Путь Моргана - Колин Маккалоу

Ричард покачал головой:

– Нет, Джимми, не надо ничего, кроме легкого пива. Здесь почти сотня мужчин, не считая тех двух-трех, которые умирают чуть ли не ежедневно. Каждый заключенный зорко следит за тем, сколько еды достается его товарищам. Нам надо только сохранить те деньги, которые у нас уже есть, и при необходимости попросить у тебя еще немного. Нам посчастливилось встретиться с черпальщиком, который любит свою работу, а на Темзе полно лодок, доставляющих провизию. В полдень на барже мы получаем сытный обед: за два пенса с каждого можно купить что угодно, от соленой рыбы до свежих овощей и фруктов. Айку Роджерсу и его молодежи тоже удалось поладить с черпальщиком.

– Верится с трудом, – с расстановкой ответил Джимми. – Но ты стал целеустремленным, и, похоже, это тебе по душе. Вот к чему приводит ответственность.

– Меня поддерживает вера в Бога. Я не утратил ее, Джимми. Для каторжника мне несказанно повезло. В Глостере Лиззи Лок стерегла мои вещи и научила меня держать в руках иглу. Кстати, шляпа привела ее в восторг – не знаю, как и благодарить тебя. Нам недостает общества женщин – по причинам, которые я объяснял в одном из писем. Зато я сумел сохранить здоровье и не утратил способности мыслить. Здесь, среди одичавших каторжников, мы смогли отвоевать себе нишу – благодаря одному алчному жокею и амбициозному черпальщику, в котором рвение методиста сочетается с пристрастием к рому, табаку и праздности. Сомнительные соседи, но я видал и похуже.

Рядом на столе стоял фильтр Ричарда, и он как бы невзначай погладил его ладонью. По камере с красными стенами пробежали любопытные шепотки и ропот. Гость Ричарда вызвал острую зависть у его соседей. Реакция заключенных на беспечный жест Ричарда заинтриговала мистера Тислтуэйта, которого охватило желание разгадать эту тайну.

– Если у заключенного есть хоть немного денег, алчность – его лучший друг, – продолжал Ричард, дружески прикладывая ладонь к фильтру. – Человеческая жизнь в тюрьме не стоит и тридцати сребреников. Сильнее всего я сочувствую уроженцам Нортумберленда и Ливерпуля – у них и гроша на всех не наберется, они чаще прочих умирают от болезней и безысходности. Но некоторых будто опекает Господь – они выживают. А вот лондонцы, живущие палубой выше, поразительно выносливы и наделены хитростью голодных крыс. Кажется, они живут по иным правилам, словно огромные города – это целые государства и их жители по-другому воспринимают жизнь, не так, как мы. Но я не верю многому, что слышу о лондонцах здесь, на «Церере». На этот корабль свезли заключенных со всей Англии. Наши тюремщики продажны, среди них полно извращенцев. Не забывай и о существовании таких, как Уильям Стенли из Синда. Он доит заключенных усерднее, чем крестьянка – любимую корову. И все мы – от Хэнкса и Сайкса до пьянчуг, доносчиков, провинциалов, лондонцев и умирающих бедолаг – идем по веревке над огненной пропастью. Шаг в сторону – и мы погибли. – Он глубоко вздохнул, удивленный собственным красноречием. – Ни один человек в здравом уме не назовет нашу жизнь игрой, но у нее с игрой есть немало общего. Чтобы выиграть, необходимы смекалка и везение, и, похоже, везением Бог меня не обделил.

Слушая эту речь, мистер Тислтуэйт вдруг понял, что именно в Ричарде с давних пор интриговало и мучило его. Жизнь Ричарда в Бристоле была подобна колыханию плота, который окружающие тянут в разные стороны, повинуясь своим прихотям. Несмотря на все беды и радости, он оставался пассивным плотом. Даже после исчезновения Уильяма Генри он не обрел руль и паруса. Сили Тревильян вверг его в океанскую пучину, где плоту неизбежно предстояло затонуть. Но в этом океане Ричард встретил товарищей по несчастью, неспособных держаться на плаву, и взял их под опеку. Тюрьма даровала ему путеводную звезду, а его паруса надувала сила воли, о существовании которой в себе Ричард не подозревал. Будучи человеком, которому мало любить самого себя, он посвятил свою жизнь спасению друзей – тех самых, которых судьба вынесла из глостерской тюрьмы на простор чуждых и бурных морей.

Познакомившись с Джеймсом Тислтуэйтом, четырнадцать каторжников, среди которых были Уильям Стенли из Синда и Мики Деннисон, расселись вокруг гостя, приготовившись слушать рассказ о том, что с ними будет дальше.

– Первоначально, – заговорил автор книг, которыми зачитывались все грамотные женщины Великобритании, – каторжников, находящихся на борту «Цереры», предполагалось вывезти на Лимейн – остров посреди огромной африканской реки, не уступающий размерами острову Манхэттен в Нью-Йорке. Там вы наверняка погибли бы от болезней в первый же год. Благодарите Эдмунда Берка за то, что Лимейн и вместе с ним вся Африка были вычеркнуты из списка мест, куда предполагалось вывозить каторжников.

При помощи и подстрекательстве лорда Бошана на протяжении прошедших марта и апреля Берк выискивал недостатки в планах мистера Питта избавить Англию от преступников. Уж лучше, заявлял Берк, повесить их на месте, чем увозить туда, где смерть станет медленной и гораздо более мучительной. После того как была создана парламентская следственная комиссия, мистеру Питту пришлось отказаться от Африки – вероятно, навсегда. Он был вынужден обратиться к предложению мистера Джеймса Матры и рассмотреть в качестве возможного места каторги Ботани-Бей в Новом Южном Уэльсе. Лорд Бошан особенно напирал на то, что остров Лимейн находится на границе английских владений и территории, где господствуют работорговцы из Франции, Испании и Португалии. С другой стороны, ни одна страна еще не предъявила прав на Ботани-Бей, хотя он и не принадлежит Англии. Почему бы не убить одним выстрелом сразу двух птиц? Во-первых, ворону – крупное пернатое существо с жесткими перьями, похожее на вас, каторжников, содержание которых обходится казне в кругленькую сумму. Во-вторых, перепелку – робкую пичугу с нежным вкусным мясом, то есть возможность извлекать прибыль из освоенных территорий на берегах Ботани-Бей.

Ричард достал книгу и попытался показать товарищам местонахождение Ботани-Бей на одной из карт капитана Кука, но добился более-менее сносного понимания лишь от грамотных заключенных.

Мистер Тислтуэйт предпринял еще одну попытку.

– Далеко ли от Лондона до, скажем, Оксфорда? – спросил он.

– Далеко, – согласился Уилли Уилтон.

– Не меньше пятидесяти миль, – добавил Айк Роджерс.

– А расстояние от Лондона до Ботани-Бей в двести раз больше, чем расстояние от Лондона до Оксфорда. Если путешествие в фургоне из Лондона в Оксфорд длится две недели, то понадобилось бы двести недель, чтобы преодолеть расстояние от Оксфорда до Ботани-Бей.