«Если», 1997 № 11 - Жюль Верн

Он помотал головой.

— Забудь. Слушай, тут кто-нибудь помнит, что было две недели назад?

— Ага, конечно. Но помнят все неправильно. Люди начали меняться, я пыталась объяснить Иди, но тут, похоже, все верят, что они и раньше были такими. Еще крепче прилипли к теликам.

— Меняться? В смысле, внешне?

— Угу. Кроме Кули и его приятелей. Теперь они красавчики, а все кругом уроды. Меня одну не тронули. — Она рассмеялась. — Наверное, решили, что я и так хороша.

— И ведь получилось, да?

— Ага.

Он не отрывал взгляда от дороги.

— Вот так и живем, — сказала Мелинда. — Все обожают правительство. Иди было некуда деваться. Он ведь за ней так долго ухлестывал…

Эверетт повернулся и встретил пристальный взгляд.

— Ты чего?

— Забавный у тебя видок, — ответила она. — Вроде поправляешься.

— Поправляюсь?

— Да нет, ничего, — сказала она чересчур поспешно. — Ты, наверное, просто питался хорошо, а то все консервы, консервы… Я тоже не голодала. — Она задрала на себе рубашку и запустила пальцы в мех на талии. — Ты, вообще-то, где шлялся?

— Повидался со старыми друзьями, — ответил он. — Потом расскажу. — Он затормозил у автомобильной стоянки перед парком. — Побудь здесь.

Эверетт торопливо прошел через парк к знакомому магазину комиксов и журналов. Он хотел купить экземпляр «Плейбоя» или «Пентхауза», показать Иди, что красивые фигуры есть у многих, что рынок устоял против вакавилльсхой интриги.

Он нашел магазин, но не увидел перед ним стеллажа с журналами.

Он обратился к продавцу, человеку нормального телосложения, но с родимым пятном во все лицо, — этакий малиновый осьминог, раскидавший щупальца.

— Мы их теперь за прилавком держим, — объяснил продавец. — Вам что-нибудь эндоморфное?

— Что?

— Новый закон, конечно, знаете?

— Новый закон? Я хочу купить «Плейбой».

— Отлично. Но, по новому закону, вы можете купить выпуск, предназначенный только для вашей категории. Лилипуты смотрят на лилипутов, великаны — на великанов, и так далее. — Он указал на стеллаж за прилавком. Там действительно стояли десять — двенадцать разных вариантов «Плейбоя», все с немыслимыми уродами на обложках.

Продавец окинул Эверетта взглядом.

— По-моему, вы вроде эндоморф. — Он бросил на прилавок журнал. С обложки плотоядно смотрела огромная женщина.

— Что вы сказали?

— Гляди, приятель.

Эверетт заметил собственное отражение в витрине магазина. Он был чудовищно толст, щеки обвисли, руки — точно тесто, убегающее из квашни.

— Четыре доллара, — сказал продавец.

— Не совсем то, что нужно, — возразил Эверетт, чувствуя, как его охватывает безнадежность. — Мне нужны фото красивых тел. Как полагается «Плейбою».

— Их, конечно, печатают, — кивнул продавец, — но покупают только правительственные звезды.

— А мне не продадите? Никто не узнает. Это очень важно.

— Приятель, думаешь, одному тебе хочется первосортного товара? Черта с два. Не продам. Не имею права. Самому смотреть запрещено. А то бы полюбовался, уж поверь. Но эти номера — под замком. И ключи только у правительственных звезд.

— Что? У покупателей есть ключи, а у тебя нет? И ты думаешь, я в это поверю?

Продавец как будто расстроился.

— Ладно, забудь. — Эверетт пошел к выходу, то есть попытался это сделать. Ничего не вышло — тело стало невероятно тяжелым. Слои плоти сковывали любое движение. Пришлось вытечь и хлопнуть на прощанье дверью.

Двигаясь обратно через парк, Эверетт обнаружил, что теперь он вполне соответствует этому городу. Встречных его вид уже нисколько не шокировал. Эверетт стал одним из них. Наверное, вскоре и он влюбится в какую-нибудь правительственную звезду.

Он сунулся в машину, что оказалось не так-то просто, пришлось лезть через заднюю дверь. Мелинда оглядела его с головы до ног и сказала:

— Поправляешься. Точно.

— Надо отсюда убираться.

— Я ждала, когда ты это скажешь. Ладно, попробуй уломать Иди.

Он завел двигатель, дивясь толщине своих пальцев. Они не чувствовали ни ключей, ни руля.

— Только не вздумай заявить, что бросаешь ее. Слышишь, пончик?

— Да, — ответил он. — Мы ее заберем.

— И Рэя с Дэйвом. Так?

Он кивнул.

Пока они ехали назад, наступила ночь. Рэй и Дэйв сидели перед телевизором. Иди тоже. Когда Эверетт шумно проник в гостиную, они повернули головы, но ничего не сказали.

Он обессиленно расплылся в кресле. Иди тихо прошла в кухню и вернулась с пивом; он выпил и погрузился в раздумья, а всех остальных поглотила телепередача.

Эверетт ждал, когда закончится вечер. Когда мальчиков уложат спать. Но вечер, казалось, растянулся в вечность. Все молчали. И не подходили к нему. Огибали его кресло, точно мину-рогатку. Ему вспомнилось, как Вэнс описывал опухоли, что росли в лос-анджелесских домах.

Наконец Рэй и Дэйв уснули, Мелинда ушла в свою комнату. Упорно молчавшая Иди кивнула и показала на дверь спальни. Он вошел туда вслед за ней, женщина затворила дверь, забралась на кровать и уселась на подушку.

— Прошу. — Она похлопала ручонкой по соседней подушке. — Не угодно ли присесть?

Он подошел и, стараясь не касаться Иди, мрачно развалился на кровати. Что могло быть абсурднее соприкосновения таких тел? Но она, видимо, так не считала. Она потянулась к его руке. При всем несходстве в телосложении их объединяло уродство. И казалось, он сумеет это пережить. Сумеет забыть.

— Хаос, прости, что я капризничала. Просто ошалела от твоего возвращения.

— Ничего. Просто я не знаю, что делать. Я ведь только ради тебя вернулся.

— Это хорошо, — тихо произнесла она.

— Но тут черт-те что… По-моему, здесь, в Вакавилле, я не смогу остаться. Я хочу тебя увезти.

— Куда? — Похоже, она снова испугалась.

— Не знаю. Но здесь самое идиотское место из всех.

— Ты всегда так говоришь, а я даже не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Иди… — Он помолчал и начал снова: — Иди, если ты уедешь, то все встанет на свои места. Здесь, под этими выродками, тебе вовек не разобраться, что к чему. Но все будет хорошо, если мы выберемся. Ты мне веришь?

Она кивнула.

— Ты хочешь быть со мной? Не с Йаном, а со мной?

— Да, — сказала она.

— Ты уверена?

— Уверена. Я не хочу быть с Йаном.

Эверетт почувствовал, как в его ладони дрожит ее рука.

— Почему?

— Я тебе не сказала… Когда я с Йаном… Не знаю, как он это делает, но у меня изменяется тело. Я больше не маленькая. Я другая, красивая. Но только пока мы вместе. Понимаешь?