Записки разведчика - Иван Бережной

– Встать, в атаку, вперед!

Не обращая внимания на автоматный и пулеметный огонь противника, третья и разведывательная роты, преодолевая лесные завалы и стреляя на ходу, бросились к железной дороге. Видимо, немцы заранее пристреляли каждый кустик. Пули, как светлячки, летели навстречу наступающим. Кто-то вскрикнул и повис на сучьях сваленного дерева, послышались стоны раненых.

– Не останавливаться, только вперед! — торопил я разведчиков.

Наступать было очень трудно. Сваленные деревья преграждали путь, их ветки царапали лицо, на сухих сучьях оставались лоскуты одежды. Но партизаны настойчиво продвигались к насыпи.

Бой разгорелся на всем участке дороги от станции Нахова до станции Голевиц. Роты, выделенные для заслона, тоже встретили сопротивление врага.

Перемахнув через насыпь, мы оказались вне зоны обстрела. Начали продвигаться вдоль железной дороги к переезду, чтобы нанести удар немцам с тыла.

– Поезд! — предупредил Карпенко.

Не успел я подать команду, как мимо, пыхтя и громыхая, промчался паровоз с потушенными фарами, замелькали вагоны.

Более ста автоматов и полтора десятка пулеметов третьей и разведывательной рот свинцовым дождем хлестнули по вагонам. Эшелон остановился, закрыв от нас своим телом дзоты и будку у переезда. В открытые двери товарных вагонов, переполненных немцами, полетели партизанские гранаты. Попытки гитлеровцев оказать сопротивление подавлялись огнем нашего оружия. Не прошло и десяти минут, как с вражеским подкреплением было покончено. Партизаны продвигались вдоль израненного эшелона к переезду, где противник продолжал отчаянно сопротивляться.

Появление эшелона настораживало нас. Значит, диверсионным группам не удалось заминировать дорогу. Следует ожидать, что противник подбросит свежие силы. Наши предположения оправдались.

В тот момент, когда мы изготовились к броску на фашистов, засевших в дзотах, к переезду со стороны Калинкович подошло новое подкрепление немцев. На этот раз враг оказался догадливее. Он эшелоном подбросил подкрепление, высадил его, не доезжая до переезда, и тем самым избежал судьбы первого эшелона.

Бой принимал упорный и затяжной характер. Когда же и со стороны Нахова к немцам подоспела помощь, стало ясно, что здесь нам не пробиться. Трудность еще заключалась и в том, что наша артиллерия, уничтожив одну огневую точку и разрушив будку, с восходом солнца вынуждена была прервать стрельбу из-за сильного тумана. Командование приняло решение прекратить бой и, прикрываясь ротами второго и третьего батальонов, отвести подразделения в лес.

Наступил день. Немцы заняли оборону вдоль железнодорожной насыпи. Третья и разведывательная роты в полном составе и часть пятой оказались отрезанными от главных сил.

– Что будем делать? — спросил я Карпенко.

– Пробьемся! — уверенно сказал командир третьей роты. — С такими хлопцами, как у нас, ничего не страшно.

– Пробиться-то пробьемся, а сколько людей оставим на завалах… Давай отведем роты от дороги, уклонимся в сторону и попытаемся перейти «железку» без боя.

Карпенко подумал, а потом согласился:

– Пожалуй, ты прав…

Углубились в лес, выставили круговое охранение и остановились, чтобы дать людям передохнуть и привести себя в порядок. Закурили первый раз с момента выхода на марш.

Страшно было смотреть на исцарапанных и оборванных людей. У меня самого полштанины осталось где-то на сучьях. Партизаны тихо переговаривались, шутили. Особенно острословил Гриша Дорофеев.

– Ты, Иван Иванович, для симметрии оторви и вторую штанину, сделай из нее берет, будешь точь-в-точь, как шотландский офицер, — смеялся он.

Во время отдыха ребята дозарядили патронами автоматные и пулеметные магазины. Приготовились к движению.

– Пойдем вдоль железной дороги в направлении станции Нахов. Черемушкину со взводом Гапоненко двигаться впереди и отыскать удобное место для перехода железной дороги, — распорядился я. — А ты, Федя, выдели отделение для прикрытия рот от внезапного нападения с тыла. Оружие иметь наготове…

Первыми ушли разведчики с Черемушкиным. Вслед за ними тронулись остальные. Пришлось продираться сквозь густой кустарник. Шли осторожно, медленно. Часто останавливались в ожидании результатов разведки, Идем десять, пятнадцать минут, а подходящего места для перехода дороги не находим, везде на насыпи немцы. Прошли еще около километра.

– Станция, — доложил Черемушкин.

