Давид Бек - Мелик-Акопян Акоп Раффи

«Пойдем, душа моя, ко мне, Аскар-ами даст тебе все, что захочешь»

Паришан, довольная, последовала за стариком. Аскар-ами попросил очень немногого: пусть она сбросит чадру, чтобы он вволю налюбовался ее стройным телом. Надобно знать, что гаремные женщины, сняв чадру, предстают взору почти полуголые: под нею одежда очень короткая: грудь, колени, плечи остаются обнаженными.

«Гляди, — сказала Паришан, скинув чадру, — гляди, пока не наглядишься».

Старик в восторге хотел зайти еще дальше и попытался обнять ее.

«Нет, нет, Аскар-ами, — сказала Паришан, — этого уж я не позволю. Достаточно того, что ты посмотрел на меня».

Она оттолкнула старика, а сама окинула быстрым взглядом комнату, притворившись, будто очень интересуется всем, что там находится. Ами не лишил ее этого удовольствия. Возле кровати висела на гвозде связка ключей. По ночам Аскар вешал ее нa гвоздь, а днем таскал с собой на поясе гордо расхаживая по замку и показывая, какая он важная птица.

«Ой, как много у тебя ключей, Аскар-ами!» — сказала Паришан с лукавой улыбкой.

«А как ты думала? Весь дворец в моих руках, — хвастливо ответил Аскар-ами. — Захочу — запру его, а нет — открою».

«Можно мне посмотреть, Аскар-ами? А хочешь скажу, какой ключ от какой двери?»

«Не сможешь».

«Смогу, — сказала Паришан. — Поспорим?»

«На что спорим?»

«На что пожелаешь».

«Если догадаешься — я дам тебе десять золотых, если нет, ты мне — два поцелуя».

«Ладно», — согласилась Паришан. По очереди прикладывая палец к ключам, она говорила: «Вот этот от главной двери, этот от средней, а этот от наружной».

«Видишь, я выиграл! — радостно вскричал Аскар-ами. — Ни одни не смогла отгадать».

«Как не смогла? — не сдавалась Паришан. — А ну покажи, где я ошиблась?»

«Пожалуйста, — ответил старик и начал по одному перечислять, какой ключ от какой двери, пока не дошел до самых главных. — Вот этот, — сказал он, — от оружейного склада, а этот от калитки двора, что ведет туда».

Паришан отметила в уме эти два ключа, а старик продолжал перечислять.

«Ну, видишь, что ошиблась? — закончил он, — теперь отдай мне выигрыш».

«Что отдавать? — сказала Паришан, раздразнивая его еще больше. — И как я могла догадаться? Это твои ключи, ты все время с ними, мне-то откуда знать?»

«Ну ладно, безбожница, не мучай меня, — взмолился старик. — Я же выиграл, что ты можешь еще сказать? Хочешь, отдам тебе и те десять золотых?»

«Давай, так и быть», — сказала Паришан не потому, что горела желанием получить деньги, просто это был повод удалить Аскара-ами из комнаты — она знала, что старик прячет золото в тайнике под лестницей.

И действительно, пока он отсутствовал, Паришан схватила и спрятала в кармане ключи, которые отметила про себя. Когда старик появился с золотом, она сказала:

«Нет, Аскар-ами, у меня есть душа, предназначенная богу. Не могу я играть в нечестную игру. Оставь золото себе. Я дам тебе то, что обещала». И молодая женщина подставила щеку иссохшим губам старика.

Потерявший от счастья голову Аскар-ами не заметил пропажи. А Паришан ушла, пообещав почаще заглядывать.

Выслушав рассказ Сары, молодой монах воодушевленно воскликнул:

— О любовь! И вновь ты сыграла свою роль рукою женщины, благородной хранительницы твоих традиций!

— Ничего не поделаешь, все влюбленные таковы, — ответила Сара, обвивая руками шею своего возлюбленного.

— Я все понял, — сказал монах. — Теперь мы можем идти.

Они потушили фонарь, заперли дверь и вышли. Темные извилистые улочки запрудили толпы. Вся крепость пребывала в ужасной тревоге. Женщина и ее молодой провожатый вскоре растворились среди этих перепуганных людей.

