Шаманы крови и костей - Айя Субботина

  Никто не ответил, только ветер зашептался в прозрачных тканях, за которыми виднелось разноцветное небо Румоса. Хани встала, глядясь на свое отражение в начищенных темно-синих полах. Одежда на ней была не та, в которой девушка помнила себя последний раз. Кожаный походный костюм сменило платье цвета топленого молока, тонкое, как паутина, и бесстыже прозрачное. Не платье, а срам. Хани не хотела думать, что в это ее мог обрядить не Раш.

  Казалось, вся комната была выточена из огромной глыбы - девушка так и не смогла рассмотреть ни одного места, где сходились бы каменные плиты. Кроме постели в комнате был лишь стол и пара кресел, такой изящной работы, что Хани невольно залюбовалась диковинными завитками на рожках спинок. На столе - блюдо с фруктами, центром которому стал круглый полосатый плод, наполненный жидкостью.

  - Раш, где ты? - снова позвала Хани, не спеша прикасаться к пище, хоть желудок протестующе заурчал, стоило ей пройти мимо угощения.

  Девушка тронула тканные пологи и вышла на балкон. Прохладный ветер ластился об щеки, словно кот. Голова закружилась, стоило посмотреть вниз. Вокруг, куда хватало глаз, простирался город. Черные башни и пики шпилей поблескивали, словно востро отточенные наконечники копий, Растения, всяких цветов и размеров, густо раскинулись между домами и вдоль дорог. Звенящие переливы фонтанов сплетались в один звучный голос.

  Румос? Город темных магов, злодеев, которые живут только ради того, чтобы уничтожить все живое, кроме самих себя? Хани не могла связать два совершенно разных мира, над одним из которых пестрело разноцветное небо, а во втором не было ничего, кроме голых камней и проклятых столетия назад шаймерских магов. Который же настоящий?

  Ей почудился звук отворившейся двери и неторопливая поступь. Решив, что то вернулся Раш, Хани бросилась на встречу. Однако же, встречал ее вовсе не Раш, хоть в чертах мужчины, стоявшего посреди комнаты, смутно угадывалалсь схожесть. На вид не старше четырех десятков лет, темноглазый и высокий, с такой же, как и у Раша, полуулыбкой. Одет он был в богато расшитую алую рубаху и светлые штаны - все непривычного кроя, будто нарочно сделанное таким, чтобы и скрывать тело, и, вместе с тем, выставлять его в наилучшем виде. Хотя незнакомцу стыдиться было нечего - он казался сильным и подтянутым.

  Хани заметила в его руках два серебряных кубка.

  - Ты проснулась, - сказал мужчина, после чего приподнял кубки, обращая на них внимание. - Я подумал, что заставлять гостью пить прямо из арбуза, было бы непростительно. А заодно захватил один для себя, чтобы составить тебе компанию. Фархи сказала, тебя зовут Хани? Хани - и все? Как хочешь, чтобы к тебе обращались?

  - Мне... все равно, - неуверенно ответила девушка. Он пятилась, пока незнакомец шел на нее, пока не уперлась ногами в кровать. Говорил он на северной речи, но с небольшим акцентом.

  - Тогда я буду звать тебя Хани, - кивнул мужчина, и, будто угадав мысли северянки, отошел. - Меня зовут Сарф Майран-Шад, я - глава этого дома.

  - Вы отец Раша? - Несмотря на видимую любезность, присутствие румийца беспокоило. Он напоминал того волчонка, которого отец как-то раз принес из лесу. Щенок казался спокойным и игривым, но однажды прихватив за руку одного из близнецов, одичал. Он хотел крови, мяса и охоты. И, попробовав все это, не соглашался на меньшее. Зверя пришлось убить.

  - Отец ли я ему? - Мужчина задумчиво окунул половник в арбузную чашу, разлил жидкость по кубкам, но не спешил угощать Хани. - Если ты имеешь в виду, родился ли он от моего семени, то я отвечу - да, Раш мой сын. Но по духу он для меня никто. Рабы из Эфратии вызывают у меня больше сочувствия, чем это ничтожество.

  - Где он? - Тревога в Хани росла.

  - Разве для того ты сейчас здесь, чтобы мы говорили о ничтожестве? - вопросом на вопрос ответил мужчина. - Вот, - он, наконец, протянул ей кубок, - выпей и успокойся. Не стоит меня бояться, Хани, я вовсе не желаю причинить тебе вред. Понимаю, ты слышала о нас много разного, и, думается, лишь ничтожная часть из тех сказок правдива. Но бояться меня не стоит. Разве стал бы тот румиец, о которых ходят россказни, угощать тебя розовым нектаром и предлагать уют своего дома?

  Хани не могла ни возразить его словам, ни поверить, и на всякий случай решила не принимать за правду ничего из слов румийца. Взяла предложенный кубок, но пить не спешила.

  - Оно не отравлено, Хани,- рассмеялся мужчина, и Хани сделалось горячо в груди.

  Смех Раша, улыбка Раша. Почему этот человек просто не скажет, что с ним?

  - Не верю я вам, - сказала она.

  - Твое право, - принял мужчина и отпил из своего кубка. - Вот видишь, я стою перед тобой, живой и здоровый, а черпал я из одного сосуда.

  Хани нашла его слова справедливыми, тем более, что жажда высушила рот сильнее засухи. Питье оказалось мягким, в меру кислым, в меру - сладким. Будто и не вино вовсе.

  - А теперь, если позволишь, давай поговорим, - предложил Сарф, и указал на один из стульев. Во второй тут же сел сам, закинув ногу на ногу. От него за милю несло смертью и болью, будто человек этот в рукаве прятал мешок, из которого щедро сеял страданиями.

  Такой не примет отказа, подумала Хани, и послушно села в кресло. Сейчас расстояние между ней и румийцем не превышало пяти-шести шагов, но даже так Хани не могла отделаться от мысли, что, захоти мужчина причинить ей вред, ему бы даже не пришлось покидать кресло. Легенды говорили, что черные маги могущественны, потому что руками их творит Шараяна. Хани смутно казалось, что ей еще представиться возможность поглядеть на темные силы.

  - Я хочу знать, что с Рашем, - упрямо повторила девушка. - Мы приехали вместе, неужто я гостья более желанная, чем тот, кто от вас родился?

  - Так и есть, - к ее удивлению согласился мужчина. - Ты - настоящая удача, Хани. Мы уже отчаялись, что такое возможно. Долгие годы Темная мать предвещала этот день, но мы были слепы, и чуть было не пропустили тебя. Оглядываясь назад, я начинаю думать, что побег Раша мог быть тоже ее провидением. Ведь если бы не он - ты бы, возможно, никогда не попала на Румос.

  - Я не... - начала было девушка, но перебила саму себя. Не стоит говорить, что в лапы Фархи они попали только по ее глупости. Жаль, что нельзя вернуть события вспять, уж тогда бы она никогда не стала слушать голос Хелды.

  Румиец заинтересованно вскинул бровь, обождал, давая время решить - продолжать или нет. Видя, что северянка говорить не собирается, заговорил первым.

  - Расскажи мне, как ты сотворила те чары, от одного воспоминания о которых у моей бесстрашной Фархи колени дрожат. - В задумчивости он подпер щеку кулаком. - Шараши - на редкость мерзкие твари. Мы подчинили некоторых, но это довольно сложно, и даже магия нашей Темной матери не всегда помогает усмирять их. Но мы стараемся не уничтожать людоедов, потому что только они сдерживают северян от того, чтобы продвигаться дальше, к Краю.