Терпень-трава - Владислав Вишневский

На следующий день, к обеденному почти перерыву принёс в контору три листка. Три детских сочинения на тему «Что такое Родина». Одно написала Вера, там её фамилия стояла, другое подписал Толян, третье было без подписи. Мы как глянули в них, так и… обомлели. Это было именно то, что мы хотели. Что так безуспешно пытались создать. Причём, без пустых призывов и прочая. Ай, молодцы, ребята! Ай, умницы!..

В одном сочинении рассказывалось о том, какое наше село хорошее и богатое…

«…Полями, лесами, голубым небом с кудрявыми облаками, весёлыми птицами в бескрайнем поднебесье. С прохладной ласковой речкой, цветами и ягодой, зелёной травой и метёлками ковыля. Бабочками, стрекозами и жучками… Полями и пастбищами, и даже мёдом. Потому что пчёлы – лучший образец дружбы и трудолюбия. Мы все должны брать с них пример. Мы – одна семья. В этом наша сила, здесь наши корни… И бабушки здесь и дедушки… И родители дедушек с бабушками, и пра-, пра-пра… здесь».

В другом говорилось о том, как мальчишки и все дети нашего села гордятся своими родственниками. Особенно теми, кто в войне с фашистами победили. «…Их много. Ещё больше так и не вернулись с войны… Те, кто вернулся, с орденами, медалями приехали, но не все здоровые… Но работали всегда хорошо, жили дружно. Хотя и трудно было в первое время, но они выдержали, сделали наше село большим и богатым. Мы любим их, и гордимся ими. Вдруг случилась перестройка, и все почему-то сломалось. Всё разрушилось. Родители не ожидали такого, многие расстроились, плакали. А денег совсем не стало. Тогда стали всё продавать: и коров, и свиней и – всё. Потом и это закончилось. Родители уехали в города и другие края, за деньгами. Работают там. А мы дома остались, на хозяйстве. Мы скучаем. Людей мало совсем. Школа закрыта, кино не показывают… Что делать?! Совсем нечего. От этого грустно. Да и деды наши с бабушками, кто ещё жив, тоже скучают. Они уже старые, больные… А работать приходится, потому что некому… Мы, ребята, внуки, какие с ними живём, конечно, всегда стараемся помогать, но ещё не все подросли для этого. Малые ещё… Мамы, папы, возвращайтесь, пожалуйста, домой, на Родину. Она не там, она здесь, где мы, все… Да и не справиться нам одним с хозяйством… А скоро и учиться нам не у кого будет…»

Валентина Ивановна, уже рыдала. Вера Никандровна капли сердечные вливала в стакан… И у меня на душе котики скребли.

В третьем письме, наверное, общем, говорилось о том, что скоро первое сентября, что они в школу пойдут – председатель обещал найти учителей… Хотя бы одного. «…Потому что уже соскучились без школы. Уже и забыли, когда ходили. А многие вообще не знают, в первый раз потому что пойдут, подросли. Очень хотят. Ждут. Всё уже для школы есть: и дрова на зиму, и парты и глобус есть, и учебники кое какие. Не все, правда, но по три комплекта на каждый класс, кажется, уже есть. Председатель из города привёз. Но нам хватит. Потому что мы живём дружно, помогаем друг другу. Даже на компьютере уже учимся играть (играть зачёркнуто), дописано – работать. Уже в Интернет входить можем. Правда не все. Администрация села к школе обещала нам подарить один большой компьютер, тогда все научимся, – обязательно. А ещё у нас большие планы: занимаемся выращиванием свиней. Много их, в каждой стайке по шесть-восемь штук уже. Подрастают. Скоро мясную перерабатывающую фабрику председатель привезёт, котлеты и колбасу будем сами производить и продавать во все города… А как же, жить-то надо! На вырученные деньги, наверное, купим новые запчасти к трактору или вообще сразу новый. Ещё семена, кое-какие, главные, чтоб сельское хозяйство поднимать – земля уж отдохнула – и комбайн… Старые-то, – их много у нас было – собрать, даже один, никак не получается… Тоже состарились».

Третье письмо я слушал с провалами… Отключался. С горечью на себя, на всех, думал. И злость, и ненависть, и стыд, и обида, и пустота заполняли сознание, не находя ответов. «До чего дожили… Докатились. Стыдно! Ай, стыдно! Дети уже за нас вступаются. Уже!! Ну где же совесть у людей? Где сознательность, Где она эта любовь к Родине у этих подлецов в руководстве страной. Ведь это народ, люди доверили им заботу о себе, о стране… Такое доверие нужно только потом и кровью отрабатывать Не спать, болеть за людские проблемы… А они?! Всё время что-то празднуют, друг друга, ругая, выступают, медалями награждают, живут шикарно, улыбаются, разъелись… Смотреть и слушать противно».

