Шимпанзе горы Ассерик - Стелла Брюер

Так как я не могла одновременно находиться и в лагере, и в Абуко, настала пора подыскать мне помощника. Гуго ван Лавик был знаком с американской студенткой Чарлин Коулглейзир, которая заканчивала колледж и выражала желание приехать и помочь мне. Она прилетела в Лондон из Америки на несколько дней позже меня. Это была жизнерадостная, крепкая на вид девушка с длинными темными волосами. У нее почти не было практического опыта работы с шимпанзе, но этот недостаток с лихвой восполнялся ее энтузиазмом. Чарлин дважды побывала со мной в Лондонском зоопарке, познакомилась с Юлой и Камероном и вполне уверенно обращалась с ними.

Чарлин должна была заботиться об обезьянах во время их пребывания в Абуко. Ей предстояло каждый день выводить их на прогулку по резервату, чтобы они постепенно приспосабливались к новым условиям жизни, учились лазить по деревьям, привыкли к пище, которую можно найти в тропическом лесу. Всю свою жизнь Юла и Камерон провели в зоопарке. И у них, по-видимому, уже сформировались достаточно твердые привычки, поэтому процесс адаптации будет для них более тяжелым, чем для их предшественников. Потребуется много времени, терпения и понимания, чтобы привить им навыки, необходимые в новых условиях. Путешествие в Гамбию было, по счастью, не богато событиями. У ворот Абуко нас ждала группа людей. Клетку с обезьянами осторожно сняли с грузовика и внесли в загон. Вид у Камерона и Юлы, выглядывающих из-за проволочной сетки, был испуганный и недоумевающий. Юла отчаянно прижалась к единственной знакомой фигуре в этом жарком, непривычном мире — своему брату Камерону.

Клетку поставили посредине затона. Отперев дверцу, я настежь распахнула ее. Ни один из узников не бросился на свободу. Оба сидели неподвижно и подозрительно поглядывали в открытый проем. Несколько минут никто не шевелился. Потом Камерон осторожно двинулся к выходу и выглянул наружу. Еще один короткий шаг, и вот уже костяшки его пальцев коснулись непривычной поверхности — теплой, сухой, песчаной. Камерон тотчас отдернул руку, как будто получил удар электрическим током. Он даже забыл осмотреться — все его внимание было приковано к земле. Он снова нерешительно потрогал землю, потом оперся на руку. Пальцы на два сантиметра погрузились в песок, прежде чем уперлись в твердый грунт. Камерон был потрясен. Он уселся, зачерпнул пригоршню теплого песка и стал медленно просеивать его сквозь пальцы. И хотя я знала, что он просто удовлетворяет свое любопытство, меня не могла не поразить удивительная уместность этого жеста в данных обстоятельствах. Сколько людей после долгой разлуки обнимают родную землю! Сколько людей выражают свою любовь к отчизне с помощью того же жеста, что и Камерон! Камерон осторожно выбрался из клетки, отошел от нее, потом уверенно прибавил шагу и почти бегом обогнул загон, потрогав по пути стол для кормления, скамью, помост для сна, приспособления для лазанья. Он был настолько занят своими исследованиями, что минут пять не обращал внимания ни на кого из присутствующих, в том числе и на свою сестру, которая по-прежнему сидела в глубине клетки и нервно раскачивалась из стороны в сторону. Я позвала ее, приглашая выйти и предлагая свою помощь. Казалось Юла даже не слышит меня, но когда Камерон наконец заметил группу мужчин за оградой загона, она медленно подошла к выходу и выглянула из клетки, стараясь понять, чем вызваны взрывы смеха и гул голосов.

Юла тоже с подозрением отнеслась к новой почве. После непродолжительного ее изучения она кинулась в мои объятия и уселась у меня на коленях. Я крепко прижала ее к груди, стремясь сделать все возможное, чтобы она почувствовала себя в безопасности. Нетрудно было понять, какую психологическую травму испытывают сейчас оба шимпанзе в связи с полной переменой условий жизни, — по существу, мы были свидетелями их второго рождения. Посидев у меня на коленях и поглазев по сторонам, Юла спустилась на землю и поспешила к Камерону. Они обняли друг друга и совершили круг почета вдоль ограды.

В той части загона, где должны были спать обезьяны, висели два гамака, устланные древесным волокном, — именно к такой подстилке шимпанзе привыкли в зоопарке. Я с недоумением наблюдала, как обезьяны вытащили волокно, положили его прямо на землю, устроив вокруг себя нечто вроде гнезда, и приготовились спать друг подле друга. Я попыталась было водрузить подстилку обратно, но они вновь стащили ее на землю. Тогда я решила, что за последние двадцать четыре часа они испытали достаточно разных потрясений и заслужили право выбрать место для ночлега.

Большую часть времени в эти первые три дня я проводила в загоне вместе с шимпанзе. Они быстро приспосабливались к новому месту и непривычным условиям и вскоре признали во мне вполне подходящую приемную мать. Юла особенно нуждалась во мне и наслаждалась заботой и вниманием, которые я уделяла ей. Днем оба шимпанзе явно страдали от жары и делались сонными и апатичными, но в утренние и вечерние часы часто играли друг с другом. Правда, ни один из них не пытался вскарабкаться на лестницу или использовать другие приспособления для лазанья, и оба наотрез отказались спать на огороженных помостах. Возможно, они напоминали обезьянам о зарешеченных клетках. А может быть, Юла и Камерон уже начинали ценить свободу.

На четвертый день я наконец решилась вывести их на прогулку. Я вынесла Юлу из загона, и Камерон уверенно последовал за нами — куда более уверенно, чем я ожидала. В лесу я села на землю. Юла слезла с моих рук, торопливо подошла к брату, и оба двинулись по узкой тропе с таким видом, будто местность была им хорошо знакома. Я осторожно последовала за ними. Камерон пересек открытую лужайку и направился к кустам. Юла, поколебавшись, устремилась за ним. Я испугалась, не слишком ли я понадеялась, что шимпанзе полностью зависят от меня. Ведь если они начнут самостоятельно обследовать местность, они могут легко потеряться. На минуту шимпанзе скрылись из виду, потом раздался крик Юлы. Я бросилась к ней. Увидев меня, она тотчас подбежала и поспешно забралась ко мне на руки, укрывшись под моей защитой. Видно, она кричала потому, что не могла найти меня и боялась остаться одна в совершенно незнакомом ей месте.

Камерон вел себя куда более самостоятельно — это-то и беспокоило меня. Но я была уверена, что, пока Юла держится возле меня, Камерон далеко не уйдет и я смогу проследить за их первым знакомством с африканским лесом. Оба шимпанзе не проявляли ни малейшего желания вскарабкаться на деревья или лианы, зато Камерон, к моей радости, почти сразу согласился попробовать дикорастущий плод, и, судя по всему, тот пришелся ему по вкусу. На земле валялось множество спелых плодов, сорванных и брошенных верветками, — Камерон начал собирать и есть их. Юла была слишком напугана, чтобы испытывать голод, и, казалось, даже не замечала, что Камерон ест.