Ты задолжал мне любовь (СИ) - Иванова Эмилия

Однажды она попросила у меня денег, и я отдала ей все, что у меня было, – двести рублей. Я думала, что она собирается купить себе что-нибудь этакое, но, вопреки ожиданиям, она пошла и купила какой-то ядохимикат, который используется на сельхоз полях, пришла с ним на могилу отца и выпила весь пузырек. Она умерла прямо у надгробия. Помню, перед этим она сказала мне, что некоторым людям просто не дано право выбора. Всем нам хочется жить на благо человечества и улыбаться этому миру, но некоторым людям не остается ничего, кроме как выживать. В таком случае, откуда взяться силам, чтобы притворяться счастливым?

Пока я рассказывала, Георгий Валентинович молчал и с сосредоточенным видом вел автомобиль. Но когда машина набрала скорость, он вдруг спросил:

— Ты когда-нибудь обижалась на своих родителей за то, что их столько лет не было рядом?

Я была удивлена тем, что он спросил об этом, ведь, по моим представлениям, Георгий был не из тех, кто любит спрашивать о банальных вещах.

Я усмехнулась и ответила:

— Я солгу, если скажу, что не обижалась, но за всю жизнь я испытала больше радости, чем грусти. Я рада, что меня воспитала бабушка, рада, что вышла замуж за Руслана. И хотя мою нынешнюю жизнь нельзя назвать идеальной, но, по крайней мере, я живу, имея возможность любить и трудиться на общее благо. Конечно, они были так себе родителями, но я благодарна им уже только за то, что они подарили мне жизнь. А вообще, уверена, им тоже было нелегко, когда они отказались от меня. Теперь же мне не на что жаловаться.

Да и вообще, у нас вся жизнь впереди!

Он с оттенком стыдливости взглянул на меня и произнес:

— Есть и моя вина в том, что тогда произошло. Я не должен был скрывать от твоих родителей, что ты осталась жива. Если бы они узнали, то , возможно, приложили бы все силы, чтобы вернуть тебя в лоно семьи.

Я придерживалась позиции, что все, что было в прошлом, должно там и остаться.

Я улыбнулась Георгию Валентиновичу со словами:

— Дядя Жора, это было так давно. Так уж сложилась судьба. Ты же знаешь, жизнь не терпит сослагательного наклонения.

Он улыбнулся и взглянул на Иду, которая уснула у меня на коленях.

— После встречи с вами жизнь этого ребенка определенно изменится.

Вместо ответа я просто пожала плечами. Сложно сказать, изменится она в лучшую или в худшую сторону.

Спустя восьмичасовую поездку утомились и водитель, и пассажиры. И хотя выехали мы рано, в пункте назначения мы оказались уже под вечер.

В декабре в деревне настолько холодно, что можно замерзнуть насмерть. Стоило только выйти из машины, как нас обдало ледяным ветром, отчего затряслись поджилки. Ида спала очень чутко. Стоило нам остановиться, как она тотчас открыла глаза, оглядела знакомую местность и воскликнула:

— Тетя, мы приехали!

Я кивнула, взяла в одну руку сумки, а другой взяла Иду за руку. Мы пошли по небольшой, но не особо удобной улочке. Благо, несколько дней до этого не было снега и дорогу не занесло, иначе пройти было бы проблематично.

На улице было темно, поэтому, когда мы дошли до дома Лиховидовых, я не могла найти входную дверь. В окнах не было света, словно дом пустовал. Я начинала тревожиться. Почти девять часов вечера, дома никого нет. Куда все подевались?

Ида нашла крыльцо и дверь, встала около нее и несколько раз громко позвала родителей. К счастью, вскоре темная дверь отворилась, и изнутри донесся настороженный девичий голос:

— Ида? Это ты?

Ида сначала замешкалась, а потом радостно отозвалась:

— Сестренка, это я! Эта тетя привезла меня, – затем воодушевленно устремилась в дом.

Внутри дома не горела ни одна электрическая лампа. Георгий Валентинович включил карманный фонарик и посветил внутрь, но в доме мы обнаружили только восьмилетнюю девочку. Он невольно насупился и спросил:

— Милая, а где твои родители?

Держа Иду за руку, девочка пролепетала:

— Они вышли из дома, чтобы поработать по хозяйству, и так и не вернулись.

