Владычица Хан-Гилена - Джудит Тарр

— Но не в седле же, — пробормотала Элиан. Он рассмеялся и поцеловал ее в затылок. — Ну, тогда перенесем это на потом. Разве о нас уже не шла скандальная слава? Выкупаемся, насладимся ужином в обществе наших врагов, потратив на это как можно меньше времени, и возмутительно рано отправимся в постель.

— И будем грешить всю ночь. — Она откинулась назад, окунаясь в живительное тепло его тела, и обхватила пальцами его руки, сплетенные вокруг ее талии. Он все-таки решил простить ее, принять неизбежное. А она решила позволить ему это. — Иногда мне кажется, что я слишком счастлива. Даже здесь, даже зная о том, что ждет нас в Гарине… Это просто нечестно.

— Нет, честно. И замечательно. Это любовь, видишь ли, а мы отправляемся на войну. Элиан слегка улыбнулась.

— Серые монахи говорят, что любовь — это худшее, что случается между двумя людьми. Человек может прожить долгую жизнь, вовсе не мечтая о битвах, но даже евнух мечтает о любви. — В самом деле?

— Я знала когда-то одного евнуха. Он был рабом в Асаннане. Он сказал, что никогда даже не думал о женщинах, но я знаю, что он мечтал о мужчинах.

Мирейн поразмыслил над этим в своей неподражаемой манере — быстро и вдумчиво. Элиан нравилось наблюдать за вихрями его разума; вторгаться туда, вращаться вместе с этими вихрями, оставляя ненадолго свою опустевшую и невесомую телесную оболочку.

Она смотрела через его глаза, осознавая разницу: линии его тела, плечи и бедра, полнота там, где у нее ничего не было; и никакой нужды сдерживать мягкую тяжесть груди. А присутствие теплого женского тела, прижатого к его телу, будоражило и волновало его, вызывая острое как меч желание, которое он сдерживал в радостном предвкушении, и чудесный благодарный румянец на щеках.

Сама же она чувствовала себя на удивление свободно и тихонько смеялась. Он обвил ее руками, и его нежные пальцы отправились в путешествие по самым тайным изгибам и впадинкам. Как странно это было, как чудесно, чувствовать мягкость там, где он был крепок, познавать тайну там, где его телу нечего было скрывать, и вновь столкнуться с ее глубокой и мощной силой.

Ее глазами он видел крутой поворот дороги; ее ушами он слышал, что Бешеный притих, подняв голову и раздувая ноздри. Металл о металл, подкова о камень.

Илхари направилась вперед в одиночестве. У изгиба дороги она остановилась. Мирейн, снова заключенный в собственное тело, направил жеребца вслед за ней.

После поворота дорога устремлялась почти прямо к маячившей впереди серой стене гор. Там скакала небольшая группа: несколько всадников, окруживших груженую повозку, и впереди — человек, которого отправил с поручением лорд Касиен. Этот человек, перегнувшись через луку седла, подгонял свою утомленную лошадь.

— Лорд Гарин из Гарина, ваше величество, прибыл сам, чтобы приветствовать вас.

Имя Волк вполне подходило ему. Лорд вовсе не был старым, но волосы его оказались серо-стального цвета, густые и короткие, как шерсть волка. Он был узколиц, длиннонос, с бледной желтоватой кожей, удлиненными глазами, глубоко посаженными и янтарно-золотыми, как у настоящего зверя. Они сверкнули насмешкой, когда он рассматривал мужчину, женщину в мужском наряде и их небольшую свиту в скромных одеждах.

— Ваше величество, — сказал он, низко кланяясь в седле и обнажая длинные желтые зубы, — моя госпожа Калириен, я не ошибся?

Даже сидя спиной к Мирейну, Элиан почувствовала холодный блеск его улыбки.

— Это действительно Калириен, и Элиан иль Орсан из Хан-Гилена, и моя королева.

— Ваше величество, — сказал лорд Гарин, нисколько не смутившись, — вы оказываете нам честь. — Он указал на повозку. — Здесь имеются дрова, пища и вино, а также теплые одеяла. Ваши люди ни в чем не будут нуждаться в ваше отсутствие.

— Мой господин весьма великодушен, — сказал Мирейн.

— Я верный вассал, ваше величество. — Такое впечатление вы и производите, мой господин Гарин, — сказала Элиан, ловко пересаживаясь на спину Илхари. Кобыла переступила с ноги на ногу; на губах Элиан возникла кривая улыбка. — Значит, мы едем в ваш замок?

Глава 24

Дорога, хоть и крутая, была ровной, а замок оказался намного больше, чем представлялось издали. Он был таким же обширным, как сам Хан-Ашан, так что эту крепость нельзя было назвать маленькой.

Но Хан-Ашан претендовал на изящество: тонкая резьба, изысканные гобелены, даже рабы там одевались элегантно. В Асан-Гарине же никто ничего не изображал. Это было настоящее военное укрепление. Воины здесь ходили в коже и при полных доспехах. Женщины сидели по домам или сновали по улицам как тени, до самых пят закутанные в тяжелые покрывала. А босоногие голые дети таращили серьезные глаза на только что прибывших гостей и не произносили ни слова.

Тишина была сверхъестественной. Любая другая крепость встречала их гомоном и приветственными криками. Порой к подобному шуму примешивалось и недовольство, но выражаемое вслух. А эти люди молчали и не выкрикивали ни имени короля, ни его титула. Они просто стояли во дворах или в переулках и смотрели.

Правда, их было слишком мало, чтобы заподозрить присутствие армии. Элиан, отправившая на поиски свою силу, ничего не обнаружила: ни любви к Мирейну, ни ненависти. Он для них ничего не значил.

Неужели Вадин солгал? Или его обманули? Быть может, он хитростью заманил Мирейна в безопасное место, чтобы самому разобраться с врагами короля, не подвергая его жизнь опасности? Может быть, Луйан раскаялся и вернулся в Шейан? Или…

Серые стены сомкнулись вокруг Элиан. В ней заговорил инстинктивный страх. Она жестоко подавила его, будучи готовой ко всему, и заставила себя спокойно идти вперед — то рядом с Мирейном, то чуть опережая его или, когда дорога становилась уже, слегка отставая, под бдительным присмотром их свиты. Они были спокойны, эти избранники короля, их глаза все замечали, а руки готовы были извлечь из ножен мечи.

Кутхан шел рядом с Элиан, неотступный как тень; он казался расслабленным, но на самом деле был настороже.

— Ну почти как дома, — весело заметил он. Лорд Гарин не удостоил его вниманием. Дворянин или нет, он всего лишь страж и не должен говорить, когда его не спрашивают. Но Мирейн поддержал Кутхана.

— Да, здесь пахнет севером. Суровые стены, суровые лица. И никакой южной мишуры.

Возле охраняемой двери лорд задержался. Часовой открыл живо, но без излишней поспешности.

— Надеюсь, вы будете удовлетворены, ваше величество, — произнес лорд Гарин. Его глаза были полны волчьего смеха. Несмотря на свое намерение казаться невозмутимой, Элиан широко раскрыла глаза. Ей показалось, что вся роскошь юга и запада собралась в одной-единственной башне этого замка. Огромная комната размерами с караульное помещение была обставлена как сераль: почти всю ее занимала широченная кровать, покрытая бархатом, мехами и коврами, здесь же находилась ванна из лазурита и серебра, достаточно глубокая и широкая, чтобы в ней плавать.