Исторический калейдоскоп - Сергей Эдуардович Цветков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что же касается наиболее правдоподобного предположения, то оно, на мой взгляд, таково. Крестьянам хорошо известен тот факт, что мерин ржёт совершенно так же, как жеребец. Вот почему сивый мерин — «врёт» (врать тогда означало — молоть чепуху, пустословить), иначе говоря, своим ржанием он подделывается под молодого коня. Страдают от этого, впрочем, не люди, а юные кобылки, которые радостно прибегают на брачный зов сивого подлеца.
Так что в исконном своём значении поговорка «врёт, как сивый мерин», по-видимому, приложима к пожилому мужчине, который по старческому недержанию несёт всякую ерунду, желая оставаться в центре внимания (прежде всего, женского).
Сладкий дым Отечества
В 1798 году Г. Р. Державин написал стихотворение «Арфа», в котором были такие строки:
Звучи, о арфа, ты все о Казани мне! Мила нам добра весть о нашей стороне: Отечества и дым нам сладок и приятен.Последняя строка — это буквальный перевод известной римской пословицы: Dulcis fumus patriae (Сладок дым отечества). В державинское время она (в виде латинского эпиграфа) украшала заглавный лист журнала «Российский музеум» (1792–1794).
Считается, что латинская пословица, в свою очередь, имеет литературную основу. Первым сладость дыма отчизны различил римский поэт Овидий (43 до н. э. — 18 н. э.) Сосланный на северное побережье Черного моря (по-гречески — Понт Эвксинский), он в своих «Понтийских посланиях» мечтал увидеть «дым отечественного очага», ибо «родная земля влечёт к себе человека, пленив его какою-то невыразимой сладостью и не допускает его забыть о себе».
Однако и он не был здесь первопроходцем, а лишь отсылал читателя к образу Одиссея-Улисса, который в тоске по родной Итаке желал:
Видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий… (перевод В. А. Жуковского)Таким образом, родословная этого выражения сложна и богата.
С лёгкой руки Державина сладкий дым отечества разлился и по русской поэзии.
Большинство из нас, скорее всего, впервые сталкиваются с ним в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», где Чацкий восклицает:
Когда ж постранствуешь, воротишься домой, И дым отечества нам сладок и приятен!Почти одновременно с Грибоедовым державинские строки процитировал К. Н. Батюшков («Послание к И. М. Муравьеву-Апостолу»):
Державин Камские воспоминал дубравы; Отчизны сладкий дым и древний град отцов.А несколько позже и П. А. Вяземский:
Поэт сказал — и стих его для нас понятен: «Отечества и дым нам сладок и приятен»! Не самоваром ли — сомненья в этом нет — Был вдохновен тогда великий наш поэт? («Самовар»)Ф. И. Тютчев же использовал державинскую строку в эпиграмме:
«И дым отечества нам сладок и приятен!» — Так поэтически век прошлый говорит. А в наш — и сам талант всё ищет в солнце пятен, И смрадным дымом он отечество коптит! —которой он приложил не кого-нибудь, а И. С. Тургенева (за роман «Дым»).
Носы современных мастеров слова (и кинокамеры) в дыме отечества тоже различают все больше не флюиды сладости, а вонючую копоть и приторный газовый душок. Что, впрочем, не делает из них Тургеневых.
Раб
Может ли раб быть свободным человеком?
Сегодня подобный вопрос звучит как бессмыслица, поскольку содержит в себе взаимоисключающее противоречие понятий. Но в древности дело обстояло иначе, потому что значение слова «раб» было совсем иным.
Рабами на Руси были все те, кто работал, то есть служил. Служить же у богатого и знатного человека было престижно, поэтому «рабства» (то есть работы-службы) домогались всеми силами. Достаточно сказать, что весь смысл первых договоров Руси с греками состоял в том, чтобы византийцы, во-первых, открыли свой рынок для русских товаров и, во-вторых, позволили бы русам беспрепятственно наниматься на службу («в работу») к византийским императорам. Этих русских наёмников, служивших в византийском войске, договор Игоря называет «Русь работающе у Грек». То есть, по древнерусской терминологии, эти наёмники были «рабами» императора.
Кстати, и известное церковное выражение «раб Божий» теперь тоже повсеместно понимается неправильно, с уничижительным оттенком. Тогда как на самом деле означает оно всего лишь человека, работающего у Бога, в Господнем вертограде, то есть выполняющего Заповеди Господни, а вовсе не пресмыкающегося перед всевышними силами.
Работа же в смысле физического труда выражалась в древности термином страда: трудиться значило — страдать. И когда мы читаем в летописи, что тот или иной князь выражал желание «пострадать за землю Русскую», то это значит, что он хотел потрудиться во славу Русской земли, а не приобрести лавры мученика патриотизма.
Ну и, наконец, следует сказать, как же назывались на Руси рабы в собственном смысле слова. Для них существовал специальный термин