Свет фонарика был достаточно ярким, чтобы осветить все внутреннее убранство. Вот – старая буржуйка, которая топила дом и на которой готовилась еда, а на ней – чугунок с замерзшим рагу. Печка почти не отдавала тепло.

Девочка была одета в легкую одежду и дрожала от холода. Я не выдержала и спросила:

— Почему ты так легко одета? И почему в печке нет огня?

Девочка стояла в робкой позе, продолжая сжимать руку Иды, и с некоторой завистью осматривала вещи своей сестры. Затем она обратила взгляд на меня и ответила:

— Мама сказала, что когда их нет дома, нельзя растрачивать дрова на растопку. Мне не холодно, когда я сижу под одеялом. Когда родители вернутся, мы снова затопим печку.

Глава 743. О Нестеровой Елене (часть 10)

Я с трудно объяснимым чувством насупила брови. Как ни крути, а такой расклад я не одобряла. Наблюдая за ней, я вдруг поймала себя на мысли, что ребенок, должно быть, голоден. Я попросила Георгия Валентиновича принести из машины пакет с едой, а сама нашла в сумке с вещами, которые собиралась отдать, теплую куртку и надела на девочку. Она просияла от радости, а потом молча сняла ее и припрятала в шкафу.

Это меня несколько озадачило, и я спросила:

— Почему ты сняла ее? На улице ведь так холодно, ты вся продрогла.

Слегка подрагивая, она помотала головой и ответила:

— Нужно дождаться нового года. Когда у меня увидят новую вещь, никто не будет надо мной смеяться.

Георгий Валентинович достал пуховую куртку и вновь накинул на плечи ребенка, при этом строго сказав:

— Тетя привезла тебе одежду, чтобы ты носила ее сейчас. В новом году будет новая одежда.

Услышав, что ее ждут и другие обновки, девочка пришла в восторг и намеренно посильнее укуталась в пуховик. Впредь она относилась к этой вещи очень бережно.

Прождав в доме почти полчаса, мы наконец услышали снаружи голоса. Это старшие Лиховидовы возвращались с работ. Сестренка Иды тотчас вскочила со своего места и принялась разжигать печку. Ида помогла ей принести дрова.

Мы с Георгием Валентиновичем вышли на улицу. Увидев нас, Янко замер на месте, а по его лицу расползлась робкая улыбка.

— Госпожа Афанасьева, что вы здесь делаете? Неужели с Идой что-то случилось? – настороженно спросил он. — Только не беспокойтесь, мы сейчас сядем и все обсудим!

Я недовольно насупила брови. Мне не слишком хотелось слушать его притворно-заботливую болтовню, потому что на самом деле Лиховидовых никогда не заботило положение их детей.

Глядя на него, я сухо произнесла:

— Не выдумывайте, с Идой все в порядке. Мы приехали обсудить с вами другое важное дело.

Слушая наш разговор, жена Янко принялась выгружать с телеги сено для скотины. Ей беспрекословно стали помогать еще несколько ребятишек. Услышав словосочетание «важное дело», она тяжело вздохнула.

Однако нашу деловую беседу мы отложили назавтра, так как было уже довольно поздно.

***

На следующий день

Раньше всех проснулась жена Янко. Она взяла огромную корзину и вместе с несколькими детьми направилась, как она сказала, в погреб за морковью.

Янко тоже встал пораньше, помня про важный разговор. Когда все были в сборе, я начала:

— Дело следующее: я знаю, что вы нигде не зарегистрировали Иду. Я заплачу вам, если вы пойдете и сделаете ей прописку. Это будет полезно для всех – и для вас, и для ребенка.

Янко дрогнул и, уставившись на меня, спросил:

— Зачем вам это нужно? Вы хотите шантажировать нас этим? Не пытайтесь одурачить меня! Ни у одного из детей, что были присланы сюда раньше, нет прописки, потому что людям никто не собирается платить за это. Мне сказали, что если сделать прописку, вы вынудите нас подписать договор дарения, и ни одной копейки я не получу! Вы только навредите моим дочерям! Не нужно из меня дурака делать!

Я раздосадовано помяла виски. Да, уровень развития этого человека определенно отстает от нормы.