Шимпанзе горы Ассерик - Стелла Брюер

Пух и Бобо скоро поняли, что добытые Уильямом плоды принадлежат ему, и только ему. Несколько раз они пытались схватить парочку упавших шоколадных шариков, пока Уильям тряс ветку, но были тут же наказаны. Лишь после того как Уильям, набрав полные руки плодов, отходил в сторону и садился есть, Пух и Бобо могли подойти и подобрать то, что осталось. Однако оба шимпанзе постепенно овладели методом Уильяма и стали запросто доставать прежде недостижимые плоды. А поскольку обезьяны умели разбивать твердую оболочку плодов камнями, они легко освоили таким образом еще один источник пищи. И хотя Бобо оставался новичком среди них, при его здоровом аппетите и способностях к подражанию он быстро перешел на все те листья и плоды, которые поедали Тина, Пух и Уильям. Как бы мне хотелось, чтобы Рафаэлла взглянула на успехи Бобо! Она вполне могла гордиться своим питомцем.

После четырехмесячного пребывания в Абуко Юла и Камерон были готовы продолжить свое путешествие. На смену мне в лагерь снова приехал Найджел, и я отправилась за обезьянами. Чтобы заманить обезьян в приготовленную для них клетку, понадобилось два утомительных дня. Конечно, я могла просто взять Юлу на руки и отнести в лендровер, но Камерон, в этом я была абсолютно уверена, ни за что не пошел бы за нами. Наконец Юла и Камерон преодолели свой страх и вошли в клетку, которую мы потом осторожно поместили в кузов лендровера.

Дорога была не слишком жаркой, но довольно пыльной. Обезьяны почти совсем не спали, и мы часто останавливались, чтобы напоить их. К рассвету мы пересекли границу и углубились на территорию Сенегала. С восходом солнца мы съехали на обочину и сделали первый привал под огромным манго. От пыли и бессонницы резало глаза, и приходилось делать над собой усилие, чтобы держать их открытыми. Мы надеялись, что за день обезьяны отдохнут, наверстав пропущенные ночью часы сна. После того как машина остановилась, Юла и Камерон успокоились и поудобнее устроились в клетке. Мы с Чарлин как следует накормили и напоили их, а потом стали по очереди дежурить: пока одна спала, другая приглядывала за обезьянами. Но вот жара пошла на убыль, и мы двинулись дальше. На следующий день в 11 утра мы добрались до поворота к горе Ассерик. До лагеря оставалось всего три километра. Тем не менее мы опять сделали привал под сенью густых деревьев, чтобы дать возможность Юле и Камерону отдохнуть и приготовиться к волнующей встрече с другими шимпанзе. Оба путешественника уже вполне привыкли к лендроверу и всем превратностям пути. Они хорошо поели, выпили изрядное количество фруктового сока, и Юла даже затеяла игру с Камероном. В 4 часа пополудни мы тронулись в путь. Последние километры я вела машину со смешанным чувством волнения и тревоги. Юла и Камерон были гораздо старше, чем Бобо в момент переезда, и у меня не было уверенности, что Уильям так просто признает их, а они терпимо отнесутся к другим шимпанзе. Меня страшила мысль, что Юла и Камерон могут испугаться и убежать в заросли, прежде чем я сумею приучить их к лагерю, а не имея опыта жизни на воле, они почти наверняка погибнут. Меня беспокоило и то, как отнесутся обезьяны к Чарлин. Пух и Бобо, без сомнения, сразу же признают ее, но сможет ли она при своем сравнительно небольшом опыте наладить отношения с Уильямом, который становился все более самоуверенным и независимым? Получить ответ на эти вопросы можно было только одним способом — действовать!

26

Объединение

Все были в сборе, когда мы приехали в лагерь. Уильям радостно бросился ко мне, но, прежде чем я успела познакомить его с Чарлин, заметил в кузове лендровера двух новых шимпанзе. Он тотчас прыгнул на переднее сиденье и возбужденно оскалил зубы. Пух и Бобо залезли вслед за ним. Уильям вел себя вполне дружелюбно до тех пор, пока Камерон не начал довольно агрессивно стучать по металлической сетке на уровне своего лица. Уильям забарабанил в ответ, и вскоре два самца устроили по обе стороны клетки такую демонстрацию своей силы, что машина едва не рассыпалась на куски. Правда, иногда наступало временное затишье — в этот момент противники пристально изучали друг друга, но ради безопасности лендровера и всех участников встречи необходимо было как можно скорее переселить куда-нибудь Юлу и Камерона.

