Последний Исход - Вера Петрук

Предательская слабость длилась недолго. Арлинг вытер нос кулаком и зло ткнул локтем рядом стоящего керха, отодвигая его от себя и впечатывая в соседа. Керх терпеть не стал, попытавшись ответить тем же, но Регарди хватило образовавшейся бреши. Ему здесь было нечего делать. А приходить сюда вообще было ошибкой. Что он сказал бы будущему правителю Сикта-Иата? Что его город ужасен, и величия прежнего Балидета ему никогда не достичь? Что в Сикта-Иате смердит бычачьей мочой, а ветер гуляет по рытвинам и канавам? Что его жители грязны, смешны и оборваны? Нет, не стоило им встречаться. Учитель был прав. Песок – вот, с чем он будет разговаривать, чтобы заставить себя поверить в том, что в строительстве нового города был смысл, ради которого стоило прилагать столько усилий. Правда, Арлинг опасался, что его разговор может затянуться на время, равное бесконечности.

Когда он выбрался из толпы на относительно пустое место, его полотняная рубаха была порвана в нескольких местах, и Регарди с досадой подумал, что ему придется ходить оборванцем, по меньшей мере, неделю – до первого заработка. В свертке, который передал ему иман через Альмас, лежал традиционный мешочек с травами, нож и горсть медяков, один из которых он уже подарил мальчишке за указанный путь к дому Сейфуллаха. Арлинг был благодарен учителю и за эти дары, но не представлял, на что будет покупать еду целую неделю, пока не получит пять султанов, которые еще нужно было заработать. Регарди усмехнулся. Если это был очередной урок от имана, то он был своеобразным. Раньше ему не приходилось всерьез задумываться о бытовом выживании в человеческом обществе.

– Хорош, правда?

Арлинг не обратил внимания на голос, решив, что обращались не к нему, но когда сквозь плотное облако благовоний, пробился запах чеснока и сырой глины, перемешанной с патокой и навозом, то узнал старика, которого встретил у дома Сейфуллаха. Тот каким-то образом возник рядом, преодолев на своих дряхлых ногах полгорода, и сейчас, забыв о замешанной с утра глине, с кряхтением усаживался на перевернутую корзину рядом с Арлингом.

– Золотой у нас будет правитель, – продолжал нахваливать Аджухама дед, тыча в сторону уходящего каравана корявым пальцем. – Его любят. Все у него правильно. И род хороший, и голова при нем, и сердце открытое. С женой только не все хорошо, но это дело наживное.

Арлинг, который уже собирался уходить, замер на месте, словно перед ним обвалилась земля, и идти дальше было некуда.

– Жена? – спросил он, не в силах скрыть изумления. Арлинг хорошо помнил слова Альмас о том, что они расстались.

– Ага, – охотно кивнул дед, обрадовавшись завоеванному вниманию. – Она драганка. Сам понимаешь, таких, как ты, здесь не жалуют. А наш Сейфуллах еще и влюбился без памяти. Плохо, что она у него первая. Если бы пятая там или десятая, никто и не подумал бы языки чесать. Нет, слухи, конечно, ходили бы, как же без них, но поспокойнее было бы.

– Представляю, – протянул Арлинг, совершенно не представляя, каким образом Аджухам умудрился жениться за относительно короткий период их разлуки. Тем более, на драганке. Внезапная догадка свела от досады скулы.

– Его жену случайно не Терезой зовут? – спросил он, надеясь на отрицательный ответ старика.

Однако дед радостно закивал.

– Терезой, точно, ага. А фамилия у нее Монрето. Болтают, что Сейфуллах на ней из-за ее знатного происхождения женился. Она при дворе согдарийского императора гранд дамой была, но во время войны к нам переметнулась. Даже выступала перед нами, когда Сикта-Иат открывали. Много чего наобещала, клялась в верности Сейфуллаху и новой родине. Взяла новое имя, кучеярское. Теперь ее Тарджей зовут. Что бы там про нее ни говорили, но мне она нравится. Слово держит. Обещала, что денег даст на строительство города, и дала. Тут куда ни глянь, везде ее золотишко вложено.

От новостей деда кружилась голова. Или Арлинг не знал Терезу Монтеро, или мир действительно менялся. Только он один, похоже, оставался на старой разбитой дороге прошлого, тогда как все его друзья и знакомые, давно шагали по новым тропам.

– Она отправилась с Сейфуллахом? – поинтересовался Арлинг, не задав главного вопроса, который предназначался ему самому. Собирался ли он навестить ее, если она осталась в городе?