Хотя все три подхода к Зеву были заняты армянскими войсками, воспользоваться ими оказалось очень трудно. Достаточно было персам поставить у каждого из входов по пятьдесят вооруженных воинов, и ни один армянин не смог бы проникнуть в крепость. Это отлично понимал сидящий в крепости Асламаз-Кули-хан, чем и объяснялось его крайнее упрямство. Он не представлял себе, как может неприятель занять неприступные укрепления. Понимал это и Давид Бек, не желавший брать крепость ценой больших потерь. Он решил непременно облегчить задачу своих воинов. Ни хан, ни его приближенные не знали, что противник уже проник в крепость и действует у них прямо под носом.

Тирания порождает лишь чудовищные замыслы, продуманная военная тактика недоступна ей. Решив вырезать армян крепости и бросить их черепа навстречу вражеской армии, хан рассчитывал посеять панику в войске Давида Бека и отогнать его от ворот. Приказ хана был известен уже и населению крепости, и воинам. Резня должно была начаться после утреннего намаза. Дома армян, иx имущество, жены, дети, были заранее распределены между соседями мусульманами. Об этих распоряжениях знали и сами армяне.

И лишь один отважный человек смеялся над этими приказами, и смеялся дьявольским хохотом. В эту минуту он находился в доме юзбаши Саркиса, в комнате, отделенной от женской половины.

Юзбаши, убеленный сединами старик, мудрый и добросердечный, был известен хану как предводитель армян крепости и их староста. Дом юзбаши Саркиса всегда был полон гостей, а этой ночью он принял у себя и того отважного человека, о котором мы упомянули выше, а именно, тер-Аветика, одного из беспощадных военачальников Бека. Вокруг священника сидели несколько знатных армян города и внимательно слушали его.

Чтобы не возбудить подозрений мусульман, хозяин дома заранее распустил слух, будто позвал к себе армян, чтобы собрать у них крупную сумму денег для ублаготворения хана. Умилостивив его, он хочет отвести от армян уготованный им удар. Слух этот дошел до ушей Асламаза-Кули-хана. Он тоже в свою очередь смеялся над наивностью армян, но выжидал, чтобы сорвать свой куш и только после этого начать резню.

А домашний совет юзбаши Саркиса, вместо того чтобы подумать о «пешкеше» для хана, занимался совсем иными вопросами.

Тер-Аветик, который после вступления добровольцем в армию Бека носил одежду воина Давида Бека, а в крепость Зеву вошел под видом цирюльника, сейчас был облачен в привычную рясу. Эта одежда производила большее впечатление на простых людей и, видимо поэтому, он предпочел ее. Тер-Аветик оглядел всех сидящих и заговорил:

— Вас, без всякого сомнения, ждет смерть, вы это и сами знаете. Значит, вам все равно, как умереть. Не лучше ли мечом защитить себя, жен и детей, и умереть, как подобает мужчине? Но если вы послушаетесь меня, могу уверить, что все останетесь в живых. Вы можете спасти и себя и своих близких. Достаточно будет продержаться всего несколько часов, и войска Давида Бека придут к вам на помощь. И то, что собираются сотворить над вами магометане, вы проделаете над ними сами.

— Мы готовы, — сказал один из знатных армян, — но дело в том, что у нас нет никакого оружия, хан отобрал все.

— Зато у вас есть сильные руки, и этого достаточно. А после мы вам и оружие раздобудем, — ответил тер-Аветик. — Пока нужно вооружиться тем, что есть под рукой, — топорами, серпами, лопатами, палками. Они понадобятся вам в уличном бою, а когда доберемся до дворца, там вооружимся по-настоящему.

— Как? — спросили у него.

— Пэка нет необходимости разъяснять вам подробности, но как священник, служитель божий, могу заверить, что сам Иисус Христос поможет нам и не допустит, чтобы его стадо погибло от рук магометан. Вам нужно только добраться до ханского дворца.

— Вся трудность в том, чтобы добраться туда целыми и невредимыми, — сказал один из сидящих.

— Ничего в этом трудного нет. Вам известно, что мы заранее все продумали. Я сам со своими смелыми друзьями поведу вас. Вы только скажите, сколько человек можете выставить?

— Более ста.

— Этого достаточно. Итак, не будем терять времени. Идите, и пусть каждый из вас подготовит своих людей.

Юзбаши Саркис до сих пор молчал. Когда же заметил, что слова священника возымели действие, добавил от себя: