Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей

class="p1">– Мне все равно, где меня похоронят, – сказал Рафел д’Акорси. – Но мне необходимо, чтобы моих родителей вывезли из Альмассара. Вы поможете? Перевезти их в Марсену.

– Я это сделаю! – снова Антенами Сарди. – Я обо всем позабочусь, да благословит господь ваше имя.

Рафел повернул голову. Кажется, Сарди тоже плакал, стоя над ним.

– Мой господин, – прозвучал у него за спиной чей-то тревожный голос. – Ваш отец настаивает, чтобы вы прошли в комнату в глубине святилища.

– Скажите отцу, что меня охраняют и что я останусь с человеком, который спас мне жизнь.

– Он прав. Вам следует уйти, Сарди, – сказал д’Акорси. – Мы не знаем, сколько их тут было. Вы уверены в своих телохранителях?

– Конечно, я…

«Следи за ним!» – Тот голос в голове у Лении. Снова!

Она вскочила при этих словах, обнажая свой короткий меч.

Фолько оказался быстрее. Даже без предупреждения из потустороннего мира.

Конечно, он был быстрее. Из этого состояла его жизнь. Один телохранитель не повернулся спиной к ним, ожидая следующего нападения. Вместо этого он смотрел на Рафела, и на нее, и – больше всего – на Антенами Сарди.

Фолько д’Акорси убил этого человека быстро, почти небрежно, пока тот обнажал меч. В этом было нечто устрашающее и рождающее уверенность одновременно. В том, как он устранил опасность, и в том, как легко умер человек.

Меч телохранителя с грохотом упал на мрамор.

Д’Акорси посмотрел на лежащего мужчину с выражением отвращения на лице.

– Одно дело – заговор семей-соперников. Но предатель меня оскорбляет.

– Он уже мертв и не может оскорбить, – сказал Антенами Сарди. – Благодарю вас, мой господин.

Его голос поразительно спокоен, подумала Ления. Это было неожиданностью. Он казался таким мягким, слабым человеком. Не носил бороду – возможно, ему следовало отрастить ее, чтобы казаться старше. Он выглядел человеком, который предпочитает выпивку и песню политическим собраниям и войне. Такой была его репутация. И лошади. Он любил лошадей.

Также теперь, когда его старший брат лежит мертвым неподалеку, он стал наследником банка и состояния Сарди и, вероятно, будущим правителем Фиренты.

– Правда, было бы лучше, если бы вы ушли в комнату за алтарем, – повторил д’Акорси.

– Нет, – в свою очередь повторил Антенами Сарди.

– Идите к отцу. Вам здесь нечего делать, Сарди! – Теперь голос д’Акорси звучал сердито.

Ления опять опустилась на колени возле Рафела, не обращая внимания на кровь на мраморе, на слезы, еще текущие по ее лицу.

– Я могу попробовать, – услышала она ответ Антенами Сарди. – Я могу попробовать что-нибудь сделать.

– А я помолюсь. – Верховный священник подошел ближе, он стоял прямо позади нее. Он тоже не покинул святилище. – Я видел, что произошло. Этот человек невероятно отважен.

– Невероятно глуп, – пробормотал Рафел. – Киндат, умирающий в святилище Джада? – Он еще дышал, но Ления видела лицо Фолько д’Акорси, когда он приоткрыл рану.

– Я всегда считал, что мы должны молиться обо всех душах, – сказал Сараний делла Байана.

В тот момент Ления не знала его имени, она узнала его позднее. Священник опустился на колени рядом с ней, тоже не обращая внимания на кровь на своей красивой золотой одежде, и начал молить бога Солнца даровать Рафелу жизнь. Ления подумала, что следовало бы читать молитву киндатов, но этого не будет. Здесь нет никого, кто знает их молитвы. Их слова. Она подняла взгляд и увидела, что Антенами Сарди закрыл глаза. Его опущенные руки были сжаты в кулаки, словно он изо всех сил старался что-то сделать.

Те, кто играл какую-то роль в том, что случилось дальше, никогда не говорили об этом. А окружающие их люди – стражники, священники, горожане, которые еще не сбежали из святилища, – так и не поняли, что произошло и каким образом.

Никто из нас полностью не понимает, как что-то происходит в нашей жизни. Мы не понимаем, действительно не понимаем до конца тот мир, в котором живем. Тот, в котором мы движемся сквозь все наши дни и ночи. Нас пугает то, что нельзя объяснить. Мы ищем покровительства у бога, у его сестер, у ясновидящих, у звезд. В других верованиях в другие времена. Это страстное желание, порожденное нуждой. Жаждой получить защиту, пока мы живы, и, может быть, после жизни. Вот что такое молитва – или желание – для большинства из нас. Иначе мы чувствуем себя нагими в бурю. Вместе с теми, кого мы любим.

Антенами Сарди даже не понимал до конца, что имел в виду, когда говорил, что попытается что-нибудь сделать. Произнес ли он эти слова в смятении, в растерянности? Но он действительно чувствовал необходимость помочь, глядя, как этот человек истекает кровью на мраморном полу святилища. Он смирился со спокойным заключением купца-киндата, что тот умирает, но потом что-то подтолкнуло его, потребовало, чтобы он сопротивлялся этому. Он закрыл глаза.

В чем может выражаться это сопротивление? В молитве? Сараний уже молился.

Его брат умер. Он бы увидел Версано, если бы открыл глаза. Убийцы напали на них. В святилище Джада. Верховный священник сейчас настойчиво просит бога о Милосердии.

Антенами не стал просить вместе с ним. Он не опустился на колени. Он просто стоял, закрыв глаза, не двигался и напряженно думал об одном человеке из прошлого. Вызвал в памяти ее образ. Назвал ее по имени. Потом еще раз. Ничего не произошло. Конечно, ничего не произошло. С ним не произошло. Но…

К ним подошел главный лекарь семьи Сарди, которого подталкивали двое стражников. Оказалось, он был в святилище, но предусмотрительно сбежал вместе с толпой, когда началось нападение. Стражники догнали его на полпути к дому. Сначала он подумал, что они его убьют. Это могло бы произойти, если бы он не понял, кто они, и не вернулся вместе с ними, хоть и неохотно.

Доктор запыхался, Ления видела, что он бледен и испуган. Она по-прежнему сжимала руку Рафела. Лекарь не опустился на колени, только посмотрел на него, не так внимательно, как Фолько. Поморщился, увидев количество крови.

– Я ничего не могу сделать, – категорично заявил он. – Не при таком сильном кровотечении из грудной клетки. Боюсь…

«Он ошибается! – Тот же голос снова прозвучал в ее голове. – Я… я не знаю как, но мне говорят, что он ошибается! Говорят, что кровотечение не всегда приводит к смерти. Его можно остановить, зашить рану. Она говорит, что если меч не перерезал крупный сосуд, то крови будет много, но он может выжить, если они сейчас остановят кровотечение! Скажи это! Мне говорят, чтобы я тебе это сказала!»

«Она? Она говорит?»

«Скажи это!»

Ления ничего не поняла. Она сейчас была