Я не осмеливалась просто выпустить их на свободу. Мне хотелось, чтобы шимпанзе, поначалу разделенные сеткой, привыкли друг к другу, да и Юла с Камероном хоть немного адаптировались к новому месту. В тот вечер нам вновь понадобился прицеп, который соорудил Клод ровно год назад для перевозки Тины. Мы подтянули его к лендроверу и поставили так, чтобы Юла и Камерон могли войти в него, как только будет открыта решетка их клетки. Я думала, что за время путешествия обезьяны должны были возненавидеть лендровер и теперь охотно перейдут в более просторное помещение. Однако они вели себя настороженно и с подозрением отнеслись ко всему новому — в том числе и к прицепу. К тому же именно лендровер защитил их от нападок Уильяма, и они не хотели его покидать. Нам понадобилось около суток, чтобы убедить их. Когда же они наконец оказались внутри прицепа, мы перевезли его в тень и для страховки подложили под каждое колесо по большому камню.

Юлу и Камерона было теперь хорошо видно — вся верхняя часть прицепа состояла из стальной сетки с крупными ромбовидными ячеями, что значительно облегчало контакты между обезьянами. Юла и Уильям, казалось, вскоре подружились — в те минуты, когда Уильям переставал буйствовать, они с Юлой протягивали друг другу руки сквозь ячеи сетки, и пальцы их переплетались. Все дело портил Камерон, который толкал Уильяма, хватал его за шерсть и ввергал тем самым в еще большую ярость. Я боялась, как бы Уильям, пытаясь устрашить Камерона, не перевернул прицеп, ведь он употреблял все свои немалые силы, чтобы, подпрыгивая на крыше, посильнее раскачать его. Постепенно Уильям стал впадать в отчаяние, что никак не может добраться до Камерона и показать ему, кто здесь хозяин, а заодно и научить новичка хорошим манерам.

Чарлин, Найджел и я по очереди наблюдали за обезьянами и вели подробные записи. Уильям был настолько поглощен вновь прибывшими шимпанзе, что не обращал на Чарлин почти никакого внимания и своим поведением полностью усыпил нашу бдительность. Вместо того чтобы повсюду сопровождать Чарлин, мы с Найджелом спокойно занимались своими делами, а она самостоятельно передвигалась по территории лагеря.

Юла и Камерон находились в прицепе уже четыре дня. На пятый мы решили выпустить их, выбрав для этого знойные дневные часы, — быть может, в жару обезьяны будут менее активными и не смогут драться в полную силу. Утром, за несколько часов до освобождения Юлы и Камерона, Чарлин вышла из хижины, чтобы понаблюдать за действиями Уильяма, который находился на крыше прицепа и вел себя особенно агрессивно. Я в этот момент сидела на багажнике лендровера и тоже следила за Уильямом. Вдруг он спрыгнул с прицепа, схватил здоровенную бамбуковую палку и бросился к Чарлин. На бегу он выглядел огромным: вся шерсть на его теле встала дыбом, мощные плечи слегка сгорбились, губы плотно сжаты, а на лице появилось зловещее выражение. Едва заметным движением он выпустил палку из рук, она, превратившись в бесформенное пятно, просвистела мимо меня и с вибрирующим звуком врезалась в землю позади американки. «Уильям!» — только и успела крикнуть я. Но было уже поздно — Уильям бросился на Чарлин. Она издала леденящий душу вопль, когда шимпанзе со всего маху отбросил ее к стенке хижины. Выстрел стартового пистолета отрезвил Уильяма, и он, обогнув домик, кинулся в овраг. Чарлин стояла, привалившись к стене и ухватившись обеими руками за голову. Мы помогли ей войти внутрь. Лицо девушки было смертельно бледным, ее била дрожь. Я с трудом усадила ее на край кровати.