комплекса М‑1 в ОКБ‑2 начали заниматься уже в несколько иных условиях, чем для В‑750. Требования к М‑1 предусматривали обеспечение защиты надводных кораблей от самолетов и ракет, летящих со сверхзвуковыми скоростями на малых и средних высотах, на дальностях от до 11–13 км. Длина ракеты не должна была превосходить 6 м, размах аэродинамических поверхностей – 1,7 м, масса ракеты – 800 кг. Таким образом, в соответствии с требованиями ракета должна была получиться очень небольшой и компактной, способной разместиться внутри ограниченных объемов боевых отсеков кораблей.