Берия. Судьба всесильного наркома - Борис Соколов

А уж ликование сына Сталина по поводу того, что после ареста Берия не вызвал его на допрос, было чистой воды игрой, и Хрущев, равно как и другие члены Президиума ЦК, это прекрасно понимали. Ведь еще 8 августа 1953 года Круглов сообщал Маленкову: "В течение последнего месяца Сталин В.И. неоднократно просил следователя, ведущего его дело, ускорить прием к Берия, объясняя это тем, что хотел бы знать, какое решение по его делу будет принято Советским правительством". С чего бы Василию Иосифовичу проситься на прием к тому, кого давно считал подлецом?

И в позднейших заявлениях из тюрьмы Василий Сталин рисовал Берию самыми черными красками. Так, 1 сентября 1958 года в заявлении в Генпрокуратуру он утверждал: "Ненависть… к Берия у меня была воспитана матерью. И я не стеснялся ее высказывать при отце. Свидетелями этого были: сестра Светлана, Поскребышев и Власик. Берия меня терпеть не мог и при любом случае мстил".

Берию и Маленкова ранее связывали дружеские отношения. В первые месяцы после смерти Сталина Лаврентию Павловичу при поддержке Георгия Максимилиановича удалось провести реабилитацию осужденных по "делу врачей", по делу о вредительстве в авиационной промышленности в 46-м году, по делу работников Главного артиллерийского Управления в 51-м. Все эти дела были в свое время инспирированы противниками Маленкова и Берии. В записке, предлагавшей реабилитировать главного маршала авиации А.А. Новикова, А.Н. Шашурина и других руководителей авиационной промышленности, Берия указал, что от арестованных выбили заявления, в которых делалась попытка "оклеветать тов. Маленкова". Реабилитирован был и брат Лазаря Моисеевича Кагановича Михаил, бывший нарком авиапромышленности, покончивший с собой после обвинений в заговоре с целью установления в СССР фашистского правительства!

Правда, есть свидетельства, отрицающие сам факт дружбы Маленкова и Берии. Диссидент Р.И. Пименов, писавший под псевдонимом О. Волин, вспоминая о своих встречах с соратниками Берии во Владимирской тюрьме в 60-е годы, утверждал, что бывший заместитель министра внутренних дел генерал-полковник[1] Степан Соломонович Мамулов "четко знал, что его жизненный путь поломался из-за интриг Маленкова, которого, как и его начальник Берия, он всегда не любил… Читая у Авторханова в "Загадке смерти Сталина" домыслы о якобы союзе Маленкова и Берии, я посмеивался и вспоминал отношение к Маленкову Мамулова и других бериевцев. Из рассказов Мамулова… для меня бесспорно (впрочем, это подтверждается и многими другими источниками), что в последние годы (не месяцы!) Маленков находился в самых враждебных отношениях с Берией. Когда после смерти Сталина вдруг Маленков и Берия заходили по кремлевским коридорам в обнимку, заулыбались друг другу, то даже шестилетним младенцам в Кремле (как шутил Мамулов, вспоминая кремлевский анекдот, стилизованный под детский разговор) стало ясно, что вот-вот произойдет крупный переворот, что эта притворная любезность разрешится только могилой одного из них".

Замечу, что о дружбе Маленкова и Берии, причем задолго до смерти Сталина, говорят многие свидетели, в том числе и Хрущев в своих мемуарах. Напротив, вопреки мнению Пименова, об их давней вражде есть лишь одно свидетельство Мамуловау Безусловно, дружба Лаврентия Павловича и Георгия Максимилиановича была браком по расчету, и особо теплых чувств друг к другу оба партийных вождя не испытывали. Об этом наверняка были осведомлены в ближайшем окружении Берии. Однако нельзя сбрасывать со счетов и то, что на Степана Соломоновича, как и на других чудом уцелевших бериевцев, очень большое влияние оказали потрясения 53-го, в том числе предательство "друга Георгия". Зная, какую роль сыграл Маленков в расправе над Берией, Машмулов мог, вольно или невольно, переносить в прошлое враждебность Маленкова и Берии.

Буквально сразу же после назначения Берии главой нового объединенного МВД на него посыпались доносы в Президиум ЦК. Вот только для примера один из них:

"Товарищи Хрущев и Маленков!