– Ну скажите мне, скажите: как так? Как такое могло произойти? Не понимаю. Хоть убейте меня, не понимаю… – глядя на меня из-под очков, требовала ответа Вера Никандровна, бухгалтер. Глаза почти детские, беспомощные. Валентина Ивановна, опустив руки на колени, с остановившимся взглядом раскачивается на стуле…

Перед нами лежат детские письма.

– …Мы же за них, подлецов, голосовали. Ну!.. Мы же им доверили… Как? Как?!

– Ох, Вера, не тем мы людям доверили. Нас обманули. И ведь, главное, их не выгнать оттуда. Все законы под себя подогнали.

– Да и ладно бы, сволочи, пусть и воруют, лишь бы о народе хотя чуть-чуть бы беспокоились.

– Ага, эти побеспокоятся… Держи карман шире! – Почти не разжимая губ, всё так же раскачиваясь, промолвила Валентина Ивановна.

– Народ сам во всём виноват. Ой, народ. Только люди. Перестали трезво думать. Отвыкли… Когда там где-то замерзают люди, я думаю – ничего, выживут. Должен же когда-то инстинкт этот проснуться. Мужикам, тех домов, да и вообще, не губы нужно надувать, а как в войну, объединиться, и всё…

– И революцию сделать…

– Нет, это сейчас пустое. Не дадут. Бесполезно. Ещё и хуже станет. Людям для самовыживания нужно объединиться. Первым делом, например, сварить бы печки-буржуйки, в тех многоквартирных домах, людей собрать в группы, установить печки, наготовить дров, и топить, обогревать людей. Мы же так только и поступаем. У нас ведь, ни газа, ни электричества… А уж потом только на митинги да демонстрации выходить.

– То – мы…

– А они чем отличаются? Такие же…

– Нет, не такие. В городах другие условия. Там люди отвыкли самостоятельно проблемы решать. Отучили их. Как вот коровы – живность – к стойлу привыкают, так и они всё время ждут, когда им ложку с мёдом в рот положат и задницу подотрут. Электричество разное, газ, тепло, телевизор включат… Всё ждут, требуют, когда исполком или администрация за них всё решит. А властям это надо? Нет, конечно, они другим заняты… Политикой, да деньгами. Отрапортовать, урвать… Или стрелки на федеральную, или местную власть перевести. Тут они мастера. А народ… Даже если подъезд снегом вдруг замело… Будут ждать, когда дворники выйдут… Ещё и возмущаться начнут – почему так долго нету! Смех!

– Кстати, пример. Помните, случай был… Меня вот так вот, всегда трясёт, когда вспомню… По телевизору показывали… У нас ещё тогда станция работала, показывала. Какой-то делегат, с Дальнего Востока что ли, на трибуну прорвался. Слёзно умоляет, просит, мол, помогите, дорогие товарищи думцы, избранники наши, у нас люди голодают, почти год зарплаты не было. От недоедания взрослые в обморок падают, у детей анемия… Край! Помогите, товарищи правительство. Хотя бы за месяц-два, дайте команду, чтоб деньги нам выдали… Жизни уж нету!.. Что вы думаете… Глава правительства, я уж и не помню кто тогда был, их же одного за другим одно время меняли, да и сейчас хрен ли толку, возмутился, помню: «Как это так – люди умирают! Куда смотрит финансовое, и социальное государственные ведомства, понимаешь?! Не хорошо! Выдадим, дорогой товарищ, зарплату, обязательно выдадим. Не беспокойтесь. Так и передайте своим товарищам. Стыд просто! Дам я команду, понимаешь. Завтра же дам!» Ему кто-то там из правительства поддакнул, мол, конечно выполним ваше указание, только, извините, вы забыли, после праздника. Потому что сегодня четверг, завтра уж мы не успеем, а там и выходные у нас, и праздники потом новогодние до пятнадцатого января. «Да, точно, воскликнул председатель, забыл, говорит, из виду выпустил, действительно: праздники же у нас на носу. Ну, значит сразу после праздников и выполним. Обещаю. Не беспокойтесь. Я прослежу. Лично под контроль возьму». Представляете? Я чуть телевизор свой тогда не разбила, так бы в морду и заехала этому председателю. Сволочь такая! Они сразу же, говорит, выполнят… После дождичка в четверг, да? А то что людям ещё двадцать дней нужно как-то жить, не сдохнуть, это его не тревожит?! Что люди до края уже дошли, до самой Москвы, до трибуны пробились… Деваться уже некуда… Это как?! Праздники… Тут бы к чертям собачьим все праздники в стране, к людям повернуться, побеспокоиться, к стенке виновных поставить… за равнодушие, волокиту и несоответствие… Ан, нет. Б…и! Прости, Господи, мою душу грешную! Как не выругаться, если всё так перевернулось в мире.

– Да, чёрт бы с ними со всеми, – детей жалко!

– И внуков…

– Что им оставляем?

– По мне – ты хоть левый, хоть центральный, хоть голубой какой, лишь бы к народу уважительно относился и давал ему жить. Мы уж сами о себе позаботимся. Не впервой. Всё сделаем… Но не так же!