– Как же! – усмехнулся старик, иронически щелкнув себя по правому плечу. – Тарджа от мужа ни на шаг не отходит. Везде с ним. Это любовью называется. Помню, все девки плакали, когда они венчались на месте будущего храма Некрабая. А поженил их сам Тигр Санагор. Когда такие люди благословляют, брак крепким будет, что тот шибанский камень, который они привезут. Камень, кстати, на Тарджины деньги покупают. Сейфуллах хоть и прямой наследник Балидета, но беден, как керх. Когда еще только его торговля пойдет. Вот жена и выручает. Нравится она мне, честное слово, нравится.

Либо старик был наивным дураком, либо весь Сикта-Иат знал то, что не знал Регарди. С мотивами Аджухама ему было понятно – как человек здравомыслящий и не очень обремененный моралью, Сейфуллах женился на Терезе из-за денег, которых у дочери казначея Согдарийской империи должно быть достаточно. Однако с мотивами сестры Даррена было затруднительно. Что она искала в этом забытом Амироном месте? Уж точно не новых бабочек для своих коллекций. Единственное, что приходило на ум – ее амбиции. Очевидно, при дворе умирающего Седрика Тереза не смогла найти должного места, отвечающего завышенным требованиям к миру, и решила попробовать себя в качестве жены наместника нового царства. То, что его еще предстояло завоевать и отстроить заново, для таких, как она, не имело значения. И все же, что-то в этой головоломке не складывалось.

– Ты и не представляешь, каким сказочным будет Сикта-Иат, – продолжал вдохновлено рассказывать старик. – Сейчас, в основном, нижний город строят с жилыми домами и ремесленными районами, но вот когда камень привезут, сразу за цитадель возьмутся. Ты не видишь, но все, кто в город первый раз приезжают, сразу спрашивают, что это, мол, за холм позади Первой Улицы. Я тебе объясню. Там дворцовый комплекс будет. Помимо дворца для семьи наместника туда войдут главное зернохранилище, спасательная башня, военная академия и еще храм Некрабаю. Я думаю, начальник не зря именно бога самумов выбрал. Ведь Балидет же песчаной бурей накрыло, значит, надо именно этому богу больше внимания уделять, чтобы Сикта-Иат его судьбы не повторил. За дворцовым комплексом сразу жилой район пойдет. Кто побогаче, тот поближе, кто победнее, подальше. Все по закону. Здесь же разобьем парки, сады, школы, бани, библиотеки, больницы. Все, чтобы жилось хорошо. Затем административный квартал, казармы с армией, стража. Чуть дальше – кахун, поселение рабочих и ремесленные мастерские. Ты знаешь, что у нас будет канализация, как в Самрии? Сейчас как раз траншеи под нее роют. Все нечистоты из домов будут поступать по ним в подземные отстойники, а оттуда будут отводиться за черту города, в пустыню. А слышал, какой ширины главную улицу закладывают? Двадцать салей! Таких даже в Самрии нет.

– В Согдиане на главной улице можно уместить весь ремесленный квартал Самрии, – зачем-то сказал Арлинг. Не то, чтобы он хотел обидеть старика, но от будущих достоинств Сикта-Иата его начинало тошнить.

– Так то северяне, – невозмутимо протянул Шхона. – Им вечно места не хватает. Улицы нужно с умом разбивать. А если на то, чтобы перейти с одного конца на другой, полдня требуется, так, кому это нужно?

– Балидет не повторить, – упрямо ответил Регарди. – Кто построит шелковичные фермы? Ведь все куколки в буре погибли.

Но старик не собирался сдаваться. Пустив слюну и нетерпеливо заерзав на корзине, он возбужденно затараторил.

– А вот и ошибаешься, молодой человек. Есть куколки, и фермы будут! Сейфуллах об этом еще на первом городском собрании объявил. А все из-за его дяди Сокрана. Великий грех совершил тот человек, но Омар превратил преступление во благо. Перед тем как разбойники напали на старый город, Сокран Аджухам тайно вывез из Балидета несколько куколок и продал их ткацкому ордену в Иштувэга. И теперь они согласились продать нам их обратно. И для них выгода, и мы не в проигрыше. Будут у нас шелковичные фермы, вот увидишь, будут!

Регарди мог бы возразить старику, что ему не то что фермы, но и будущей город вряд ли удастся увидеть по простой причине – он был слепым. Но не стал. Даже старик, который стоял одной ногой в могиле, мечтал о будущем. Арлингу следовало у него поучиться.

– Знаешь, на что похож сейчас Сикта-Иат? – задумчиво спросил Шхона и, не дождавшись ответа, произнес. – На дитя. Оно ведь из бабы каким выходит? Грязным, в крови, неприглядным. Так и наш город, что новорожденный. Младенец. А вот как начнет расти, так сразу и расцветет.