Шаманы крови и костей - Айя Субботина

  Силуэт метнулся вглубь шевелящихся клочьев, и тут же вынырнул по правую руку от Хани, так близко, что девушка без труда бы смогла дотянуться до него рукой. Хелда выглядела точно так же, как в день их первой встречи. Гранатовая крошка в обруче на голове, поблескивала, будто кровавая россыпь, платье струилось по телу, а на руках были все те же странные паутины, которые госпожа называла "перчатками".

  "Разве я?" - почти искренне удивилась Хелда. Ее ноги по щиколотки плескались в тумане, отчего казалось, будто женщина плывет в нем. "Я лишь сказала, что румийка приведет тебя к спасению. Раве не сюда ты мечтала попасть? С того самого дня, как темная отметина начала давать о себе знать, ты грезила о доме. Раве не стремилась ты найти место, где бы тебя принимали своей, такой, какая есть?"

  - Я хотела, чтобы той отметины не стало. - Хани не узнала свой голос, таким безликим и безжизненным он стал. Словно Хелда нашла источник ее жизни, и теперь черпала из него, выпивая до дна. - Я не просила о ней, не желала такой благодетели. И пусть бы Шараяна отобрала ее обратно.

  "Но взамен этого, от тебя отвернулась светлая Вира".

  Хелда снова потерялась в тумане, и теперь Хани поворачивалась на ее голос, который всплывал словно в нескольких местах одновременно.

  - Я... не знаю, почему так сталось.

  "Наверняка знаешь..." - пожурила красивая госпожа. И показалась, теперь уже перед самым носом Хани, глядя на нее пристально, словно хотела проникнуть в самую сущность. Она выглядела так же, как и мгновение прежде, но все же что-то в ней изменилось. Кожа выцвела, скулы растеряли и без того жидкий румянец.

  "Должно быть, именно моя сестра Вира наказывает тех, кто знается с румийцами".

  - Сестра? - переспросила Хани и поежилась. Сделалось еще холоднее. И, в отличие от северного, этот холод не ласкал, и не вызывал желание подставить ему щеки и нос. Девушка обхватила себя за плечи, почти не удивилась, когда не нашла Хелды на прежнем месте. Та снова ушла в туман, и оттуда доносился лишь приглушенных шорох.

  "Древняя, как мир история, - в голосе госпожи слышалась усталость, будто она уже много-много раз рассказывала одно и тоже. - Но я не удивлена, что ты не знаешь ее. Вира хитра, а вместе с ней и те, кого вы называете богами. Они очень постарались, чтобы история не сохранила ни слова от истины. Но, впрочем, время у нас есть, и я готова рассказать тебе как случилось на самом деле. Но готова ли ты слушать?"

  Хани услышала, как Хелда вынырнула позади нее - и в следующее мгновение почувствовала ее сухие ладони у себя на висках. Она сжала сильно, будто хотела раздавить северянке голову.

  "Готова ты слушать не сердцем, Хани? Видеть моими глазами, слышать мой голос, не пропускать через сор в своей голове? Отринь прежние знания - и ты увидишь..."

  - Нет, не хочу, уйди от меня!

  Девушка попробовала вырваться, но туман встал круг нее дыбом, словно табун диких меринов. Хани зажмурилась. В голову, будто трупные черви в плоть, вгрызлись мысли и образы. Она не желала пускать их, но те упрямо прокладывали себе путь. Еще немного - и они впрыснули отраву, которая тут же сожрала все иные мысли и воспоминания, выжгла все, что утешало и заставляло помнить о другом мире, теперь где-то далеко за туманом.

  Она снова провалилась в пустоту, и падала бесконечно долго, а когда полет закончился, нашла себя стоящей в светлом зале, полном колон. Их было не меньше двух десятков и тени, что сочились от каменных пальцев, рассекли пол, будто нож сдобный пирог. Хани поглядела на свои руки - сквозь прозрачную кожу была видна сетка трещин на мраморных плитах пола. Девушка попробовала нащупать свое лицо, но призрачные пальцы ловили пустоту. Только она подумала, что духи предков, должно быть, выглядят именно так в своем мертвом мире, как сквозь ее тело прошла фигура. То был мужчина, невысокий и лысый, будто кожа на его голове никогда не знала волос. Его одежды напоминали многократно завернутые вокруг тела ткани, сразу нескольких цветов, а босые ступни шлепали по полу.

  Вслед за ним зал "наполнился" остальными. Они будто выплывали из ниоткуда, занимали отведенные им места. Двое в тканых шапочках на головах, разместились вдоль алтаря - в голове и ногах покойницы. Хани не слышала, бьется ли сердце и не могла видеть, взымается ли грудь женщины, но знала - она мертва уже очень давно. Однако, тело ее будто замерло вместе с последним вздохом, и разложение пощадило его. Еще четверо обступили помост, в самом сердце которого покоился продолговатый, будто яйцо, кристалл, размером больше человечьей головы.

  А лысый, тем временем, уже склонился над мертвой и что-то зашептал. Голос его набирал силу, а тело содрогалось, будто мужчину изводили болезненные конвульсии. Тем временем четверо одновременно положили ладони на кристалл, вторя словам говорящего. Камень заискрился; внутри него появился темный сгусток, и он пульсировал, словно сердце. Покойница на алтаре выгнулась дугой. Те, что стояли около нее, ухватили ее за ноги и голову, и тоже присоединились к голосам. Мертвая дергалась все сильнее, по мере того, как голоса достигли своего апогея.

  Лысый выкрикнул последнее слово, вскинул руки, небу, будто призывал кого-то сверху внять ему.

  Покойница затихла, а вместе с ней потух и кристалл.

  А после издала стон, хриплый, от которого Хани сделалось не по себе. Покойница кричала, сползач на пол, но никто не собирался помешать ей. Кожа ее стремительно темнела, покрывалась гнойными волдырями, которые тут же лопались и сочились зловонным гноем. Глаза закатились под лоб, а руки отчаянно скребли пол, подтягивая вперед немощное тело.

  Но она была ЖИВА!

  Потом земля под ногами Хани задрожала, мужчины и ожившая женщина без остатка растворились. Тем временем преобразился и зал: колоны рухнули, посеяв пол каменной крошкой, пьедестал разрезал косой излом, и верхушка его валялась здесь у подножия, ненужная.

  - Ты не смеешь ослушаться!

  Голос выплыл внезапно. Хани не успела заметить, как посреди каменного запустения появилась женщина. Высокая, с зачесанными наверх светлыми кудрями, украшенными странной заколкой, будто выкованной из лунного света. Она казалась молодой, едва ли старше самой северянки, но, вместе с тем, в глазах ее ютилась такая усталость, какая бывает только у видавших жизнь стариков.

  Напротив стояла Хелда. Одежды ее повторяли наряд светловолосой госпожи.

  - Ты не станешь перечить остальным, - уже чуть более спокойно повторила светловолосая. - Довольно, слышишь?

  Хелде же, казалось, дела не было до слов женщины. Куда больше ее занимали осколки того, что некогда было кристаллом. Именно на него - Хани помнила, - возлагали руки те, кто помогал проводить ритуал. Теперь от камня осталась лишь треть, остальная часть лежала круг осколка, истолченная в пыль.