Игорь Святославич - Сергей Алексеев

И была еще жизнь семейная, о которой не поведают археологи. После 1176 года у Игоря родились еще двое сыновей и дочь. Роман Игоревич упоминается в первый раз в связи с походом 1184 года, в который ходил вместе с отцом и старшим братом Святославом-Андреяном. Значит, родился он вскоре за последним, вероятно, в 1177 году Дочь вышла замуж в 1189-м, так что, скорее всего, была лишь немногим младше. Уже в 1196 году Игоревна (к тому времени мать двух детей — трехлетнего Федора-Мстислава[35] и младшего Константина{303}) овдовела. Дальнейшая судьба дочери Игоря, как и ее имя, неизвестна.

Игорь был уже отцом большого семейства. Владимир имел двоих сыновей: Изяслава-Филиппа и Всеволода-Симеона. Святославу супруга Ярослава Рюриковна родила сына Олега-Георгия, а затем, возможно, еще одного, Дмитрия. У Романа, как предполагается на основе Любечского синодика, сыновей было трое: Иоанн, Константин и Михаил{304}. Как минимум сыновья Владимира и Святослава должны были родиться при жизни деда.

Неизвестна и судьба Ярославны. После возвращения брата в Галич она не упоминается в источниках, которые, впрочем, редко поминают и более значимых для всей Руси княгинь. О том, что Ярославну в Северской земле любили не меньше, чем ее мужа, ясно свидетельствует «Слово». Может быть, именно ее попечением расцвел Путивль, который и в «Слове», и в летописи упоминается как частая ее обитель, удел ее первенца. Однако, судя по всему, к концу жизни Игоря рядом с ним была иная женщина — и, скорее всего, не по закону.

В Галицко-Волынской летописи, описывающей смуту начала XIII века, когда Игоревичи претендовали на престол деда по матери, в рассказе о гибели Святослава и Романа в 1212 году вместе с ними упоминается некий Ростислав, по контексту — их брат и соправитель{305}, что и утверждают позднейшие летописи{306}. Однако братья не выделили Ростиславу собственного удела, а позже их троюродный брат Всеволод Святославич обвинял галичан в гибели только двух, а не трех братьев{307}, то есть Ростислава братом не считал. Причина достаточно очевидна — Ростислав был сыном от наложницы. Такие в княжеских домах рождались не единожды, что в глазах законной родни ничуть не оправдывало их, хотя какие-то призрачные права всё же давало. Однако и этот сюжет история от нас скрыла. Взял ли Игорь мать Ростислава, овдовев? Или любовь Игоря и Ярославны — поэтическая греза? А может, она просто остыла с годами? Об этом, как и о многом другом в жизни Игоря, мы можем только строить догадки.

Глава двенадцатая.

ЧЕРНИГОВ

В конце 1198 года или начале 1199-го в Чернигове скончался Ярослав Всеволодович[36]. Перед смертью он принял постриг под именем Василий. Племянники и высшее черниговское духовенство организовали погребение князя в Спасском соборе подле предков{308}. Он с супругой Ириной (происхождение которой неизвестно) имел двух сыновей — Ростислава-Иоанна, зятя Всеволода Большое Гнездо, и Ярополка-Гавриила, недолго княжившего в Великом Новгороде{309}. Однако помимо сыновей было еще и пятеро племянников, уже поднабравшихся военного и политического опыта. Именно они хоронили дядю. Только этим можно объяснить, что во избежание распрей черниговский престол чуть ли не первый раз без всяких препон и проволочек перешел к законному наследнику. Игорь Святославич Новгород-Северский, последний из второго поколения Ольговичей, вошел в Чернигов и сел на отцовском и дедовском столе{310}.

Предел мечтаний его семейства был достигнут — добиться большего шансов не было, ибо на Киев у сыновей Святослава Ольговича не имелось никаких, даже самых призрачных прав. Так что на долю Игоря выпали управление только черниговской землей и удовлетворение нужд многочисленных двоюродных племянников. Их пришлось рассаживать по малым уделам Черниговщины. Какие территории каждый из них получил, совершенно непонятно; все догадки на этот счет либо основаны на поздних домыслах, либо умозрительны. Точно известно лишь, что Ростислав, старший сын покойного предшественника Игоря, княжил в Сновске{311}.

Но, видимо, Игорь племянников не удовлетворил. По крайней мере, под 1200 годом летопись сообщает о кончине уже нового черниговского князя, Владимира Святославича[37].{312} К сожалению, Киевский свод в составе Ипатьевской летописи завершается 1199 годом, а потому о ближайших событиях на юге мы можем судить лишь по довольно скупым замечаниям северных летописей. К тому же хронология владимирских летописцев опережает общепринятую на год из-за разницы в стилях летосчисления[38], что часто не учитывается — например, при определении даты смерти Игоря.

Очевидно, во всяком случае, то, что Игорь лишился черниговского стола почти сразу после его занятия. Чем-то недовольный Владимир Святославич в 1199 или 1200 году поднял мятеж, выгнал двоюродного дядю из города и стал княжить сам. Это была чистая узурпация, даже если Владимир счел Чернигов родовым достоянием Всеволодовичей — он ведь взял стол не только Игоря, но и собственного старшего брата Олега.

В 1200 году захватчик скончался и Игорь смог вернуться в Чернигов. Обстоятельства этого возвращения нам опять же совершенно неизвестны. После него Святославич прожил недолго. Должно быть, треволнения подорвали здоровье пятидесятилетнего князя. Время смерти Игоря стало предметом споров — в основном из-за попытки В. Н. Татищева сконструировать точную дату на основе сухого летописного контекста. В Радзивиловской летописи и во всех ранних владимирских сказано всего лишь: «Преставился князь черниговский Игорь»{313}. Сообщение поставлено в начале статьи, обозначенной 6710 годом (по уточненной хронологии, 1201/02). Татищев, однако, скомбинировал это сообщение со следующим ниже упоминанием лунного «знамения» 29 декабря. (На самом деле это ошибка переписчика, продублировавшего прошлогоднюю запись{314}. Но понять это историографу было трудно, поскольку в Радзивиловском списке перепутаны последние листы.) В итоге получилась «точная» дата, воспроизводимая во многих научных трудах и справочных изданиях, — 29 декабря 1202 года, тогда как на самом деле великий князь скончался, вероятно, весной 1201-го{315}.

Смерть Игоря, последнего из поколения Олеговичей, ясно помнившего «прежних времен усобицы», как будто отворила ворота новой и на этот раз неудержимой кровавой распре. В 1202 году Рюрик Ростиславич, всё более опасавшийся растущей мощи своего прежнего зятя Романа Волынского, обратился за помощью против него к Ольговичам. Черниговские войска, которые вел новый князь Олег Святославич со своей многочисленной братией, вошли в Киев. Но Роман, к тому времени овладевший и галицким престолом, собрал все силы Юго-Западной Руси, сам пошел на Рюрика, и киевляне отворили ему ворота. Ольговичи вынуждены были уйти на левобережье, а киевским князем по соглашению Всеволода Большого Гнезда с Романом стал ставленник последнего, его двоюродный брат Ингварь Ярославич. Утверждая свое право на лидерство в Южной Руси, Роман совершил победоносный поход на половцев, освободив много русских пленников и пригнав немало половецких{316}.