Выползаем на опушку к разведчикам. Впереди метрах в двухстах виднеются станционные постройки. До железной дороги чуть больше ста метров. За насыпью небольшой участок поля и лес. Справа противника не видно. Слева на станции прохаживается несколько фрицев. Решаем – здесь переходить.

– Товарищ капитан, танк, — прошептал Сережа Рябченков, указывая через дорогу.

Присматриваюсь и замечаю – танк на опушке леса по ту сторону насыпи.

– Чуть не влипли, — с досадой говорит Черемушкин.

– Придется обойти станцию слева, — начал былс я, но меня перебил Карпенко.

– Посмотри в бинокль, — говорит он и улыбается.

Поднимаю к глазам бинокль, всматриваюсь… Черт возьми, да ведь это сожженный танк со свернутой в сторону башней. На душе становится спокойнее.

– Переходим здесь!

Для прикрытия рот Карпенко выделяет шесть пулеметов - по три вправо и влево. В случае обнаружения нас противником они должны залечь и открыть огонь, обеспечивая переход рот через дорогу. Их отход прикрывают обе роты.

Подходим ближе к железной дороге. Тихая команда «вперед», бросок – и партизаны на насыпи. Ни единого выстрела. Мгновение – и железная дорога позади. Вот уже опушка леса, а противник молчит. Видимо, немцы, находившиеся на станции, приняли нас за своих и спокойно смотрели нам вслед. И только тогда, когда мы скрылись в лесу, они опомнились. Со станции застрочил пулемет. Его поддержали около десятка пулеметов, которые располагались вдоль насыпи. Бесцельная пальба! Теперь это нас не страшило. Мы были уверены, что в лесу немцы с нами не справятся. Да они и не рискнули преследовать.

Через несколько часов роты благополучно прибыли к месту расположения соединения. Тут мы и узнали, что, кроме нас, отстала еще и восьмая рота. Судьба ее оставалась загадкой до 26 мая, когда она после длительного путешествия присоединилась к главным силам уже за Припятью.

К вечеру стало известно, что в Избынь и Ужинец на автомашинах противник подбросил крупные силы. На железной дороге курсирует бронепоезд. О том, чтобы пробиться на север теперь, когда потеряна внезапность, нечего и думать. Мы уходили по обратному маршруту к Тульговичам, чтобы там переправиться через Припять.

Гитлеровцы, ободренные нашей неудачей в бою за переезд, неотступно преследовали нас. Стоило остановиться на дневку, как немецкая пехота и танки тут как тут. На заставах завязывается бой.

В середине дня 15 мая на заставах второго и третьего батальонов началась перестрелка, переросшая в ожесточенный бой. На партизан наступала немецкая пехота, поддержанная артиллерией, танками и бронемашинами. Бой длился около двух часов. И, лишь потеряв два танка и свыше ста человек убитыми, гитлеровцы ослабили нажим.

Из показаний пленных нам стало известно, что противник создал крупную ударную группировку в составе двух немецких дивизий, танкового полка и двух чехословацких полков. В Хойниках, Брагине, Аревичах, расположенных в междуречье Днепра и Припяти, и во всех селах от Наровли до Чернобыля на правом берегу Припяти выставлены сильные карательные отряды.

Планом немецкого командования предусматривалось: нанося удары главной группировкой с севера, оттеснить партизанские отряды к югу, зажать в лесисто-болотистом районе между Припятью и Днепром и полностью уничтожить. Ликвидация мелких групп и одиночных партизан, которым удастся переправиться через реку, возлагалась на карательные отряды. План этой операции носил кодовое название «мокрый мешок».

Надо отдать справедливость немецким генералам, что план ими разработан детально и с военной точки зрения правильно. Войск для осуществления этого плана было сосредоточено тоже достаточное количество.

Отряды нашего соединения оказались в весьма тяжелом положении. Длительного боя с превосходящими силами противника мы не могли выдержать, но и избежать его не было возможности. Так или иначе, а драться придется, хотя бы для того, чтобы выиграть время, необходимое на постройку наплавного моста через Припять.

После тщательной разведки реки командование решило начать постройку переправы в районе Кожушек, недалеко от бывшего партизанского аэродрома. В качестве строительного материала для моста использовать стены сарая сенопрессовального завода.

Днем 15 мая к месту переправы были высланы четвертая и шестая роты первого батальона, а на следующий день туда ушли еще две роты… Руководство по постройке моста взял на себя Ковпак. Надо было все это проделать так, чтобы противник не обнаружил места подготовки переправы. Приходилось разбирать сарай и перевозить в лес ночью, а днем, маскируясь, связывать секции-плоты для наплавного моста.