Обратите внимание на хитрого мингрельца Берия. Он подлый аферист, националист. Кроме мингрельца для него никто не существует. Прислал Какучана[2] в МВД заместителем — 90-летнего пердуна Церетели,[3] безграмотного, ничего не знающего, кулака, но хвост Берия Л.П. освободил врагов народа — мингрельцев после смерти Сталина. Мингрельцы говорят, если бы Сталин был жив, Берия не мог отпустить мингрельцев. Сейчас все наши русские палку не могут перевернуть без Берия, сел на голову русских. Дядя жены Берия — Исидор Гегечкори — гремит в Америке, меньшевик, и многие родственники. Берия, аферист, сейчас будет устраивать всех мингрельцев. Рухадзе[4] не враг народа, у него был богатый материал на Берия, и за то уничтожили материалы на него. Допросите сами Рухадзе, пришлите в МВД Грузии русских, не хотим мы мингрельцев-аферистов во главе с Берия. Удалите его к черту со своими мингрельцами. Мы любим русских, справедливых людей. Теперь жизнь грузинов копейки не стоит. В больших местах будут мингрельцы, а остальные будут страдать. Сами проверьте, в МВД будут все мингрельцы. Берия Вас угробит, если его не удалите. Меня не ищите, меня не найдете".

Судя по времени пребывания Какучаи на посту министра внутренних дел Грузии, эта анонимка поступила в Москву в конце марта или в начале апреля. Она сама по себе свидетельствует, сколь сложным было положение Берии и его ставленников в системе МВД, где им противостояли сплоченные группировки ставленников Игнатьева и Абакумова. Хрущев и Маленков, судя по всему, автора анонимки искать не стали, но совету неизвестного доброжелателя из рядов грузинского МВД последовали и убрали Лаврентия Павловича не только из руководства союзного МВД, но и из жизни тоже. Однако перед этим, возможно, они, демонстрируя коллективное руководство в действии, ознакомили с текстом доноса самого Берию, что повлекло за собой замену Какучавы Деканозовым. А саму анонимку Георгий Максимилианович и Никита Сергеевич сохранили. Она пригодилась им тогда, когда потребовалось доказать намерение Берии использовать органы МВД в качестве орудия для борьбы за власть. Кроме того, здесь был намек на связь Берии с грузинскими с меньшевиками, что также пригодилось для обвинения Берии в "буржуазном перерождении".

Лаврентию Павловичу также поставили в вину инициативу по возвращению в Грузии эмигрантов-меньшевиков. По его инициативе в начале 1945 года Шария выезжал в Париж для переговоров с грузинскими эмигрантами о признании ими Советской власти, а также о возврате музейных ценностей, вывезенных ими из Грузии. Среди партнеров Шарии по переговорам был и бывший министр иностранных дел меньшевистского правительства Грузии Е.П. Гегечкори, дальний родственник жены Берии. Через год эти переговоры продолжил секретарь ЦК компартии Грузии И. Тавадзе. В результате 26 мая 1947 года Политбюро ЦК ВКП(б) по предложению ЦК компартии Грузии приняло постановление "О возвращении грузинских эмигрантов из Франции", разрешавшим 59 эмигрантам вернуться в СССР".

Соблазнительно было бы увидеть здесь начало принципиальной линии Берии на достижения соглашения с националистическими кругами в республиках. В 1953 годах она выразилась в попытках Берии достичь какого-то консенсуса с украинскими и прибалтийскими националистами. На июльском пленуме 1953 года глава правительства Грузии В.М. Бакрадзе утверждал: "Вся эта возня, которую затеял Берия с грузинской меньшевистской эмиграцией… я всегда душой был против этого. Я тогда говорил Чарквиани (первому секретарю ЦК компартии Грузии в 1938–1952 годах. — /Б. С./): "Слушайте, бросьте это бандитское отребье, кому они нужны в Грузии". Возятся с меньшевистской грузинской эмиграцией, с тем чтобы сюда доставить. Мне кажется, что в свете сегодняшних фактов и того, что выяснилось в отношении Берия, эта затея не случайна".

Однако вряд ли в действительности шаги по репатриации грузинских меньшевиков были личной инициативой Берии. Тогда, в конце войны и в первые послевоенные годы линия на возвращение эмигрантов была частью сталинской политики. Она призвана была продемонстрировать всему миру, что, под впечатлением от достижений советского народа, победившего в Великой Отечественной войне, на родину готовы возвратиться даже бывшие заклятые враги Советской власти, которых она, в свою очередь, готова простить. И переговоры о возвращении велись отнюдь не только с грузинскими эмигрантами, но и с русскими, армянскими, украинскими… Тот же Константин Симонов во время своей поездки в Париж, например, безуспешно пытался склонить к возвращению нобелевского лауреата Ивана Бунина.

Вскоре после прихода в МВД, 4 апреля 1953 года, Берия издал приказ "О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия". Там, в частности, говорилось: